Мужчина лет 60-ти сидел в инвалидной коляске во дворе рядом с большим кустом белой сирени. Баба Маня, санитарка, перестала мыть подоконник и выглянула в окно со словами:
— Посмотрите, наш полковник снова занял свой пост и ждёт жену.
— Да уж! Он ждёт её каждый день, а она так редко здесь появляется.
— Кто знает, может, ей далеко ехать или есть другая причина, — предположила медсестра Светочка.
— Надо же, какой статный и обходительный мужчина! Дома-то поди быстрее бы в себя пришёл — покачала головой баба Маня.
— Баба Маня, ты многого не знаешь, — сказала другая санитарка, присоединяясь к разговору. — Его направили к нам из госпиталя после ранения, где он проходил лечение. Семьи у него нет.
— Как нет? А жена его? — удивилась баба Маня.
— Может это не жена, а просто знакомая, мы не спрашивали.
Наденька
Какой чудесный аромат у белой сирени! К сожалению, Сергей Миронович не может её сорвать — соцветия находятся слишком высоко. В молодости он доставал самые красивые из них и приносил домой для Наденьки. Она всегда радовалась и торопилась поставить сирень в банки и вазы.
Тогда их небольшая комната наполнялась нежным весенним запахом. Удивительно, как работает человеческая память! Запахи, вкусы и звуки пробуждают разные воспоминания. Аромат сирени напоминает о юности, любви и Наде.
Наденька. Он всю жизнь её иначе и не называл. Она была похожа на простые и наивные цветы сирени, всё понимала и прощала… У неё не было ни высокомерия, ни амбиций. Но не было и той искры, которая так привлекает мужчин. Тихоня, любящая книги и театр. Молчаливая, не скандальная. Правда, было у неё одно качество, которое немного задевало Сергея.
Наденька никогда не выясняла отношений — не плакала и не закатывала истерик. Лишь в её глазах надолго поселялась боль.
«Моя гордая Наденька… Как же я тебя люблю! Тебя одну… Как же я виноват перед тобой и детьми…» — думал полковник, и слёзы катились по его щекам.
Неожиданно прохладные капли упали ему на лицо — начинался весенний дождь.
«Нужно уезжать. Подожду Наденьку в своей палате», — подумал полковник и, тяжело вздохнув, направился к зданию.
Пришла
Дождь всё ещё шёл, весело барабаня по окнам, когда Надежда Павловна вошла в здание. Она вытерла ноги, поставила в дальний угол мокрый зонтик и пригладила волосы.
— Здравствуйте, — поздоровалась она с санитаркой. — Извините, я немного наследила. Дождь на улице…
— Ничего, сейчас протру. Сегодня очень мало посетителей. А вы к кому? — прищурилась баба Маня. — Нет, не говорите. Я попробую угадать. Вы к нашему полковнику? Сергею Мироновичу? Угадала?
Надежда кивнула.
— Ой, какая же вы счастливая, наверное! Он вас так любит, так любит! Каждый день ждёт, выглядывает… Что же вы его не заберёте к себе? Стал калекой — и никому не нужен?
Эти слова прозвучали с таким осуждением, что у Надежды подкосились ноги. Если бы не скамья для посетителей, на которую она присела, больно ударившись боком, она бы просто упала. То ли физическая, то ли душевная боль так резко ударила в сердце, что, не сдерживаясь, покатились слёзы.
Баба Маня, не ожидая такого поворота событий, застыла на месте, но потом тихонько присела рядом и погладила по сгорбленным плечам плачущую женщину.
— Не плачьте. Извините меня, старую. Ляпнула, не подумав…
— Нет, нет, вы правы. Надо забрать его. Я хотела забрать, но дети… против.
— Да что же это за дети такие?
Сергей
На танцевальной площадке городского парка в тот вечер было особенно многолюдно. Звучала музыка, пары кружились в танце, и казалось, что весь мир наполнен радостью и счастьем.
Среди этой суеты молодой офицер, выпускник военного училища, заметил юную девушку с наивными голубыми глазами. Она стояла у стены, наблюдая за танцующими, и казалась такой одинокой и беззащитной.
Офицер не мог отвести от неё глаз. Он подошёл к ней и пригласил на медленный танец. Девушка согласилась. С того вечера они стали неразлучны.
Их история любви была словно взята из фильма: встречи, пылкие признания, свадьба и появление на свет сына.
Надя умудрялась совмещать учёбу на заочном отделении института иностранных языков с домашними делами. Ей приходилось отказываться от многих женских радостей — времени на маникюр почти не оставалось, а покупка модной одежды была непозволительной роскошью. Но разве это имело значение, когда в её сердце жила безграничная любовь к мужу и сыну?
