Это просто зарисовка по материалам журнала "Русская старина" без всяких скрытых смыслов. Для тех, кому данная тема интересна. Возможно, читатель узнает новые для себя имена авторов-историков и публицистов и захочет более детально ознакомиться с их творчеством. В России было много умных и образованных людей, все лучше, чем Гумилева читать.
Посольство Ф.Ф.Порошина в Берлин
Б.Н.Григорьев
Источник: статья барона Б.Кёне «Посольство Ф.Порошина в Берлин в 1654 году», опубликованная в журнале «Русская старина» том XXXII за 1881 год
Справка: Борис Васильевич (Бернхард Карл) Кёне (1817-1886), крупный нумизмат и геральдист Российской империи, основатель и секретарь Русского археологического общества (1846). В 1845 г. был назначен хранителем нумизматического отделения Эрмитажа и там же состоял советником по учёной части. В 1857 году упорядочил герботворчество в России и стал начальником гербового отделения департамента герольдики.
Переяславская Рада от 18 января 1654 года вызвала натянутые отношения России с Польшей, что и заставило царя Алексея Михайловича обратиться с особым посланием к курфюрсту Бранденбурга Фридриху Вильгельму Великому (1620-1688). Поручение доставить это послание было возложено на подьячего Фёдора Фёдоровича Порошина, происходившего из знатного рода московских дворян, занимавших придворные должности.
Порошин был послан в чине гонца, об отправке его Берлин был предуведомлен заранее, и курфюрст приказал встретить его со всеми почестями, приняв его по недоразумению за Kleingesandter, т.е. за «малого посланника». 6 июля 1654 года Фёдор Фёдорович прибыл в Шпандау и за счёт курфюрста был помещён в гостиницу. Ему было отпущено некоторое количество пива, вина и съестных припасов, но наш дипломат был «воздержан от природы» и скромно уложил свои расходы в 5 талеров.
На следующий день он приехал в Берлин и поселился в комнатах здания придворных конюшен на улице Широкой (Breite Strasse). Это здание служило местом жительства курфюрстам. 9 июля Порошина в запряжённой шестью лошадями карете повезли в замок Фридриха Вильгельма на торжественную аудиенцию. В карете он сидел один, впереди шествовали советники курфюрста, за ними шёл переводчик с завёрнутой в шёлковую материю царской грамотой, под воротами и во дворе замка стоял почётный караул. При входе во дворец его встретили советники и по винтовой лестнице повели наверх в т.н. длинный зал, где его встретил и приветствовал от имени курфюрста гофмаршал фон Рохов.
Гофмаршал провёл Порошина в тронный зал, за ним шёл переводчик, держа царскую грамоту над головой. В тронном зале на красном кресле под красным балдахином в шляпе восседал Фридрих Вильгельм, рядом с ним стояли обер-камергер фон Путлиц, тайный советник и канцлер фон Говербеск, а за ним, ближе к стене – братья Юлиус-Генрих и Франц-Карл, герцоги и другие советники.
В дверях зала царский гонец и гофмаршал сделали первый поклон, на что курфюрст ответил приподниманием шляпы, а дойдя до середины зала, гофмаршал, опуская жезл, поклонился вторично (Порошин этот поклон пропустил из-за невнимательности), а в трёх шагах от курфюрста гофмаршал остановился и сделал третий поклон. Порошин и русский переводчик хотели было, согласно русскому церемониалу, припасть к руке курфюрста, но гофмаршал притянул слегка переводчика к себе, после чего оба отдали по низкому поклону, касаясь рукой пола.
Курфюрст нетерпеливо сделал жест руками и пошевелил пальцами – по-видимому, незнание русскими этикета ему не понравилось – и дал знак Говербеку обратиться с речью к Порошину, выразив удовольствие курфюрста прибытием царских посланников и пожелание воспользоваться всеми удобствами, предоставляемыми им на прусской земле. Кёне полагает, что вторая часть речи тайного советника была вызвана жалобами Порошина на непочтительное с ним обращение и невозможность даже за деньги приобрести съестные припасы. Порошину предложили указать конкретные местности, где с ним обошлись не почтительно, обещали примерно наказать виновных и объяснили их поведение тем, что известие о прибытии царского гонца поступило с некоторым запозданием.
