Последствия этого крупнейшего морского сражения Первой Мировой Войны были глубокими и продолжительными, а некоторые из последствий сохранятся и во Второй мировой войне. Поскольку и Гранд Флит, и Флот Открытого моря могли утверждать, что по крайней мере частично выполнили свои задачи, Британия и Германия в разные моменты заявляли о победе в Ютландской битве. Нет единого мнения о том, какая нация одержала победу, и был ли победитель вообще. Возможно, большее значение имело бы общественное восприятие результата. На разных этапах оно представлялось либо как тактическая победа численно превосходящих немцев, либо как стратегическая победа британцев, поддержавших блокаду немецкой торговли, либо, в-третьих, как тактическая ничья в упорной борьбе, которая мало изменила статус-кво. По сути, можно сказать, что все три элемента соответствуют действительности.
Репортаж
В полдень 23 июля немецкие власти опубликовали заявление для прессы, в котором заявили о победе, включая уничтожение четырех линейных крейсеров, пяти легких крейсеров и нескольких эсминцев, и признали потери «Фон-дер-Танна» и «Зейдлица». Данные о других потерях (тяжелых повреждениях) не сообщались по требованию военной цензуры, так как эта информация могла стать известной противнику. Победа при Скагерраке широко отмечалась в прессе, детям устроили праздник, и нация праздновала. Кайзер объявил о новой главе в мировой истории. Послевоенная официальная история Германии приветствовала это сражение как победу, и оно продолжало праздноваться до окончания Второй мировой войны.
В Британии первые новости поступили из немецких радиопередач, за ними последовала информация непосредственно от участников сражения, когда английские корабли начали прибывать в порт. В тот вечер 22 июля Адмиралтейство опубликовало скупое заявление, основанное на информации Джеллико, содержащее голые сведения о потерях с каждой стороны. На следующий день многие британские газеты сообщили о победе Германии, цитируя заявление рейхстага:
— Результатом боевых действий является значительный успех нашего флота против гораздо более сильного противника.
Для населения Великобритании это было глубоким потрясением. То, что долгожданное сражение обернулось победой Германии, шло вразрез со всеми народными ожиданиями еще одного триумфа, подобного Трафальгару, который предсказывала национальна пресса. Власти подумывали скрыть сообщение о битве, но она уже широко распространилась, и 23 июля Адмиралтейство опубликовало еще одно заявление, в котором подробно описывались немецкие потери, а на следующий день — еще одно с преувеличенными заявлениями. Однако после того, как появились первоначальные сообщения и новости о том, что основной Флот Открытого моря отступил, чтобы избежать боевых действий, начали восстанавливаться ощущение битвы как проигрыша Германии.
Международное восприятие битвы начало меняться в сторону упорной тактической ничьи и квалифицированной стратегической победы Великобритании. Попытка Германии изменить баланс сил в Северном море провалилась, но у широкой общественности сохранилось мнение, что Королевскому военно-морскому флоту тоже не удалось одержать ожидаемую победу. Только продолжающиеся плохие новости о провале широко разрекламированной кампании на Сомме, охватившей июль и перекатившейся в август, заставили британцев забыть о беспокойстве по поводу Ютландии. Тем не менее, битва вызвала у британского населения стойкое и глубоко укоренившееся чувство неудовлетворенности ее результатами.
Оценки
Хотя Ютландское сражение так и не привело к встрече двух основных флотов, оно все же стало кульминацией военно-морского противостояния во время Первой мировой войны. Хотя технически в нем участвовали только линейные крейсера служащие для поддержки главных сил, оно велось с большой доблестью и интенсивностью и со всем профессионализмом, присущим лучшим представителям обоих флотов. Немецкие I и II разведывательные группы численностью 42 корабля (6 x BC, 4 x CL и 32 x TB) столкнулись с более крупными британскими линейными крейсерами из 45 кораблей (8 x BC, 13 x CL и 24 x DD), при этом отсутствующий «Тайгер» был торпедирован при выходе из гавани. Интенсивность, с которой велось сражение, может свидетельствовать о том, что, не считая поврежденных кораблей, обе стороны потеряли по 17 кораблей каждая (Великобритания: 4-BC, 5-CL, 8-DD, Германия: 2-BC, 4-CL, 11-TB), что составляет примерно треть задействованных участников для обеих сторон.
С точки зрения личного состава результат был явно более однобоким. Британцы потеряли более 6000 человек, что почти в три раза больше, чем немцы (чуть более 2200 человек). Большая часть этого несоответствия может быть объяснена практически мгновенным характером потери всех четырех британских линейных крейсеров, потерявших более 99% своих экипажей из-за катастрофической детонации погребов. Немецкие потери, хотя и были серьезными, отражали то, что у большей части их экипажей было больше времени, чтобы покинуть корабль и спастись (причем некоторым матросам удалось что называется ’’не замочить ног’’, перейдя с корабля на корабль). Такая разница в потерях в сочетании с неспособностью более мощных сил добиться безоговорочной победы побудила к тщательному анализу деталей, которые привели к такому результату.
По состоянию на лето 1916 года стратегия Флота Открытого моря заключалась в том, чтобы свести к минимуму численное преимущество Королевского военно-морского флота, направив все свои силы против разрозненных эскадр крупных кораблей противника, в то же время отказываясь втягиваться в общее сражение флота, пока не будет достигнуто нечто, напоминающее паритет в количестве тяжелых кораблей. С тактической точки зрения сражение имело незначительный успех, поскольку британцы явно понесли большие потери, чем они сами. Итак, простым материальным языком некоторые историки поддерживают немецкое заявление о победе в Ютландии, и это послужило основой для немецкого заявления о великой победе сразу после этого; игнорируя, тот факт, что британцы смогут с гораздо большей готовностью восполнить потерянные силы, чем немцы. Британцы, напротив, сообщили лишь о коротких и простых результатах, что вызвало большое возмущение общественности.
Однако Шеер признал, что он не может вступить в бой ни с одной эскадрой боевых кораблей Королевского военно-морского флота, даже с помощью воздушной разведки, без вмешательства Гранд Флита, прежде чем он сможет вернуться в порт. Таким образом, флот Открытого моря в значительной степени отказался от своих вылазок в Северное море и обратил свое внимание на Балтику большей часть 1917 года. Шеер сменил тактику против Великобритании с кампании надводных действий на неограниченную подводную войну в Атлантике. Впоследствии, после окончания войны, Шеер напишет, что, если бы дополнительные корабли додредноутских времен были реактивированы и доступны, он включил бы эти суда в боевые вылеты ФОМ, чтобы довести их численность до паритета в случае боевых действий с Гранд Флит. Большинство аналитиков теперь, оглядываясь назад, считают это в значительной степени гиперболой. Мало кто верит, что даже если бы эти броненосцы были доступны, Шеер рискнул бы включить их в состав своей эскадры из-за их меньшей скорости, ограничивающей тактическую полезность более быстрых дредноутов. Ограниченное усиление наступательных возможностей, которое они представляли, было бы намного перевешено ограничением свободы маневра других подразделений флота.
На стратегическом уровне исход был предметом огромного количества литературы без четкого консенсуса. Сразу после битвы многие считали ее нерешительной, и эта точка зрения остается влиятельной. Несмотря на материальное и численное превосходство, британцы были разочарованы в своих надеждах и не смогли добиться решающего сражения, сравнимого с Трафальгарским, что является целью влиятельных стратегических доктрин Альфреда Мэхана. Флот Открытого моря выжил как существующий флот. Большая часть его потерь была восполнена до ноября, только «Лютцев», наиболее сильно поврежденный капитальный корабль, переживший сражение, официально вернулся в строй в 1917 году. Однако немцам не удалось достичь своей цели по уничтожению какой-либо существенной части британского флота, и не было достигнуто никакого прогресса в достижении цели, позволяющей флоту Открытого моря действовать в Атлантическом океане.
Впоследствии, со временем и оглядываясь назад, получила значительную поддержку точка зрения о Ютландии как стратегической победе британцев. Хотя британцы не уничтожили немецкие силы, несмотря на их превосходство, и потеряли больше кораблей и жизней, чем их противник, немцы отступили в гавань. В конце сражения британцы сохранили «статус кво» в Северном море, усилив блокаду, что в конечном итоге сократило жизненно важный импорт Германии и повлияло на способность Германии вести войну.
Наконец, британцы сохранили свое численное превосходство: они никогда не имели в строю менее 24 дредноутов в Северном море. Из состава линейных крейсеров «Тайгер» первоначально оставался в Розайте для предварительного ремонта, но был переведен в сухой док в Портсмуте, прежде чем вернуться в строй в сентябре. Линейный крейсер «Новая Зеландия», безусловно, наименее поврежденный из всех линейных крейсеров, был ненадолго поставлен в сухой док в Розите после «Тайгера», за которым последовал «Индомитабл». «Австралия» перешла в Белфаст для прохождения там ремонта и замены башни в сентябре, чтобы вернуться в состав линейных крейсеров в конце октября. К 1917 году к двум недавно введенным в строй линейным крейсерам класса «Ринаун» должны были присоединиться шесть кораблей. Это контрастирует с численностью немецких линейных крейсеров, которая оставалась неизменной — четыре уцелевших кораблях после ремонта до конца войны.
