— Василий, ты?! — округлил глаза Михаил, потому что никак не ожидал тут его увидеть.
— Я, — усмехнулся тот. — Не ожидал? А жизнь, она такая, вот как повернулась…
Оказалось, что Василий уже давно не живет со своей дамой—бизнесвумен. Первое время все было в шоколаде! Но потом… В общем, она захотела ребенка. Но не от Василия! Генофонд, как она говорила, плоховат… Решено было обратиться в специализированную клинику в США, где дама выбрала донора — спортсмена, американца, отличника с двумя дипломами.
— Как собаку выбирала, честное слово! — невесело усмехнулся Василий.
Вынашивать дитя должна была суррогатная мать. Василию было сказано, что да — ребенок будет знать, что он ему — не отец. И даже не отчим! Потому что… Отношения с дамой официально не оформлялись. Василий был на полном содержании, но…
— Поперек горла мне эти Мальдивы и бутики встали, понимаешь? — объяснял друг. — Вроде и есть все, что хочешь, а чувствуешь себя… Как игрушка и того хуже! Знаешь, там, на отдыхе элитном этом, были всякие бизнесмены, богатые дедки с молодыми девчонками… Я с парочкой познакомился, поболтали мы с ними… В общем, им тоже тошно, в любовь играют, а самим — тошно, от того, что собой торгуют! Я понял, как это со стороны все выглядит, как внутри все есть… И ушел! Представляешь, она все подарки сказала вернуть. В чем пришел — штаны, футболка, кроссовки с носками и трусы, то при мне и осталось! Я, видите ли, не выполнил свою часть уговора, не был с ней до конца. Ну, да! — хохотнул Василий, ловко перестраиваясь в другой ряд машин. — Видимо, нужно было до конца моего, видимо, с ней быть… Знаешь, говорят, есть энергетические вампиры? Ну, моя вот была как раз из таких! Я как ушел, как один зажил… Как захлебнулся воздухом свободы! До чего же хорошо!
— И как ты теперь? — осторожно спросил Михаил.
— Да ничего так, — пожал плечами Василий. — Хорошо! Нормально. У меня же родители, они, конечно, в шоке были, что я, значит, домой так вернулся… Но приняли, на улицу не выгнали, спасибо им! Учиться пошел. Я вот, пока таксую, а так — строителем скоро буду! И девушку встретил, — закончил мечтательно—нежно Василий. — Любим мы друг друга! Знаешь, я ни разу еще не пожалел, что порвал… Просто, рискнул всем и не пожалел!
Высадив Михаила у травмпункта, он предложил заехать за ним обратно и даже бесплатно до дома доставить, но Михаил отказался — боль в ноге уже успела стихнуть. И правда, кстати, оказалось все не так страшно — врач сказал, что нерв какой—то задел, ушиб сильный, а так в целом все нормально. На ногу наложили повязку, вручили костыль. Михаил своим ходом добрался домой.
И с тех пор Михаила не покидали мысли об этом — как уйти от Наташи. Он просто понял, что нет, он не сможет вынести этого — еще почти два десятилетия жизни с ней рядышком! Не сможет притворяться, будто между ними что—то еще есть, а значит… Надо уходить!
— Ну, я и гад, — сказал Михаил, когда все вещи наконец были отправлены в сумку, а замок на сумке — застегнут с такой силой, что аж отломился язычок.
И гадом себя Михаил, естественно, назвал не за это, а за совершаемый поступок. Он закрыл глаза, глубоко вдохнул и выдохнул… Как будто заноза кольнула мысль о том, что он еще может остаться… Но он тут же ее прогнал — нет, никакой слабости! В конце—концов, подумал Михаил, может, он не конченый гад, как бы люди сказали? Потому что он, вообще то, собирается платить алименты. Ну, сколько там положено? Будет жить на что—то жить, стало быть, сможет отщипывать и высылать жене. То есть, не жене — с чего бы ему бабу взрослую содержать?! Дочке. Пусть Наташа о ней заботиться. А потом… Пусть находит себе человека, чтоб был отцом его дочери. Настоящим, хорошим таким…
Да, решил Михаил. Он станет платить алименты! Если Наташа решит все оформить вообще, как полагается, то будет платить алименты. Если не станет его с этим преследовать — то будет просто высылать по возможности...