Порошин дрожащим от волнения голосом держал свою речь на русском языке, перечислив все титулы Тишайшего по спрятанной в руке цидульке. При каждом упоминании имени Алексея Михайловича Фридрих Вильгельм приподнимал шляпу. Кончив речь, Порошин трясущимися руками передал курфюрсту царскую грамоту. Курфюрст встал и передал грамоту Говербеку, который взял у обер-камергера ножичек, открыл грамоту и в немецком переводе сообщил её в полголоса курфюрсту.
Царь писал, что прибывшему накануне в Москву комиссару курфюрста Гейнриху Райффу с поручением закупить в России хлеб обещано продать оный из Архангельских государственных запасов по дешёвой цене, а далее сообщал о причинах неудовольствий и пререканий с Польшей. Алексей Михайлович просил курфюрста не оказывать польскому королю Яну Казимиру никакой помощи. «Мы с этою грамотою посылаем к вам гонца Фёдора Порошина, которого и просим вернуть к нам немедленно», - заключает царь своё послание. (Аналогичная грамота, добавляет Кёне, была вручена гонцу Ивану Старому для вручения в Митаве герцогу курляндскому Якобу).
После этого Говербек от имени Фридриха Вильгельма заявил, что курфюрст, приняв во внимание возникшие между Россией и Польшей недоразумения, постарается об устранении таковых, а посему даст соответствующие указания своему посланнику в Варшаве.
После этого курфюрст, сняв шляпу, встал и поинтересовался здоровьем царя. Порошин ответил, отдал почтительный поклон и, не поворачиваясь, спиной вперёд, стал пятиться к дверям, а у дверей ещё раз поклонился, достав рукой до пола, и вышел. Аудиенция была закончена. Прошина проводили снова на первый этаж и усадили за стол, обильно накрытый сушёными сладостями. Угощал гоф-юнкер Верницкий, поляк, с которым Фёдор Фёдорович мог разговаривать без переводчика. Стоявшему за спиной у Порошина переводчику тоже предложили отведать угощение. До сладостей Порошин едва дотронулся. Пили, как водится, за здоровье курфюрста и царя, а после примерно 45 минут длившегося застолья Порошина отвели в его комнаты и принесли 8 блюд со стола курфюрста.
На следующий день Порошина пригласили в т.н. Камерный суд, где ему показали достопримечательности внутреннего устройства суда и где он смог передать подарки для курфюрста и его супруги Луизы - собольи шубы.
Прощальный приём и обед проходили по той же схеме, что и при первой аудиенции у курфюрста. На другой день после этого курфюрст передал Порошину подарок – большой кубок с золотыми и серебряными медалями, стоимостью в 150 талеров. Кубок поменьше получил и его переводчик. На прощальном обеде присутствовал Говербек и государственный казначей доктор Торнов. Как мы видим, даже убедившись в том, что Порошин всего лишь царский гонец, курфюрст уровень оказанного ему приёма не понижал до конца.
После обеда Говербек и Торнов проводили Порошина в каретах и вернулись обратно. Фёдор Фёдорович повёз с собой ответную грамоту Фридриха Вильгельма, в которой курфюрст обещает употребить свои усилия для восстановления добрых отношений между Россией и Польшей. И курфюрст сдержал своё слово: в письме к Яну Казимиру он просит согласия на то, чтобы сыграть роль посредника в польско-русских спорах.
Возвращался Порошин из Бранденбурга под защитой двух предписаний, данных курфюрстом в Кюстрин и Ноймарк для оказания отъезжающему малому царскому посланнику всех почестей и удобств. В Кюстрине, писал курфюрст, следовало встретить Порошина тремя пушечными салютами, почётным караулом «в батальонном порядке, но без знамён» и поместить в замке, а ноймаркским властям было приказано озаботиться почётным сопровождением царского гонца до границы.
Кёне пишет, что красивый и представительный царский гонец всем так понравился, что с него успели сделать портрет. Портрет висел всё время в королевском замке в Потсдаме, а потом был передан в Гогенцоллернский музей в Монбижу, где в 1717 году жил Пётр I с женой. Писал портрет, по экспертному мнению Бориса Васильевича, выдающийся голландский художник Якоб Вальян (1628-1670).
Порошин о своей «командировке» в Берлин отчитался перед Тишайшим 10-11 (20-21) сентября 1655 года в лагере русских войск перед Вильно. В этом же 1655 году Порошин в качестве помощника при посланнике Сеньке Жидовинове ездил в Грузию к царям Теймуразу и Александру.
Дальнейшая судьба Порошина неизвестна.
Мемуаров тогда русские не писали. Они стали появляться лишь в XIX веке.