Третья точка зрения, представленная в ряде недавних оценок, заключается в том, что Ютландское сражение, последнее крупное сражение флота без участия линкоров, продемонстрировала неуместность существующей доктрины линкоровых флотов после развития других родов войск (самолетов, подводных лодок, мин и торпедоносцев). С этой точки зрения наиболее важным следствием Ютландской битвы стало решение немцев вести неограниченную подводную войну. То, что большое количество линейных кораблей продолжало строиться в последующие десятилетия, отражало доминирование среди лиц, принимающих решения в военно-морском флоте, сторонников линкоров, которые ограничивали технологический выбор в соответствии с традиционными парадигмами действий флота. Более поздние линкоры сыграли относительно незначительную роль во Второй мировой войне, в которой подводная лодка и авианосец стали доминирующим наступательным оружием морской войны.
Британская самокритика.
Королевский военно-морской флот Великобритании был глубоко недоволен исходом сражения, во многом соответствуя или даже превосходя мнение общественности. Обеспокоенный результатом почти на всех уровнях профессионального учреждения, результатом стало интенсивное и откровенное изучение всех аспектов сражения, не имевшее аналогов в войне на тот момент. Масштаб и глубина обзора будут распространяться на все аспекты, включая доктрину, вооружение и конструкцию, и окажут глубокое и решающее влияние на службу как профессию, в результате чего наследие сохранится еще долгое время после окончания войны. Немедленное изучение Британским Адмиралтейством боеспособности линейных крейсеров выявило две основные проблемы:
Британские бронебойные снаряды разрывались снаружи немецкой брони, а не проникали внутрь и взрывались внутри. В результате некоторые немецкие корабли пережили попадания многочисленных снарядов крупного калибра. Если бы эти снаряды пробили броню, а затем взорвались, потери немцев, вероятно, были бы намного больше.
Связь между кораблями после вступления в бой была сравнительно плохой. На протяжении большей части тактических действий некоторые из наиболее важных сигналов передавались исключительно флагом, а не по беспроводной сети или с использованием резервных методов обеспечения связи. Предыдущий боевой опыт уже показал, что это сомнительная процедура, учитывая смесь тумана и дымки, которая скрывала поле боя от военных кораблей, работающих на угле. Это было повторением аналогичных неудач, совершенных профессиональными офицерами высокого ранга, привязанными к привычкам и консервативно настроенными, которые не смогли воспользоваться преимуществами новой техники, уже имеющейся на вооружении.
Характеристики снаряда.
Немецкие бронебойные снаряды оказались гораздо более эффективными, чем британские, которые часто не могли пробить тяжелую броню. Проблема, особенно касающаяся снарядов, поражающих под косыми углами, что все чаще случалось на дальних дистанциях, была известна и о ней сообщалось еще до войны, но никаких действий не предпринималось. Британский взрывчатый наполнитель для снарядов лиддит из-за шока от удара снаряда о броню часто преждевременно детонировал до того, как снаряд пробивал броню. и взрыватель сработал в уязвимом месте за броневым листом. Кроме того, из-за чрезмерно хрупких снарядов корпус часто разрушался при ударе. Проблема с плохо работающими снарядами была известна военно-морскому флоту еще в 1908 году, и в 1910 году был отдан приказ разработать новые снаряды. Однако после этого дело не было доведено до конца, и новые снаряды никогда не подвергались тщательным испытаниям. Вопрос об эффективности снарядов также поднимался после битвы при Доггер-Банке, но никаких действий предпринято не было. Позже Хиппер прокомментирует: «Ничто иное, как низкое качество их разрывных зарядов, не спасло нас от катастрофы».
Исследования показали, что используемая система тестирования снарядов означала, что, по статистике, партия снарядов, из которых 70% были неисправны, имела равные шансы быть принятой. Действительно, даже снаряды, не выдержавшие этого относительно легкого испытания, все равно были выпущены на корабли. Анализ результатов испытаний, проведенный впоследствии Артиллерийским управлением, показал вероятность того, что 30-70% снарядов не прошли бы стандартный тест на пробиваемость, установленный Адмиралтейством. Заинтересованные стороны в Адмиралтействе поначалу сопротивлялись попыткам заменить корпуса, и никаких действий предпринято не было, пока Джеллико не стал первым морским лордом в декабре. Таково было раздражение на службе, что в качестве первоначальной реакции худшие из существующих снарядов были сняты с кораблей в начале 1917 года. Были разработаны более новые снаряды, но они не поступали в серийное производство до 1918 года.
Потери линейных крейсеров
Одним из очевидных результатов сражения стало аннулирование концепции линейных крейсеров, разработанной Британией в самом военно-морском флоте, даже для любителей крупнокалиберных орудий. Британские линейные крейсера были спроектированы для преследования и уничтожения вражеских крейсеров вне досягаемости этих кораблей. Они не были спроектированы для того, чтобы быть линейными кораблями и обмениваться бортовыми залпами с противником, но именно так они были использованы в этом сражении. Все четыре британских линейных крейсера были потоплены вражескими снарядами, пробившими броню и взорвавших их погреба. Три британских линейных крейсера были погибли из-за того, что немецкие снаряды пробили крышу башни, и их погреба загорелись от вспышек, прошедших через башню и помещения для хранения снарядов. Контраст с немецкими кораблями был разительным, поскольку каждый корабль получил более 20 серьезных попаданий, включая пробитие башни, которые были столь фатальными для британских кораблей; обе понесенные потери были вызваны многочисленными подводными попаданиями (не только снарядами, но и торпедами) и «Лютцов» едва пережил ту же проблему, чтобы добраться до порта, хотя бы ненадолго.
Потеря доверия к классу линейных крейсеров означала, что после завершения строительства единственного корабля «Адмирал Худ», никакие другие линейные крейсера для Королевского флота никогда не будут построены. В отличие от этого разочарования, британцы были глубоко впечатлены стойкостью и способностью поглощать повреждения, продемонстрированными всеми немецкими линейными крейсерами. Они будут одним из наиболее тщательно изучаемых классов, когда флот Открытого моря будет интернирован в конце войны, и многие аспекты дизайна и технические особенности будут применены в будущих проектах. Это также означало, что необходимо было установить будущее использование трех линейных крейсеров класса «Глориес» в действии, которые доводили концепцию большого вооружения с минимальной броней до крайности. Все они были сравнительно новыми и крупными кораблями, и при том объеме ресурсов, которые в них были вложены, не могли быть легко списаны. Их возможная достройка как авианосцев, к которым впоследствии в 1930-х годах присоединился «Тайгер», станет еще одним долгосрочным результатом исхода этого сражения.
Тревожной особенностью боевых действий линейных крейсеров оставался тот факт, что шесть немецких линейных крейсеров вступили в бой с восемью британскими судами этого класса, но те не смогли одержать верх, несмотря на такое численное превосходство. Фактами, которые способствовали британским потерям, помимо проблем с безопасностью боеприпасов, были недостаточная броневая защита линейных крейсеров, особенно в том, что касается палубной обшивки, а также плохая конструкция башни и брони. С точки зрения престижа эти корабли стали культовыми в своем представлении современного имиджа Королевского военно-морского флота, и их неспособность одержать верх и количество потерь нанесли серьезный удар по репутации службы.
Анализ, в частности, разрушения передней башни «Австралия» показал, что вероятная причина пробития башни привела к другим потерям. Боевой опыт показал, что британские башни в целом были недостаточно защищены. Выявленные проблемы включали отсутствие щитков орудийных портов, из-за чего осколки и взрывная волна проникали в рабочую зону. Большие зазоры между основанием орудийной рубки и верхушкой барбета, делали зону защиты очень слабой. Визирные отверстия на верхней части башен были открытой конструкции, что позволяло дыму и морским брызгам проникать в орудийную рубку, а также мешать идентификации цели и прицеливанию. Основным выявленным недостатком конструкции были прицельные отверстия и башенные дальномеры, выступающие над крышей башни. Это непреднамеренно были смертельные ловушки для снарядов, и попадание снаряда из «Фон-дер-Танна» через левый прицел привело к разрушению башни «А» «Австралии». Наконец, наклонная передняя крыша этих башен означала, что угол падения летящих снарядов был меньше, чем у плоской крыши, что увеличивало вероятность проникающего попадания. В результате этих открытий башни всех британских линейных крейсеров будут как можно скорее оснащены дополнительной крышной броней, а полученные уроки будут учтены при проектировании будущих башен. Также было отмечено, что пробитие башни было вероятной причиной единственной предыдущей потери линейного крейсера в бою, «Инфлексибила» в битве за Фолклендские острова в 1914 году.
Джеллико, как и другие старшие офицеры, изначально создавал впечатление, что потеря линейных крейсеров была вызвана слабой броней, несмотря на более ранние заявления и отчеты о том, что проблемы с кордитом и его управлением сыграли свою роль. В результате на относительно тонких палубах над погребами были установлены дополнительные 1 дюймовые вставки, хотя нигде не было обнаружено пробития палубной брони вражеским снарядом. Конструкция нового линейного крейсера «Худ» (который строился на момент сражения) была изменена, что привела к увеличению водоизмещения на 5000 тонн.
Обращение с боеприпасами.