Страшно, тошно было признаваться самому себе в том, что настоящим поступком он, по сути, перечеркивал часть своего будущего — Михаил понимал, что по-хорошему, ну, для дочери он будет в функции кошелька, из которого иногда деньги поступают, а не родного человека. Но еще он понимал — нет, не может ради даже малышки остаться! Потому что тогда бы… Пришлось жить с ее матерью. А уж лучше что угодно, чем вот это!
Михаил, встряхнувшись, точно мокрый пес, окинул от порога рассеянным взглядом коридор и чуть просматривающиеся из него кухню и гостиную. Пора! И хватит, уже, думать обо всем этом — на нем светом клин не сошелся, миллионы детей, знаете ли, растут без отцов и вполне счастливы, а значит, ему не только можно, но и просто обязательно, вычеркнуть из ума и сердца все это! И пожалуй, даже стоит во всем этом поискать плюсы, да, именно так… Не будет бессонных ночей и бесконечных детских болезней… Не будет всей этой возни с учебой в школе, слежкой за дочкиным дневником… Не придется хвататься за сердце, когда начнется обязательный подростковый бунт, не придется тревожиться о том, кто разобьет ей сердце, когда она влюбится впервые…
На улице, хотя погода еще полчаса назад не предвещала, начал накрапывать дождь. Как там, подумал Михаил, в народе говорят? Дождик в дорогу, это примета хорошая?! Так пусть ему повезет! Пусть ему и… его девочкам тоже повезет.
Почти двенадцать часов спустя, в роддоме, на руках у новоиспеченной мамочки лежала малышка… Сытая крошка спала, а мама — осторожно гладила пальцами ее пухлые щечки и очаровательный вздернутый носик.
— Все у нас будет хорошо, — сказала она тихо. — Ты у меня обязательно вырастешь счастливой, да? И у тебя обязательно будет необыкновенная, удивительная, самая счастливая судьба! Правда?
И малютка, которую было решено назвать Анжеликой, вдруг распахнула глазенки, которые даже врачей, принимавших роды, удивили необычайно ярким и чистым синим цветом.
— Красавица будет, — сказала медсестра, принесшая младенца. — Глаза то синие, как васильки, — она покачала головой. — Дед у меня ювелиром был… Так вот, он говорил, что у иных людей глаза — ровно сапфиры по цвету! И знаете, что это значит? Что жизнь у них будет необычайная, такая, что вихрем закружит! А там… Уж куда вынесет! Так что, мамаша, вы уж следите за ней, за дочкой то! Непростой у нее будет характер!
А потом полетело время… И вот, со дня рождения Анжелики, прошло уже больше шестнадцати лет…
— Михаил! — зычный окрик боцмана новеньких членов команды заставлял втягивать головы в плечи, готовясь к расправе, но Михаил — отработав на Альбатросе уже пять лет, к нему привык и поэтому даже не повернулся. Потому что знал — боцман Матвей, он, в сущности, только на вид — грозный медведь, а если найдешь к нему подход — то скорее мишутка.
— Скажи, умоляю, что на обед не печенка! — боцман, впившись в косяк — корабль снова дернула волной, заглядывал в кухню.
— Котлеты куриные по—домашнему с грибным соусом, — ответил Михаил. — На гарнир — картофельное пюре. И десерт есть, — добавил он, от чего боцман чуть не застонал. — Яблочный пирог соображу. С мороженым.
— Мишка, ты — гений! — сказал боцман и ушел — на палубе в такую погодку нужна была его помощь.
