В каждой местности существует свой говор, своё наречие, какие-то словечки и выражения, распространённые только здесь и по которым земляк всегда узнает земляка. Есть такие слова и в деревне Попцово и её окресностях.
Уже в раннем детстве я, слыша эту речь, понимала, что они говорят не так, как мы, городские. Мне нравилось само звучание этой речи – мелодичное, спокойное, неторопливое, напевное, – как музыка. Очень часто к словам добавлялась частица тои её разновидности: те (или тё), та, от (отец-от, айда-те, это-то). Часто глаголы оканчивались на тё (пойдитё, найдитё, говоритёи т.д.).
Очень мне запомнилось словечко хорозьбо (значит «хорошо») и образованное от него хорозьбенный (хороший). Было ещё слово праський– значит «правильный, умный человек». Высшая степень восхищения чем-либо выражалась такими словами: негодно как хорошо, страсть как много или даже смерть как люблю. Эти же слова в сочетании с другими словами обозначали противоположные чувства: страсть как жалко, страсть как мало и т.д. Кстати, слово страсть ещё обозначало большое количество чего-либо – грибов-то страсть в этом году!
А как мне нравилось слово робячки (ребята, дети), которое произносилось как-то ласково, с любовью или парнишко (мальчик) или парнищонко. А слово тятя, которым мама называла отца – сколько в нём доброты, любви и нежности! А имена, как они называли друг друга – это тоже было необыкновенно. Не строгое Анна, а простое и уютное Нюра, вместо Мария – Маруся, вместо Александр – Шура и Шурочка, Павлина или Павел – Паня. Людмилка, Ленушка, Иринка, Зоюшка, Римушка…
Не все слова мне были тогда понятны, и моё детское воображение рисовало немыслимые картины. Например, слово мост обозначало не переправу через реку, а коридор, соединяющий двор и жилое помещение. Ещё вместо пойти на реку они говорили пойти в реку. Пойти на корыто– значило «полоскать бельё»… Корзинка называлась таловкой, тыква – тепегой, печная заслонка – вьюшкой, валенки – чёсанками… Избой назывался не весь дом, а самая главная, лучшая комната – горница… Какой-то таинственный рубеж и пугающее слово кресты обозначали всего-навсего перекрёсток двух дорог.
А вот как, например, звучал разговор моей мамы с её сестрой, когда мы приезжали к ней в гости в Попцово. Сначала, конечно, радостные восклицания, вопросы о житье-бытье. «Батюшки сердечные! Людмилка, какая здоровущая, хорозьбенная! А Ленушка-то какая большущая, страсть как выросла, хорозьбенная, вся в отца!» На вопрос о том, есть ли в лесу грибы, тётя Нюра отвечала: «Давече (днесь) робячки в реку ходили, страсть грибоа-то набрали – полные таловки! Всё белые да челыши. И вы буде сходитё, наберитё. Чай голодные с дороги, пирог-от ешьте!»
Я ела пирог, слушала эту напевную речь, и на душе было тепло и спокойно. Мне кажется, я до сих пор её слышу и вижу родные, милые лица – пусть они навсегда сохранятся в памяти…
Из книги "Уткины. История большой семьи"