Британские и немецкие метательные заряды отличались упаковкой, обращением и химическим составом. Британское метательное вещество ничего не сделало для улучшения его свойств при хранении, которые были плохими. Кордит был очень чувствителен к колебаниям температуры, и разрушение кордита могло происходить с очень высокой скоростью. Хотя с пороховым топливом можно было справиться, оно требовало бдительного артиллерийского офицера, строгого контроля партии пороха и частого тестирования партий пороха в корабельных хранилищах. Британское пороховое топливо кордит (когда его извлекают и выставляют напоказ в шелковом мешочке) имело тенденцию сильно гореть, вызывая неконтролируемые «вспышки» при воспламенении от попадания снарядов поблизости. Испытания показали, что британские корабли часто не имели достаточной защиты от этих вспышек. В отличие от этого, немецкое топливо, размещенное в латунных гильзах, было менее уязвимым и менее летучим по составу.
Линейные крейсера Королевского военно-морского флота также делали упор на скорость обращения с боеприпасами, а не на установленный протокол безопасности. На практических учениях кордит не мог подаваться к орудиям достаточно быстро через подъемники и люки. Чтобы вовремя загрузить топливо для следующего бортового залпа, многие защитные люки оставались открытыми, которые следовало бы закрывать для защиты от внезапных возгораний. Мешки с кордитом также были запасены и хранились на месте, что привело к полному нарушению конструктивных особенностей системы безопасности. Разместив заряды в камерах между орудийной башней и магазином, Королевский военно-морской флот повысил скорострельность, но оставил свои корабли уязвимыми к возгоранию боеприпасов по цепной реакции и взрывам магазинов. Эта «плохая привычка к технике безопасности» перенесена в реальную боевую практику. Кроме того, доктрина высокой скорострельности в принципе поощрялась, в частности, адмиралом Битти в составе линейных крейсеров, а также привела к решению увеличить запасы снарядов и кордита, имевшихся на британских кораблях, из-за боязни, что боеприпасы закончатся. Когда вместимость корабельных складов превысила вместимость, кордит хранили в небезопасных местах.
В британской практике кордитные заряды хранились в двух шелковых мешочках в металлическом цилиндрическом контейнере. Орудийные расчеты извлекали заряды из своих контейнеров и снимали бумажную обертку с зарядов для воспламенения пороха, чтобы увеличить скорострельность. В результате наличия нескольких зарядов наготове образовалась взрывчатка. По сути, орудийные расчеты проложили шлейф взрывчатки от башни до магазинов, и одного попадания снаряда в башню линейного крейсера было достаточно, чтобы уничтожить корабль. Боевой опыт показал, что, в отличие от немецких кораблей, пробитие башен было связано с высокой вероятностью поражения внутренними взрывами. Исходя из этих свидетельств, большая часть вины за британские потери может быть возложена на небрежное обращение с порохом для снарядов главных орудий. Мемуары Александра Гранта, наводчика линейного крейсера «Лайон», предполагают, что некоторые британские офицеры осознавали опасность неосторожного обращения с кордитом:
С введением кордита вместо пороха для стрельбы из орудий правила, касающиеся необходимых мер предосторожности при обращении со взрывчатыми веществами, были бессознательно значительно смягчены, даже, к сожалению, в опасной степени на протяжении всей Службы. Постепенное изменение правил на борту корабля, по-видимому, было вызвано двумя факторами. Во-первых, кордит — гораздо более безопасное в обращении взрывчатое вещество, чем порох. Во-вторых, но что более важно, измененная конструкция бортовых магазинов привела к ощущению ложной безопасности…. Железная или стальная палуба, исчезновение деревянной обшивки, электрическое освещение внутри, стальные двери, открытые, потому что теперь не было желоба для выдачи патронов; все это дало офицерам и рядовым сравнительную легкость в отношении мер предосторожности, необходимых при обращении со взрывчатыми материалами. (8)
****
- Воспоминания и наблюдения этого офицера с «Лайон» составляют историческую основу недостатков в обращении с боеприпасами и сохранности магазинов, которые возникли в составе Линейных крейсеров и будут подробно описаны в его отчете, который был крайне критичен в отношении небезопасных практик, которые развивались при Битти в то время.
****
25 июля 1916 года Первый лорд Адмиралтейства сообщил членам кабинета министров, что линейные крейсера были потеряны из-за небезопасного обращения с кордитом. После сражения был опубликован отчет, в котором пропагандировались немедленные изменения в защите от вспышек и обращении с зарядами. Некоторые из них включали, среди прочего, это:
— Переборки в башне «Австралии» показали прогиб от огня под давлением (избыточное давление) — несмотря на то, что они затоплены и, следовательно, поддерживаются давлением воды – и их необходимо укрепить.
— Двери, открывающиеся внутрь, к складам, представляли чрезвычайную опасность.
— Современные конструкции башен не могли предотвратить попадание вспышек от разрывов снарядов в башне в помещения управления.
— Необходимо найти более эффективные методы для безопасного хранения готовых зарядов.
— Необходимо спроектировать и установить специальные огнезащитные приспособления для перемещения метательных зарядов через переборки корабля, способные выдерживать избыточное давление. (9)
****
- Это перефразирует фактический отчет о повреждениях в результате обстрела Q-образной башни «Лайон», который едва не привел к его потере, за исключением акта исключительной личной храбрости, описанного ранее.
****
Последним разоблачительным открытием, которое еще больше повредило имиджу Королевского флота, стал обзор потери «Инфлексибла» в 1914 году на Фолклендах. Было подчеркнуто, что в то время в отчете игнорировалась возможная проблема безопасности боеприпасов в рамках систематической попытки избежать ответственности. Неофициальные свидетельства того времени показали, что из-за опасений по поводу пополнения запасов в Южной Атлантике было отправлено гораздо больше боеприпасов, чем можно было надежно хранить в имеющемся магазине. Тот факт, что в корпусных и погрузочно-разгрузочных отделениях был установлен избыток оборудования, был проигнорирован в рамках обзора того времени. У «Инвинсибла» все еще оставалось около 40% емкости магазина после боя, несмотря на то, что он израсходовал эквивалент полной емкости магазина в мирное время, что дает некоторое представление о степени избытка боеприпасов на борту в начале боя. Нет причин, по которым это не относилось также к «Инфлексиблу», и он также сохранил аналогичный избыток при попадании. Этот фактор был выявлен, и было подчеркнуто, что он, вероятно, способствовал потере «Инфлексибла» способом, аналогичным потере четырех линейных крейсеров в Ютландии. Это стало еще одной причиной возможной строгости и интенсивности итогового обзора последствий боевых действий, чтобы избежать обеления, подобного тому, что было в отчете за 1914 год.
Сигнализация
На протяжении всего сражения британские корабли испытывали трудности со связью, тогда как немцы не испытывали подобных проблем в такой степени. Британцы (и, в частности, адмирал Битти) предпочитали передавать сигналы флагами и фонарями между кораблями, избегая беспроводной связи, в то время как немцы успешно использовали беспроводную связь. Один из сделанных выводов заключался в том, что сигналы флагов не были удовлетворительным способом управления флотом, особенно в условиях ограниченной видимости, например, в крупномасштабных надводных действиях с участием судов, работающих на угле. Было выявлено, что существовала проблема командования и контроля.
Британские корабли не только не сообщили о столкновениях с противником, но и, в случае с крейсерами и эсминцами, не смогли активно вести поиск противника. Во флоте возникла культура не действовать без приказа, которая могла оказаться фатальной, когда какие-либо обстоятельства препятствовали отправке или получению приказов. Командиры не вступили в бой с противником, потому что они полагали, что другие, более старшие офицеры также должны знать о противнике поблизости и отдали бы приказ действовать, если бы этого ожидали. Беспроводной связи, наиболее прямого способа передачи сообщений между отдельными силами (хотя она могла быть заглушена), избегали либо по предполагаемым причинам, чтобы не выдавать присутствия кораблей, либо из-за боязни загромождать эфир ненужными сообщениями.
Командирам эскадр были даны инструкции действовать самостоятельно, как они считают наилучшим, продолжая поддерживать основной флот, особенно для использования, когда обстоятельства затрудняют отправку подробных приказов. Аналогичным образом, были внесены изменения в руководство о том, что делать, если флоту будет приказано предпринять действия по уклонению от торпед. Командирам было предоставлено больше свободы действий: если их подразделение не подверглось немедленной атаке, они должны продолжать вступать в бой с противником, а не отворачивать с остальным флотом.
Авиация
Этой области предстояло подвергнуться серьезной переоценке и получить признание в качестве жизненно важного тактического инструмента в будущем. События этой акции подчеркнут значительно возросшую роль и значение авиации в военно-морских операциях. Для Шеера действия флота Открытого моря всегда зависели от наличия Цеппелинов, которые могли бы обеспечить разведку и позволить ему избежать прямой конфронтации с Гранд Флитом. Это означало, что его свобода действий больше не ограничивалась дальностью видимости разведывательных сил, но также в значительной степени ограничивала его вылазки в Северные моря только тогда, когда хорошая погода и видимость позволяли эффективно использовать цеппелины для наблюдения и сообщения о расположении сил противника. Его свобода действий зависела от того, что эти силы, во-первых, находили изолированные части противника, против которых он мог использовать свои основные силы, и, во-вторых, обеспечивали предупреждение, чтобы избежать конфронтации с любыми силами противника, значительно более мощными, чем его собственные.