После четырёх лет совместной жизни Сергей встретил другую — яркую, жизнерадостную разведённую женщину с двумя детьми. Он оставил Надю и сына и ушёл к ней.
Надя не стремилась к новым отношениям, да и не до романтики ей было: детский сад, работа в издательстве, домашние хлопоты. Но по ночам она едва сдерживала слёзы боли и разочарования, боясь потревожить сон сына.
Пять лет минуло с тех пор. Однажды вечером у дома Нади остановилось такси. Раздался звонок в дверь. На пороге стоял Сергей с маленькой девочкой на руках, а рядом с ним были двое мальчишек-погодок, старший из которых казался шестилетним, а младший — семилетним.
— Наденька, можно войти? — спросил Сергей.
— Можно — ответила Надя.
Через некоторое время, когда дети были накормлены, умыты и уложены спать, Надя и Сергей пошли на кухню. Там между ними состоялся непростой разговор.
— Наденька, прошу тебя, прости меня за всё. Это я во всём виноват, — наконец произнёс Сергей.
— Я давно тебя простила, Серёжа, — ответила Надя.
Сергей тяжело вздохнул и продолжил:
— Ты же понимаешь, что ситуация сложная. Мою жену сбила машина, спасти её не удалось. У неё не было родных, поэтому теперь…
Он замолчал, пытаясь подобрать слова.
— В общем, если ты сможешь меня простить, давай начнём всё сначала. Будем жить все вместе. Прими меня и моих детей. Дочка — это моя дочь, а мальчики — от первого брака.
С этого дня они стали жить вместе. Надя усыновила двух мальчиков и девочку и стала для них матерью, как и для своего первенца..
Прошло ещё несколько лет. Дети подросли, а Сергей получил повышение по службе. Былые невзгоды и переживания забылись. Он снова начал обращать внимание на молодых женщин. И не просто обращать внимание. Однажды он собрал вещи и ушёл из дома к другой женщине. Все дети остались с Надей.
В этот раз Сергей отсутствовал около двух лет, а затем вернулся домой не один, а с младенцем. Его «последняя любовь» оставила ребёнка ему и уехала с другим мужчиной туда, где служил Сергей. Сергей не мог отдать своего сына в дом малютки и принёс его Наде. И Надя снова приняла и Сергея, и ребёнка. Она стала малышу матерью не только формально, но и искренне.
Разве ребёнок виноват? Может ли она отказать в просьбе своему единственному любимому мужчине? Значит, такова её судьба. Значит, это её крест, и она должна его нести.
В этот раз Иван пробыл дома совсем недолго, Через шесть месяцев он подал начальству рапорт о переводе в другую часть. Уехал один, не попрощавшись с детьми и позвонив Наде с вокзала за пять минут до отправления поезда. Больше ни Надя, ни дети его не видели.
...Жизнь пролетела незаметно. Надя всю жизнь прожила в родном городе, работала, а потом вышла на пенсию, успев оформить всё до повышения пенсионного возраста.
Дети уже давно выросли и получили образование. Они все зовут её мамой, помогают ей и приезжают в гости. Об отце они даже не вспоминают. Похоже, они молча договорились не бередить душевные раны матери и не напоминать ей о прошлом. Они также ничего не говорят о фотографии Сергея, которая стоит на тумбочке в спальне матери.
Но пару месяцев назад спокойную жизнь Нади нарушил телефонный звонок. Звонил Сергей.
Из реабилитационного центра. Просил прийти. Она пришла. Увидела его - и снова все простила. Оказалось год назад Сергея отозвали из запаса и попросили вернуться на службу, через полгода получив ранение обеих ног направлен на реабилитацию в родной город. Жалость захлестнула, обыкновенная бабья жалость. А может, и любовь. Ведь она так и не смогла за всю свою жизнь полюбить другого мужчину.
Когда она поведала детям о встрече, они ответили: «Мама, извини, но у нас нет отца. У нас есть только ты. Только ты, мама».
Люблю я его
Наденька, словно на исповеди, рассказала незнакомой санитарке всю свою жизнь. Баба Маня качала головой и понимала, что всё это правда.
Наденька любила и до сих пор любит своего непутёвого Сережу, верила и верит, что он делал ей больно не со зла. Просто у него такой характер.
Наденька не считает, что жертвовала собой, воспитывая детей. Разве это жертва — вырастить всех пятерых, пусть даже она родила только одного из них? Все они её дети, и она счастлива ими. А теперь ещё и счастлива с Сергеем, которому наконец-то понадобилась.
— Где Серёжа? В палате? Пойду к нему. Заждался он меня. Люблю я его… — сказала Наденька, поднимаясь и медленно направляясь по коридору.
Баба Маня перекрестила её вслед и прошептала:
— Святая женщина, святая… Дай Бог здоровья…
Мой телеграм-канал «Елена Герц»