Судьба весьма причудливо обошлась с Михаилом. Несколько лет он буквально слонялся — то в автосалонах работал, то разнорабочим… Дом родителей он продал, но неудачно — риэлтор попался гад гадом — вынудил продать за копейки, чуть ли не половину содрал за комиссию. На вырученные деньги удалось купить комнату в квартире, переделанной из бывшей общаги, но как—то не прижился там Михаил и ушел, что называется — в свободное плавание. Но сперва лишь в переносном смысле… А потом… Вдруг, как по голове ударили и изменилось все — понял, что хочет быть поваром и поступил в кулинарный техникум. Работал, что называется, с огоньком! Но никогда в ресторанный бизнес не стремился — столовая заводская, кафе у трассы, где перекусывали дальнобойщики, дом отдыха, беляшная — вот в таких местах примерно работал Мишка, а потом… Тот самый друг юности — Петр, сообщил об одной любопытной вакансии — требовался повар на грузовой небольшой корабль, плававший где—то в области Индии, побережья Африки и Юго—Восточной Азии. Корабль этот принадлежал одному бизнесмену, имевшему русские корни и вот, так Михаил и очутился на Альбатросе. Зарплата была не великой, но приличной, а главное — впечатлений море было! И вот, очередное прямо сейчас намечалось — судно попало в шторм, о котором синоптики забыли предупредить — иначе бы капитан изменил маршрут. Вообще, штормов Михаил не боялся — на кухне все было надежно закреплено, он наловчился готовить все, не взирая на это безобразие… И к счастью — котлеты уже пожарил, осталось только натолочь пюре, да вынуть пирог из духовки…
— Эх, не потопи нас Посейдон, — буркнул себе под нос Михаил известную на судне присказку, происходившую от того, что капитан был человеком суеверным и на всякий, как говорил, случай, облепил все судно разными оберегами и амулетами, имевшими отношения ко многим религиям, в том числе и к Посейдону.
Михаил мельком вспомнил, что надо бы послать весточку Петру и узнать, как он там? Петр так и не женился, жил холостяком, здоровье в последнее время его подводило.
А еще Петр в те времена далекие стал тем человеком, который помаленьку сообщал Михаилу о том, что происходит в оставленной им семье. Он передал, к примеру, что Наталья так рассердилась, что решила вообще отца ребенка не вписывать и даже отчество дочке дала не по Михаилу, а честь какого—то певца восьмидесятых… Петр же, кстати, передавал Наталье деньги на содержание дочери — женщина принимала их снисходительно… И так длилось довольно долго… А потом… В общем, Наташа исчезла. Нет, не пропала без вести, но родственники ее дальние сообщили — мол, все, уехала она, замуж заграницу вышла и более в ваших подачках не нуждается и искать ее не надо!
Что—то в этот раз шторм очень уж разыгрался! Прямо безобразие! Оставив пирог остывать в приоткрытой духовке, Михаил потопал наверх. Да, точно! Волны не высокие, но мощные… Вся палуба залита! Михаил двигался осторожно… Скользко было под ногами!
Он глубоко вдохнул и поглядел кругом — стихия бушует! Но было в этом свое очарование! Михаил уже собирался было пойти вниз, но тут… Он не поверил своим глазам, потому что прямо на судно неслась волна… Чудовищно огромная! Она была необычная — просто как ровная стены до неба… Кто—то еще заметил ее — над палубой пронесся крик. Людям отдавали команду — вниз, уйти с палубы! Михаил тоже кинулся бежать, но… Нога зацепилась… Веревка! Кто—то не убрал, что ли, забыв? Как бы то ни было, но Михаил запутался…
— Помогите! — крикнул он, но голос потонул в реве ветра.
А потом… Он замер… Это было как инстинктивно — ведь чего барахтаться, если не успел, глупый, глупый ты человек! Исполинская волна обрушилась на корабль… И последнее, что почувствовал Михаил — его подхватило водой, потащило и… куда—то швырнуло… Он не видел неба, судна — только вода кругом…