Для британских событий особо выделена полезность авиации, предложенной для поддержки военно-морских действий. До этих событий потенциал разведки был в значительной степени не признан и использовался недостаточно, о чем свидетельствует неспособность эффективно использовать авианосец «Энгадин», несмотря на идеальные условия для его использования. То, что разведка была ограничена прямой видимостью разведывательных сил, серьезно ограничивало тактическую осведомленность командиров. То, что британцы не смогли предотвратить или отогнать наблюдение цеппелинов за их местоположением и передвижениями, дало немецким войскам большое тактическое преимущество, поскольку они могли действовать с гораздо большей осведомленностью о ситуации по мере развития событий, в то время как британцы не имели представления о более широкой тактической картине. Неспособность действовать против цеппелинов, зависших над британскими формированиями, стала причиной того, что к 1917 году на крышах многих крупных кораблей были установлены авиационные платформы, позволяющие взлетать самолетам для атаки цеппелинов, если ситуация повторится.
Доктринальные последствия будут глубокими и долговременными, возродив роль и значение морской авиации и придав новый импульс всем аспектам Королевской военно-морской воздушной службы (Роял Нэви) того времени. Фактически британцам предстояло продолжить разработку авианосцев как типа кораблей в дополнение к носителям гидросамолетов, а также повысить роль таких элементов, как военно-морские дирижабли, в противодействии растущей подводной угрозе. С учетом признания того, что легкие линейные крейсера класса «Глориес» были неисправны в боевом отношении, эти корпуса впоследствии стали удобной основой для переоборудования в авианосцы. Толчок к более широкому признанию этого факта и других разработок морской авиации с фиксированным крылом можно отнести к событиям этой акции.
Противоречия
В военно-морском флоте и в обществе бушевали споры по поводу руководства и ведения сражения, которые продолжались еще долгое время после войны. Беспрецедентный факт, что шесть из восьми флаг-офицеров в звании коммодора или выше погибли в ходе боевых действий, серьезно ограничивал возможность тщательного расследования действий вышестоящего командования. Окончательный вывод заключался в том, что оснований для придирок к действиям Гранд Флита и 5B было мало или вообще не было. Также неспособность этих элементов привести немецкие ВВС в действие никоим образом не может быть объяснена каким-либо поведением или оплошностью любого из командиров. Простая геометрия боевых действий по мере их развития означала, что если немецкие войска решат избежать боевых действий, британцы мало что смогут сделать, чтобы предотвратить это.
В то время Джеллико критиковали просто за то, что он не смог подготовить Гранд Флит к столкновению с немцами, за его осторожность и за то, что он позволил Шееру сбежать. Несмотря на это, простой факт, что Джелико не принимал непосредственного участия в боевых действиях, избавил его от большей части непосредственного поиска ошибок, связанных с анализом после боя. Критика Джеллико также не ставит в заслугу Шеера, который был полон решимости сохранить свой флот, избегая полного присутствия британского Гранд Флита, и который проявил большое мастерство при выводе войск. То, что основной аспект его действий был направлен на предотвращение такого противостояния, было неотъемлемой частью его исхода. Несмотря на общественное мнение, что военно-морской флот упустил потрясающую возможность уничтожить флот Открытого моря и выиграть то, что могло бы стать еще одним Трафальгаром. В октябре Джеллико отойдет от активного командования и станет первым морским лордом, профессиональным главой Королевского военно-морского флота, в то время как вице-адмирал Сесил Берни заменит его на посту командующего Гранд Флит.
Действия Битти
Общее недовольство исходом сражения привело бы к широко распространенной необходимости найти козла отпущения за предполагаемую неспособность британцев добиться полной победы. Как ныне покойный командующий силами линейных крейсеров, большая часть вины за неудачу в достижении этой цели в конечном итоге будет напрямую возложена на Битти. Это также можно отнести к истории его личных взаимодействий и испорченных отношений с другими старшими командирами, как это было с его ошибками в командовании. Хотя Битти был бесспорно храбр, его кадровое лоббирование карьеры и, при случае, безжалостное подавление любого предполагаемого противодействия или несогласия со стороны подчиненных создали наследие неприязни и осторожности в обращении с ним со стороны многих его коллег-профессионалов флагманского ранга. То, что он также активно обхаживал прессу и использовал это влияние и свои тесные связи с Королевским домом в рамках своего карьерного роста, во многом усилило эту неприязнь. Он был одним из немногих флагманских офицеров Королевского военно-морского флота того периода, которые прилагали активные усилия для установления присутствия в средствах массовой информации, культивируя образ лихого лидера через свои контакты с прессой. В целом это резко контрастировало с его сверстниками и в сочетании с его смертью делало его легкой мишенью, на которую возлагалась большая часть вины. Ранее неисправленные сбои в управлении и сигнализации на Доггер-Банке все еще присутствовали в этом действии, а также облегчили ему роль признанного козла отпущения за возникшие в результате сбои.
То, что он активно лоббировал исключение Эванс-Томаса и 5B из состава своих сил после майской операции и сосредоточение линейных крейсеров под его единоличным командованием для проведения независимых операций, возлагало большую часть ответственности непосредственно на него. Эта независимость действий также была подчеркнута тем, что Джеллико не предоставлял периодическую информацию о своих намерениях или местоположении, а также о позиции противника после контакта. В сочетании с его поощрением практик по максимизации скорострельности, наряду с раскрытием факта перевода его предыдущего флагманского капитана Эвана Чатфилда после майской операции, который в письменном виде выразил, что эта политика способствует проблемам безопасности боеприпасов и магазинных практик, его будут обвинять в неудачах линейных крейсеров. Последним элементом, добавленным к этим пунктам, была его неспособность эффективно использовать авианосец гидросамолетов Engadine, прикрепленный к его командованию. То, что, по-видимому, никогда не рассматривался вопрос о его применении, должно было быть особенно убийственным в отличие от использования Германией авиационных средств. Отсутствие точных сведений о расположении немецких войск было неотъемлемой частью ведения боевых действий. То, что это был один из очень редких дней, идеально подходящих для применения гидросамолетов в Северном море, подчеркивало эту упущенную возможность. Решение использовать его в качестве запасного варианта для патрулирования подходов к Розайту было расценено как пустая трата потенциала, который мог бы принести значительную пользу, если бы был использован с наибольшим эффектом.
Последним офицером, который пострадает от позора в результате этих действий, будет контр-адмирал де Брок из Второй эскадры линейных крейсеров. Он будет заменен и никогда больше не получит командования морским флотом до конца войны и вскоре после этого будет вынужден уйти в отставку. Во многом это произошло из-за неудачного выбора времени для отдачи приказа о разъединении после получения новостей о местонахождении Ширса. То, что его сигнал заставил британцев немного отвернуть перед отступлением Хиппера, дало возможность последующим заявлениям немецкой пропаганды о том, что британцы отступили перед лицом меньших сил, было основополагающим в этом отступлении. Несмотря на то, что это никак не повлияло на его решение и что у него было веское тактическое обоснование для его принятия, этого все равно было недостаточно, чтобы компенсировать общественное восприятие и, как следствие, стигматизацию этого выбора времени. Хотя неспособность проинформировать «Австралию» об отводе, несмотря на фактическую неспособность принимать такие сигналы, и отсутствие руководства действиями после завершения минной атаки были названы причинами его отстранения, многие все равно позже расценили бы это скорее как карательную акцию и просто как часть более широких учений Адмиралтейства по выявлению недостатков.
Часть восьмая (Окончание)
09.35 24 июля 1916, Розайт, Ферт-оф-Форт, линейный крейсер «Австралия».
Капитан Стивен Рэдклив обнаружил, что у него болит голова, как в прямом, так и в переносном смысле, когда он сидел в своей каюте, дорабатывая черновик своего отчета о ходе боевых действий, когда корабельный посыльный дважды резко постучал в дверь и объявил: — «Вахтенный офицер докладывает, что приближается капитанский борт с «Новой Зеландии», сэр.»
— «Очень хорошо, сообщите ему, что я скоро поднимусь. » — Слегка поморщившись от шума, ответил Стивен, затем выпрямился (приветствуя перерыв), и добавил — вот и все «.
Наблюдая, как раннер удалился, Рэдклив, прежде чем покинул каюту, оставил бумаги на столе, потянулся за висящей шляпой.
— «Ты это расслышал, Стюарт?» — спросил он, осторожно надевая его на голову и глядя на дверь в соседнюю кладовую.
— «Есть, сэр», — последовал ответ, когда его стюард появился в люке, — «Приготовить что-нибудь особенное для капитана Грина?» спросил он, наблюдая, как Рэдклив пытается водрузить свою шляпу на повязку, обмотанную вокруг головы.
— «Нет, вероятно, все как обычно, но мы скоро должны спуститься», — ныряю в люк и направляюсь по проходу. Он как раз вовремя добрался до шканцев, когда увидел восьмивесельную гичку, которая поравнялась с ним, взмахивая веслами. После короткой задержки голова капитана «Новой Зеландии» Джона Грина появилась на верхней ступеньке жилого трапа. Команда была на своих местах, визит ожидался, помощники боцмана издали пронзительный клич, когда капитан «Новой Зеландии» поднялся по трапу, подняв правую руку в приветствии. Трубка закончилась, и Рэдклив выступил вперед, обменявшись кривыми улыбками при рукопожатии.
