Судьба Гоголя сильно отличается от судеб многих русских литературных гениев. Бессобытийная. Благополучная. Всё по схеме: служил – писал – лечился. Никаких пушкинских страстей. Никаких лермонтовских конфликтов. Никаких приключений. За границу ездил ради климата, для здоровья. «К женщинам не знал интереса». Даже гонений никаких не испытал. Другой бы за «Ревизора» в ссылку угодил, Гоголь же был «обласкан царской улыбкой».
Когда читаешь о судьбе великого писателя в книге «В тени Гоголя», зная историю её автора, Абрама Терца, на многое смотришь иначе.
Абрам Терц – литературный псевдоним Андрея Синявского (1925—1997), русского и французского писателя, литературоведа, критика. Синявский окончил филфак МГУ. Работал в Институте мировой литературы, преподавал в МГУ и в Школе-студии МХАТ. Публиковался в журнале «Новый мир» в те времена, когда главным редактором там был Александр Твардовский.
Андрей Синявский – выдающийся литературовед, но мы, родившиеся в 1960–1970-е, знать его, конечно, не могли. Последняя статья Синявского была опубликована в СССР в мае 1965 года. После этого он был осуждён. Семь лет провёл в колонии. Среди тех, кто выступал в его поддержку, были Корней Чуковский, Лидия Чуковская, Константин Паустовский, Вениамин Каверин, Юрий Нагибин и многие-многие другие писатели... Список этих людей огромен. В колонии Синявский работал грузчиком. Книга «В тени Гоголя», именно о ней сейчас речь, была составлена из писем Синявского жене, написанных в тюрьме в 1970—1973 гг. У него ещё хватало сил писать!... Я узнала об этом, когда уже прочитала книгу. Была потрясена этой информацией.
Но без тревог жизнь Гоголя, конечно, не обошлась. Только это были тревоги другого толка — внутренние терзания на фоне в общем-то мирной и благополучной жизни. Эти терзания, умозрения, непрерывные поиски гармонии Гоголя Терц кропотливо анализирует. В книге много цитат из произведений и писем, Терц разбирает и комментирует каждую из них. И так, постепенно, вырисовывается облик Николая Васильевича, блестящего писателя, покорного, смиренного человека, который заморил себя голодом, потому что считал, что утратил писательский дар. А без него он считал жизнь бесполезной.
В книге «В тени Гоголя» пять глав. В первой главе, «Эпилог», автор пытается понять, каким был Гоголь. В ней Терц ставит основные «вешки», по которым более детально пойдёт в остальных главах, пытаясь развеять мифы о Гоголе, открыть завесу тайны его жизни и смерти.
Вторая глава, «Два поворота серебряного ключа», — о рождении «Ревизора» и его сути, о двух диаметрально противоположных понятиях — смехе и грусти, главных героях этой пьесы.
Терц показывает, как внутренний облик Гоголя преобразовывался в литературный, как он доставал из себя то, о чём писал. И как художественное в результате изменяло своего создателя. «Мёртвые души» (им посвящена третья глава книги Терца) очень тяжело дались писателю. Своих героев он лепил из себя: «...Герои мои потому близки душе, что они из души; все мои последние сочинения — история моей собственной души».
«Гоголь оставил нам образ прозы, как Пушкин – образ поэзии. С Гоголя русская словесность вкусила соль прозы, обрела прозу как почву и загорелась прозой в значении генерального поприща, изобильной и великой земли с независимым именем – проза. До Гоголя прозы не было. То есть, существуя физически, она не входила в сознание как вполне осуществившийся факт, как художественная реальность со своим специфическим климатом и рельефом, не менее многосложным и красочным, чем мир и язык поэзии. Проза не была еще в полном смысле языком искусства, прозябая на задних ролях, пробавляясь неопределенными признаками – "ни то ни се"».
Терц пишет, что до Гоголя проза как язык искусства не сформировалась. В этом плане интересна четвёртая глава, «География прозы», в которой автор рассказывает о том, как рождался стиль Гоголя, его язык и почему Пушкину и Лермонтову было в прозе проще, чем Гоголю. И чем он их превзошёл.
«В тени Гоголя» – второй том дилогии Абрама Терца. Первый, «Прогулки с Пушкиным», я пока не читала. Книги абсолютно разные. Про Пушкина – лёгка, неакадемична, про Гоголя же – довольно серьёзный труд. А как иначе, если Пушкин и Гоголь – два совершенно разных человека с разным отношением к жизни? Книги самостоятельны, но есть мнение, что лучше читать их последовательно.
Терц, конечно, произвёл на меня впечатление. Умница, подорвавший здоровье на тяжёлых работах (какое горькое разбазаривание интеллекта...). Трудно поверить, что он написал эту замечательную книгу о Гоголе (и не только её) за колючей проволокой. Но зная это, смотришь на прочитанное иначе. Тернисты пути гениев. Трагичны пути талантов.
Рекомендую!
Друзья, если статья вам понравилась, поставьте лайк и подпишитесь на канал. И, если хотите читать «Библио Графию» чаще, подписывайтесь на «Библио Графию» в Телеграме. Материалы в Дзене и Телеграме не дублирую.