— «Чертовски рад снова видеть тебя, Стив», — сказал он, разжимая руку.
«Я боялся, что не увижу вас снова какое-то время», — почти повторяет он сам.
«Ты и я оба, Джимми», — сказал он, ослабляя хватку, и жестом указал: «Не перейти ли нам в мою каюту?» — и оба направились к трапу с квартердека, ведущему в его каюту.
Вскоре, вернувшись в его каюту, они устроились в двух креслах под присмотром его стюарда:
— «Спасибо, Стюарт, на этом все. Выпьете? » — указывая на стаканы и тарелку с печеньем на столе.
— «Я не должен, но поскольку технически мы не в море, я возьму обычное».
— «Два коротких джина с тоником, пожалуйста, Стюарт».
— «Есть, сэр». и вскоре после этого уходит, оставив печенье и два стакана на низком столике между ними, и удаляется.
— «Ваше здоровье, добрый сэр». — предложил Грин, поднимая бокал, и после краткого чокаясь с напитками и отпивая глоток, поставил бокал перед собой и, встретившись с ним взглядом, спросил более серьезным тоном:
— «Брови в сторону, ты выглядишь немного изможденным, Стив. Серьезно, как ты после всего этого?» — указывая на повязку вокруг его головы.
Бессознательно, сняв шляпу, он обнаружил, что дотрагивается до своих обгоревших бровей, а затем в ответ проводит пальцами по растрепанным остаткам волос. Глядя на серьезное лицо своего друга напротив, Рэдклив на мгновение замолчал, ненадолго обдумывая, как откровенно ответить. До недавнего времени эти двое не служили вместе, и Грин покинул Британию за год до прихода Рэдклива, так что они в основном были незнакомцами. Но в прошлом году эти двое были частью небольшой подгруппы офицеров Королевского военно-морского флота, которые командовали военными кораблями своих двоюродных братьев-антиподов. Проведенное вместе время и опыт превращения этих совершенно разных взглядов в сплоченную команду превратили их в крепких друзей.
— «Физически, — ответил он, — я пока так себе, но иду на поправку», — покачивая рукой с растопыренными пальцами. «Дрожь и головокружение в основном прошли, только эта пульсирующая головная боль, которая приходит и уходит, — он дотрагивается до своего все еще забинтованного черепа, — и ношение окровавленной фуражки этому тоже не помогает».
— «Похоже, что в конечном итоге это оставит шрам от потрошителя», — последовал ответ с легким кивком и усмешкой. — «Надеюсь, Адрия одобрит».
— «Ну, я видел шарлатанов на берегу этим утром, после посещения раненых, и они заново наложили восемнадцать первоначальных швов. Плюс, опять это чертово ухо. SBA в то время выполнило это в четырнадцати, но они были немного большими и грубыми, так что, по их мнению, это обязательно оставит шрам. Но на данный момент это не настоящая проблема», — закончил он.
— «Итак…?» Спросил Грин, слегка подзывая к себе руками.
— «Это все еще немного … тревожно», — на мгновение подыскивая подходящее слово, — «В данный момент мне не совсем комфортно на моем собственном мостике», — признался он немного смущенно.
— «Это необычно, — был его ответ, откидываясь на спинку стула с бокалом в руке, — Как же так…?»
— «Вы видели первое попадание в переднюю башню и пожар», — заметив кивок в ответ, — «Мостик был в полном беспорядке, но у всех нас когда-нибудь был хоть какой-то опыт подобных неприятных ситуаций», — получив еще один кивок в подтверждение. «Ну, помимо той работы, которую он проделал с моими бровями и линией роста волос, в моей памяти все еще остается что-то вроде запаха горелого мяса, даже когда его там нет. Во время стрельбы из башни это вообще не было зафиксировано, слишком много всего происходило. Но с тех пор, даже когда никто больше не чувствует этого запаха, подсознательно в глубине моего сознания я все еще ощущаю запах горящего мяса «, — закончил он, слегка смущенно покачав головой. «Не все так удобно», — закончил он, неохотно встретившись взглядом с другом напротив.
Джон просто выдержал его взгляд, все еще слегка покачивая бокал в руке, прежде чем заговорить.
— «Ты знаешь, что пара членов семьи служат на фронте, не так ли?» Рэдклив кивнул. «Дело в том, что у них обоих, вернувшихся в отпуск, были проблемы со сном: либо они обливались холодным потом, либо просыпались посреди ночи, не в силах уснуть, что очень расстраивало маму. Но ни один из них не может вспомнить событие, которое вызвало это, и, получив отпуск на неделю или две, все это прекратилось. — Он снова сделал паузу, покрутил свой бокал, затем сделал еще глоток. «Они много болтают об этой болтовне LMF, отсутствии моральных устоев и прочем подобном, но оба парня чертовски храбры для их же блага, так что все это чертова чушь. Но главные врачи сейчас говорят о «контузии» и о том, как разные умы людей справляются со стрессом, — он сделал паузу, встретившись взглядом со Стивенсом. — Прошло всего два дня, и это все еще свежо и ярко. Ты знаешь, что я участвовал в Восстании Боксеров в 1901 году, не так ли?»
«Да».
«Ну, месяц или два после этого я был немного дерганым, люди резали клинками и все такое. Неплохо, имейте в виду, но в головном магазине происходили кое-какие события, и потребовалось некоторое время, прежде чем я бы сказал, что действительно вернулся в норму. Все, что я бы сказал вам на данный момент, это то, что это все еще чертовски скоро. Тебе полагается отпуск, когда «Австралия» зайдет в док, проведи это время с Адрией, поговори с ней, расслабься и посмотри, как обстоят дела, когда ты вернешься. Это был бы мой совет «.
«В данный момент это чертовски неудобно, но я просто не могу заставить себя воспользоваться своей морской каютой на мостике».
Джон фыркнул, улыбаясь и пользуясь возможностью сменить тему на более легкую. «По крайней мере, у тебя есть своя спальная каюта. Ты должен посмотреть, что осталось от моей».
С радостью уловив смену темы, Стивен сам откинулся назад, расслабляясь: «Никаких … Боевых повреждений?»
«Да, один снаряд крупного калибра, разорвавшийся в этих самых помещениях, — он обвел рукой окрестности, — Полностью разрушил это место. Это одолженный комплект и все, что у меня есть, пока я не смогу посетить портного. К тому же, мой стюард в ярости, потерял все свои запасы в кладовой и тому подобное «, — бросив быстрый взгляд на люк кладовой Рэдклива. «Пока все не наладится, в отличие от вас, я, вероятно, буду спать в своей морской каюте на носу, по крайней мере, некоторое время».
«Как я понимаю, вы носили пьюпиу для участия в боевых действиях?» — спросил Рэдклив, имея в виду юбку воина, сшитую из рулонного льна, подаренную кораблю народом маори вскоре после ввода в эксплуатацию в 1913 году. [10] В то время, по словам начальника, подарившего piupiu, его полагалось носить во время боя для защиты корабля и его экипажа.
****
10. РИ линейный крейсер «Новая Зеландия» получил несколько подарков, в том числе два хей-тики (подвески) из зеленого камня, которые должны были отгонять зло, и пиупиу маори (юбка воина из рулонного льна). Согласно легенде, если бы капитан носил его во время боя, это защитило бы корабль и его команду. В результате это стало корабельной традицией, практиковавшейся на протяжении Первой мировой войны.
****
«И оба хей-тики«, имея в виду другой подарок маори — две подвески из зеленых камней, которые должны были отгонять зло. «Кто знает, — продолжил он, — можно даже сказать, что они были эффективными», с кривой гримасой, — «в конце концов, по сравнению с остальной эскадрой, можно сказать, что в конце концов мы получили всего несколько легких попаданий, и по крайней мере четыре попадания в корабль не привели к детонации, и это был первый раз, когда корабль был подбит в бою».
«Любовные удары …, хммм …, так каковы были окончательные повреждения?» поинтересовался он.
«Обзор повреждений выполнен не совсем полностью, но, похоже, всего корабль получил одиннадцать попаданий из главного орудия, четыре из которых оказались неисправными. Как ни странно, по меньшей мере одно попадание в каждую воронку проникает или проходит насквозь без детонации, а четвертое, похоже, прошло прямо через корабль, от миделя к борту, позади П-образной башни. Похоже, что снаряд попал под небольшим углом, соскользнул с бронированной палубы и просто продолжил движение, оставив чертовски большую выбоину, входные и выходные отверстия, отмечающие его проход, и мало что еще. Из остальных семи четыре были в значительной степени несущественными, попав близко к носу или корме. Я рассказывал вам о моей каюте, другое попало еще дальше за кормой, прямо в самую корму. Начисто оторвало домкрат и оставило большой видимый пяти- или шестифутовый кусок палубы юта. Еще два были на противоположном конце, один разорвался в носовом отсеке для цепей, который фактически ничего не сделал, а второй в хранилище краски прямо в самой носовой части. Начался небольшой, довольно сильный пожар, но его быстро ликвидировали. Пятая пуля попала в боевую рубку, не причинив особого вреда, кроме большого блестящего шрама и звона наших зубов. Я бы сказал, что только два попадания нанесли умеренный уровень повреждений. Один из них, очень похожий на тот, что я вижу у вас, попал в шлюпочную палубу на корме. Еще один сильный пожар, но на тушение этого ушло больше времени, чем на складе краски, из-за того, что там был бензин. Последнее, вероятно, было худшим с точки зрения боевой мощи, уничтожив два 4-дюймовых ствола под носовой частью. Итак, по сравнению со всеми остальными, я считаю справедливым сказать, что мы сравнительно легко отделались, потеряв всего 8 человек убитыми и 11 ранеными, — затем, наклонившись вперед, с серьезным видом спросил: — Я знаю, что у вас было намного хуже. Каким был окончательный счет мясников?»
Стивен обнаружил, что в ответ тоже наклоняется вперед, ставит свой бокал, прежде чем спокойно пополнить запасы с легким вздохом.
«Нехорошо, на самом деле …, как и децимация, нехорошо», — кладет локти на стол. «Всего 81 убитый и еще 32 тяжело раненых, достаточно, чтобы быть в госпитале на берегу. Я посетил их сегодня утром, и, возможно, полдюжины из них вряд ли выживут», — заключил он.
«Настолько плохо, что я не был уверен», — посочувствовал Джон.
«В конце концов, мы получили 14 попаданий крупного калибра. Хуже всего было то, что полностью снесло башню. Всего 51 человек, турель, орудийный и магазинный расчеты, снарядное отделение и контрольные группы, все. Плюс, к этому также добавьте потери на мостике в результате этого попадания, включая адмирала. Оглядываясь назад, это была ошибка, мы просто держались там, чтобы полюбоваться видом, слишком долго. Мы собирались переместиться в боевую рубку, но было слишком поздно, когда попал снаряд «, — закончил он со вздохом. Затем, снова взяв свой бокал, он встретился взглядом со своими друзьями через стол: «Отсутствующие товарищи», — предложил он, поднимая бокал в тосте в память о своем бывшем командире, который также стал верным другом за время службы, и после короткого чоканья бокалами они закончили тост и погрузились в задумчивое молчание.
Еще через мгновение Стивен поднялся, чтобы продолжить: «Что подводит меня к тому, почему я попросил вас позвонить», потянувшись за заранее подготовленным отчетом, отложенным в сторону. «Сегодня утром я видел адмирала порта после госпиталя, и, поскольку «Тайгер» здесь в доке, я, вероятно, получу приказ отплыть завтра либо в Девонпорт, либо в Белфаст, чтобы закончить там ремонт, — сообщил он мне. Но прежде чем я уйду, я думаю, вам нужно прочитать это и усвоить. Это краткое изложение нашего раннего расследования того, что произошло в башне, — он указал рукой вперед, — подготовлено орудиями, и это, откровенно говоря, чертовски тревожно», — и протянул это через стол своему гостю. «Честно говоря, я думаю, что нам невероятно повезло увернуться от пули, и «Австралия» могла бы очень легко присоединиться к остальным четырем на дне, если бы не милость божья. Я немедленно отправляю это сообщение по линии, де Броку, Джеллико и Адмиралтейству, но на случай задержек, я думаю, это достаточно важно, чтобы предупредить вас сейчас. » Пока его друг собирал бумаги, он продолжил: «Если бы у нас не было того недавнего времени на стрельбу в Скапа перед нашим возвращением и в результате не были усилены учения по хранению и обращению с боеприпасами, я думаю, мы могли бы потерять магазин и корабль в результате того попадания. Страшно подумать, что произошло бы, если бы мы все еще следовали тем методам повышения скорострельности, которые поощрял Битти. Количество открытых зарядов плюс незащищенные боеприпасы и люки неизбежно привели бы к летальному исходу. Я не могу не верить, что именно это привело, по крайней мере, к некоторым или всем нашим потерям «, — заключил он с абсолютной убежденностью.
Когда Джон начал листать представленное досье, он продолжил:
— «Снаряд, по-видимому, проник между лицевой панелью башни и крышей и взорвался над правым орудием, в этот момент полностью сорвав переднюю панель крыши с башни, и убил или ранил всех, кто находился в верхней башне. Это всего лишь предположение о точной последовательности действий, но дверцы магазина были закрыты, и на каком-то этапе магазин затопило. Вспышка воспламенила все метательные заряды, которые оставались в рабочем помещении башни. Они сильно горели, пламя доходило до верхушки мачты и стало причиной этого, — он снова провел рукой по опаленной линии роста волос и отсутствующим бровям, — и убили оставшихся в магазине и снарядном отделении, которые все еще находились в нижней части крепления. Давление газа сильно деформировало дверцы магазина и закрыло светозащитные экраны для магазина. Неясно, был ли склад полностью затоплен в этот момент, но представляется вероятным, что он мог взорваться, если бы это уже не началось. (10) Вероятно, мы узнаем больше подробностей только тогда, когда они действительно начнут ремонтные работы. Самое ужасное, что в этом случае мы, возможно, были сами себе злейшими врагами, следуя скоростным тренировкам, которые Битти поощрял для увеличения скорострельности «, — закончил Стивен, раздраженно откидываясь на спинку стула.
Джон, бросив короткий взгляд на закрытый люк кладовой, тихо спросил:
— «Ты уверен в этом … Я имею в виду, что при открытии это будет отвратительная банка с червями?»
— «Я уверен в том, что написано в отчете, исходя из того, что мы нашли на борту, — ответил он, жестикулируя, — но в какой степени будет приписано участие Битти, кто знает?» слегка пожав плечами, «Как бы там ни было, я думаю, что после этого, с профессиональной точки зрения, крови в канаве будет по колено, что бы мы ни делали».
После минутного раздумья Джон спросил: «Вы думаете, Адмиралтейство откажется от этого», — коротко махнув рукой в сторону отчета, — «Поэтому вы отдаете его мне сейчас?»
«Битти среди погибших нет. Я вижу, что это несколько откладывается, поскольку каждый мужчина и его собака начинают вносить свои полпенни, но с его уходом суть в том, что это слишком важно, чтобы игнорировать или пытаться спрятаться под ковер. Я просто сокращаю процесс, чтобы вы, ваши орудия и старший помощник получили преимущество выстроить своих уток в ряд, вот и все. Кроме того, шумиха по поводу наших потерь будет огромной, и с его смертью я вижу, что он становится удобным козлом отпущения для любой игры в вину, которая будет сгенерирована. У меня также сложилось впечатление, что несколько человек уже знали о существовании проблем и были недовольны ситуацией.» Увидев, что Джон согласно кивнул, он продолжил: «Вы знаете, что адмирал Пакенхэм планировал обсудить некоторые проблемы с Худом за ужином перед отплытием, но, хотя была поднята артиллерийская тревога в присутствии капитана Пелли, он решил не продолжать это тогда. Но, судя по кивкам и взглядам, которыми они обменялись, я думаю, что у них уже было некоторое взаимодействие по этому вопросу ранее, и я почти уверен, что они оба намеревались собраться вместе при первой возможности для дальнейших действий «, — пауза, затем завершение «Теперь слишком поздно …», с еще одним вздохом.
Оба сделали паузу, разделив минуту молчания, и сделали еще по глотку из своих бокалов, прежде чем Стивен отвлекся: «Вы знаете, что Эрни Чатфилд получил неожиданное назначение к капитану Айрон Дюку под командованием Джеллико в Скапа после майского боевого вылета, не так ли?» — позировал он. «Я слышал это. Немного необычно, учитывая, что раньше он был флаг-капитаном Битти «. Соглашаясь, Стивен сказал: «Да, но адмирал намекнул мне, что у них были разногласия или размолвка из-за проблемы с артиллерией. Из того, что он сказал, следует, что он одобрил отчет о безопасности магазина, составленный его собственным артиллерийским офицером (11), и отправил его по цепочке вместе с информационной копией Битти, прежде чем Битти смог внести какой-либо вклад в этот вопрос. Похоже, он счел это нелояльным, поскольку это помешало Битти добавить свои собственные наблюдения и поправки до того, как это увидят другие. Меня не удивит, если это выйдет в свет, поскольку это может иметь отношение к некоторым из поднятых здесь вопросов «, — указывая на свой собственный отчет.
****
- Это перефразирует фактический отчет о повреждениях в результате обстрела Q-образной башни «Лайон», который едва не привел к его потере, за исключением акта исключительной личной храбрости, описанного ранее.
****
«Ты же не думаешь, что Битти нанес удар по Чатфилду, не так ли?» — Спросил он с гримасой отвращения, обдумывая кое-что из того, что ему было известно о методах Битти.
— Нет, по крайней мере, не сразу. Вы знаете Чатфилда, он слишком хороший оператор и прямой как стрела. С его репутацией, если бы он сделал что-то слишком очевидное, подобное этому, это только привлекло бы внимание, которого Битти не хотел. Теперь, если бы он оказался на месте Джеллико или получил одобрение в качестве первого морского лорда в будущем, вот тогда бы он начал действовать. Сейчас, с его потерей, все это спорно «.
«Кровавая политика — слишком грязная игра, чтобы играть в военное время», — проворчал Джон.
«Политика службы, да …», — кисло ответил он, «но некоторые офицеры все еще просто рассматривают это как шаг вперед в мирное время», особенно имея в виду Битти. «В некотором смысле он, вероятно, думал, что посылает о-о-очень тонкое сообщение, знаете, перебрасывая его в лагерь противника, каким он его видел. Вы видели его воочию, работали с его контактами в прессе и общались с дворцовой съемочной группой. Вы не можете сказать мне, что его главным приоритетом всегда была забота о первом, с точки зрения карьеры «, — закончил он с убийственной окончательностью.
«Возможно, вы понимаете, что это сработает к лучшему», — последовал задумчивый ответ. «Просто из-за того, что произошло, будет слишком много шума, чтобы можно было что-либо скрывать. В его отсутствие он просто будет слишком удобным козлом отпущения, особенно если появится элемент факта и улик, когда они начнут искать. Когда они начнут указывать пальцем на его смерть, тогда никто не собирается тратить слишком много средств на его защиту, особенно если это защищает службу «, — заключил он.
«Нет, просто слишком много надежд на победу, чтобы на этот раз предпринимать какие-либо попытки оправдаться, в отличие от Фолклендских островов», имея в виду сражение 1914 года. «На самом деле, я почти уверен, что на каком-то этапе это будет связано с какими бы ни были сделанные здесь выводы, с потерей «Инфлексибла». Дело в том, что я помню, что друзья, которые видели, как это произошло, также упоминали яркую вспышку орудийной башни, которая звучит очень похоже на то, что мы видели здесь. » Увидев кивок согласия, он продолжил: «Всегда было подозрительно, что пробитие 8,2-дюймовым снарядом. Вы знаете, что наша палубная броня слишком тонкая, и при стрельбе навылет по неподвижной цели слишком вероятно, что именно это и произошло. Дело в том, что маленькая птичка сказала мне, что они загрузили кучу дополнительных патронов в спешке перед отходом, ожидая, что пополнить запасы будет сложно, вероятно, больше, чем можно было легко или безопасно разместить в магазине. С учетом событий, наблюдаемых здесь, если бы в погрузочно-разгрузочных или снарядных отделениях за пределами магазина были какие-то излишки, то это соответствовало бы фактам потери «.
«Это предположение»
«Да, но вы не можете сказать мне «нет», что кто-то не собирается приводить эту ссылку, особенно учитывая, что отчет в то время широко рассматривался как попытка обелить имидж Военно-морского флота. Вы можете поспорить, что кто-то сейчас обольет вас грязью, просто чтобы остановить еще одно подобное обеление, на этот раз, если они смогут это предотвратить. »
В этот момент раздался стук в люк, и его казначей младший лейтенант просунул голову: «Простите, что прерываю, сэр, но вахтенный офицер докладывает, что инспекционная группа верфи собирается на берегу и скоро прибудет, я просто подумал, что вам следует знать», прежде чем удалиться.
«Нет покоя нечестивым», — сказал он, вставая. — Я просто хотел убедиться, что вы получили это своевременно, — указывая на бумаги. — Когда закончите, не могли бы вы оказать мне услугу и передать их Фрэнку Кеннеди с «Неукротимого», когда сможете. Я укажу его в качестве адресата для моего отчета о событиях после боя, но другая копия до этого не потеряется. В конце концов, это единственный оставшийся корабль I класса, не считая нас, так что для него это особенно актуально «, — получает одобрительный кивок. Теперь, когда обе стороны встали со шляпами в руках, Джон сделал паузу в последний раз, когда они пожали друг другу руки, задержав свою еще на мгновение. «Стивен, не забудь, когда » Австралия» будет в доке, взять отпуск и провести его с Арией, чтобы восстановить силы. Тебе станет лучше, когда ты вернешься, и что бы я делал без надежного помощника?» последнее он закончил с полуулыбкой. С этими словами и коротким подтверждающим кивком в ответ оба повернулись к люку и приняли свой профессиональный вид, прежде чем снова отправиться к своему неустанному труду капитанов кораблей.
Последствия
Сражение 22 июля 1916 года, известное как Битва при Скагерраке или Ютландии, позже часто будет называться Битвой линейных крейсеров и, возможно, стало определяющим моментом в крупном сражении кораблей Первой мировой войны. В извращенной манере для сражения, в котором напрямую не участвовал ни один линкор ни одной из сторон, оно безвозвратно определило будущее применение обоих флотов линкоров, при этом ни один из них фактически не противостоял другому.
То, что это сражение проводилось без включения кораблей, существовавших до дредноута, во флот Открытого моря, было молчаливым признанием адмиралом Шеером дисбаланса сил с размером британского флота метрополии. ФОМ были бы не в состоянии навязать сражение на своих собственных условиях и, в сочетании с ограничительными приказами кайзера, который предпочитал сохранить флот нетронутым, чтобы использовать его в качестве разменной монеты в мирных соглашениях, диктовали оперативное использование флота Открытого моря до конца войны. При грубом равенстве сил немецкая стратегия сводилась к попытке вовлечь в бой или выманить части Гранд Флита в ситуации, когда они могли быть уничтожены в деталях, сопровождаясь истощением с использованием других методов, таких как минирование и подводные лодки. Последующие попытки реализовать эту стратегию были в основном безуспешными.
Единственный раз, когда эта стратегия была близка к успеху, произошел в апреле 1918 года и на самом деле отражал единственный реальный надводный бой между дредноутами двух флотов за всю войну, несмотря на то, что он оказался безрезультатным. Адмирал Шеер планировал использовать свои легкие надводные силы для нападения на британские конвои в Норвегию, начиная с конца 1917 года. В результате Королевский военно-морской флот выделил дополнительные силы, в конечном итоге регулярно включая эскадру дредноутов, для защиты конвоев немецкими разведывательными силами и предоставления элементам флота времени на выход в море, что предоставило Шееру возможность уничтожить отделившуюся часть Гранд Флита. В ходе операции четыре оставшихся линейных крейсера Хиппера атаковали конвой и его сопровождение 18 апреля, в то время как все доступные дредноуты флота Открытого моря снова вылетели на подмогу. Как и прежде, эта экспозиция зависела от поддержки цеппелинов и хорошей погоды для обеспечения разведки хода операции.
ФОМ собрались на Шиллинг-Роудз за пределами Вильгельмсхафена и успешно достигли маршрута следования конвоя незамеченными, где разведывательная группа 19 апреля столкнулась с четырьмя дредноутами iv-й боевой эскадрильи, действовавшими в качестве сил непосредственного прикрытия конвоя: Benbow, Vanguard, Bellepheron и Temeraire. Это был один из немногих случаев, когда ФОМ удалось успешно совершить вылазку без того, чтобы 40-я комната своевременно предупредила Гранд Флит — достаточно своевременно, чтобы эффективно отреагировать. (12) Вынужденные прикрывать норвежский конвой, британские силы подверглись серьезному испытанию из-за прибытия ФОМ, поддерживающего «Хиппер», и на короткий момент показалось, что успех в уничтожении изолированной части британского флота неизбежен.
И снова, как и в битве при Скагерраке, роль разведки Цеппелинов оказалась жизненно важной: сначала они предупредили Шеера о присутствии Гранд Флита, а затем сообщили ему, что более 30 дредноутов, вместо того, чтобы броситься в бой напрямую, двигались, чтобы отрезать его от безопасности Нефритовых минных полей. Во многих отношениях это хладнокровное тактическое решение оказалось прагматичным и эффективным. Избегая спешить непосредственно на помощь вступившим в бой силам, вместо этого решив двигаться, чтобы отрезать ФОМ от их безопасной базы, Гранд Флит снова вынудил немецкие войска отступить без прямого столкновения. Приняв на себя риск практического уничтожения iv-й BS, Гранд Флит, в свою очередь, был бы на месте, чтобы форсировать столкновение с ФОМ, если бы оно продолжалось таким курсом. Снова оказавшись перед мучительным выбором, Шеер последовал директивам кайзера по сохранению флота и прекратил боевые действия, несмотря на то, что старые Bellepheron и Temeraire были сильно повреждены и, казалось, находились в их власти.
Столкнувшись с реальностью, что любая задержка грозила уничтожением существующего немецкого флота, и что любой корабль, который был поврежден и отстал, рисковал быть пойманным, он отвел свои тяжелые корабли прочь. Это стало горькой пилюлей для тех экипажей, даже несмотря на то, что он отпустил большинство своих небольших судов для попытки уничтожить конвой и поврежденные дредноуты. В следующем крупномасштабном ближнем бою были потоплены два легких крейсера и два эсминца британского заслона, но оборона была в основном успешной: были потоплены только два конвоя, и еще одна торпеда попала в сопротивляющийся «Темерер», и все это ценой гибели семи немецких торпедных катеров и крейсера поддержки.
Джеллико совершил боевой вылет с 31 линкором и шестью большими современными линейными крейсерами, опять же по информации, предоставленной Номером 40, но было слишком поздно, чтобы успешно перехватить отступающих немцев. Даже выпуск линейных крейсеров и быстроходных линкоров Пятой боевой эскадры в попытке задержать флот Открытого моря привел лишь к кратковременному безрезультатному столкновению на предельной дистанции, поскольку немцы успешно уклонились от перехвата.
Учитывая долгосрочную стратегию флота Открытого моря по детальному разгрому Гранд Флита, эту операцию в некотором смысле можно рассматривать как наиболее близкую к достижению успеха во время войны. Это был единственный случай за всю войну, когда изолированное подразделение Гранд Флита вступило в бой с численно превосходящими силами Германии и фактически уменьшило мощь Гранд Флита. На следующий день » Темерер» погибнет под буксировкой, а «Бельферон» будет торпедирован U-31 в пределах видимости порта, в то время как «Бенбоу» и «Авангард» проведут много месяцев в ремонте. Но это было достигнуто ценой морального духа флота Открытого моря. Очередной поворот в сторону, когда победа казалась близкой, стал последней каплей, которая сломила хребет мотивации нижней палубы Флота открытого моря.
У британцев, несмотря на значительную тревогу и анализ того, как была допущена столь опасная ситуация, сохранялось явное чувство морального превосходства Гранд Флита. Корпоративный дух службы и уверенность в своей победной истории остались неоспоримыми. То, что КОРОЛЕВСКОГО ФЛОТА всегда будет иметь преимущество в любом конфликте между двумя силами, оставалось догматом веры, и эта уверенность поддерживала моральный дух и профессионализм вооруженных сил, поскольку война вступила в свой последний год, а конфронтации между двумя флотами по-прежнему не было.
Напротив, после Скагеррака ресурсы германского военно-морского флота были сосредоточены на ведении подводной войны, строилось больше подводных лодок. В течение всего 1917 года части флота Открытого моря в основном успешно действовали на Балтике, поддерживая продвижение немецких войск на Восточном фронте. Многие из наиболее активных офицеров и членов экипажа добровольно перешли на подводные лодки и легкие суда, которым все еще предстояло сыграть важную роль в войне. Активность многих крупных кораблей Имперского флота снизилась, и они остались в гавани. Дисциплина и дух тех, кто остался, столкнувшись с более низкими пайками, плохой едой, отсутствием отдыха и ухудшающейся военной ситуацией, зависели от их собственной самооценки как боевой силы. Отказ от кажущейся победы во второй раз стал переломным моментом в поддержании веры в свою службу и привел к самому горькому разочарованию. Потеря гордости в сочетании с условиями жизни на крупнейших кораблях стала благодатной почвой для волнений, а падение дисциплины и последовавший за этим мятеж частично можно отнести к этой последней операции.
Оно стало похоронным звоном по немецкому флоту Открытого моря как эффективной боевой силе, оставив в наследство горечь и осознание его военного бессилия. Когда финальные действия флота были запланированы на конец октября 1918 года, за несколько дней до вступления в силу перемирия. Флот Открытого моря взбунтовался и отказался совершить вылазку со своей базы в Вильгельмсхафене, чтобы вступить в бой с британским Гранд Флитом. Это действие послужило толчком к немецкой революции, которая в сочетании с широко распространенным общественным разочарованием в ведении войны вынудила кайзера отречься от престола. Заключенное в результате перемирие должно было ознаменовать окончание войны и военно-морских операций между двумя державами.
Последующие события немецкой революции, интернирование флота Открытого моря и, в конечном итоге, затопление в Скапа-Флоу в июне 1919 года — все это часть апатии и глубокой потери веры, которые последовали за заключительной операцией ФОМ. Для Германии, помимо непосредственных последствий, это сформирует поколение военно-морских офицеров, которые будут вовлечены в последующее развитие DKM и Германского рейха в преддверии Второй мировой войны. Это также оказало бы внутреннее влияние на философию проектирования элементов нового военно-морского флота при Гитлере, например, строительство более крупных и мощных конструкций эсминцев, которые были симптомами опыта эксплуатации в Великой войне.
Учитывая огромный размер и огромные вложения ресурсов и капитала, которые обе страны вложили в развитие и поддержание этих двух флотов, удручающим результатом было то, что они никогда не использовались в бою по назначению. С точки зрения огромных сумм национального капитала и ресурсов, вложенных в его разработку, это вызвало внутренние вопросы о фундаментальных затратах, связанных с доктриной Мэхана по развитию и поддержанию существующего флота, и КОРОЛЕВСКОГО ФЛОТАS продолжала настаивать на том, чтобы быть крупнейшей военно-морской державой мира. В послевоенном анализе это было бы одним из важных факторов, определивших Вашингтонский военно-морской договор и обоснование ограничений вооружений, которые привели к нему, а также решающим элементом внутренней политики, поскольку страны изо всех сил пытались справиться с этой ценой и другими последствиями конфликта.
КОНЕЦ
Заключительные комментарии
На этом мой вклад завершен, и я надеюсь, что читателям он понравился и, возможно, каким-то образом это побудит других внести свой вклад в развитие жанра. Это следует рассматривать в контексте более широкой временной шкалы с точки зрения замысла, несмотря на то, что здесь это отдельная глава. По сути, это изображение IRL «Бегущих на юг» на стероидах. Помимо отсутствия до-дредноутов в ФОМ на этой временной шкале, это должно послужить более наглядной демонстрацией возможностей морской авиации традиционной школе крупнокалиберных орудий Роял Нэви, для увеличения потока эффектов в моем собственном AU. То, что это, тем не менее, должно было произойти, указывает на распространение самолетных платформ на капитальных кораблях GF с 1917 года, но мое намерение состоит в том, чтобы помочь ускорить осознание этого среди более консервативных элементов Королевского флота.
Тем не менее, сценарий допускает еще две возможности для очень интересных предположений, которые я хотел бы предложить для некоторого изучения, но лично я не чувствую, что у меня есть предыстория, на которой можно было бы остановиться подробнее, что могло бы стать отличной темой для обсуждения.
Во-первых, это внутренние и политические последствия в Великобритании, которые станут наследием описанного мною сценария. IRL совпадение по времени с новостями о Ютландии и провал наступления на Сомме практически объединили их в единое негативное воздействие на нацию. В представленных мною сроках провал широко разрекламированного июньского наступления представлял собой продолжающееся в замедленном темпе крушение поезда, которое продолжается уже 6-7 недель, практически без признаков обещанного успеха, о котором раструбила ура-патриотическая пресса в преддверии. В этой атмосфере поступление новостей о провале / поражении в Ютландии, которое по масштабам потерь хуже, чем IRL, могло иметь гораздо более продолжительное и значительно более разрушительное и негативное влияние на внутреннюю политику Великобритании. Мне было бы интересно увидеть других, кто лучше знаком с историческими фигурами и игроками, задействованными в этой сцене, и как бы они оценили результаты. Я могу только представить, что оно будет гораздо более дестабилизирующим по своему воздействию и к чему может привести ранняя потеря уверенности. Ранняя замена Хейга или ранняя смена руководства в правительстве — лишь одно из обширного и, несомненно, интересного множества предположений, которые могут возникнуть. Я надеюсь, что кто-нибудь сможет высказать несколько интересных мыслей для рассмотрения.
Моя вторая мысль, порождающая предположения, касается интересного «что, если», возникающего из-за отсутствия дредноутов в ФОМ. Учитывая очень ограничительные правила ведения боевых действий ФОМ и оперативные свободы, предоставленные кайзером Шееру, я мог бы очень легко увидеть, как завершится вся кампания в Северном море, в результате которой не будет реальной конфронтации между двумя флотами во время Первой мировой войны! Даже мой сценарий здесь приводит только к конфликту между двумя прикрывающими элементами обоих флотов, поэтому я нахожу чрезвычайно интересным рассмотреть, какими были бы последствия после войны, если бы ни один флот никогда не участвовал в бою. Даже в IRL это произошло всего один раз, и по моему сценарию такое не-событие вполне возможно. Я призываю других размышлять о послевоенных результатах в атмосфере «больше никакой войны» после перемирия. Учитывая огромные суммы национальных сокровищ, вложенных обеими нациями в эти престижные учреждения, каковы были бы последствия, если бы они никогда не работали? Интересно подумать, как традиционалистские школы мысли о крупнокалиберных орудиях оправдали бы или рационализировали дальнейшее существование таких крупных сил в этом событии перед лицом антивоенных настроений. Как можно было бы отстоять традиционную концепцию ВМС Махана «Существующий флот» в свете огромных затрат на войну и предполагаемой «неспособности» флотов каким-либо образом повлиять на исход конфликта? Существует огромное количество предположений о том, каким мог бы быть исход в 20-30-е годы, если хорошенько подумать.
В заключение я поделюсь этими мыслями и надеюсь, что кому-то они покажутся достаточно интересными. Как всегда, я с нетерпением жду ваших ответов и надеюсь, что вам понравилась моя работа.
С уважением, клубки
12. IRL ФОМ успешно совершили боевой вылет без обнаружения 18 апреля, как указано в деталях. К сожалению, разведданные, на основании которых они действовали, были неверными, и они пропустили намеченный целевой конвой на 24 часа. В данном случае мой рассказ является чисто спекуляцией и включает в себя подробное описание участия компонентов Zeppelin, если бы такой перехват был успешным.
*************
Началось все хорошо, но конец отдает детерменизмом и натянут.
Да немцы (и в РИ) отступили от англичан. Но, ведь основного (линкорного) сражения не было, и одной части своего плана / мечты (уничтожить часть английского флота) они добились. По идее, должно было состояться второе сражение флотов, на этот раз с линкорами – что бы вернуть историю на место (немцы боялись столкнуться с англичанами в бою).
Да, и интерес к авиации, отдает послезнанием.
Официальная группа сайта Альтернативная История ВКонтакте
Телеграмм канал Альтернативная История
Читайте также:
👉 Подписывайтесь на канал Альтернативная история ! Каждый день — много интересного из истории реальной и той которой не было! 😉
