Эта картина является ярким примером импрессионизма, который утверждал, что свет, атмосфера и особые моменты достойны высокого искусства.
Эта картина прошла сквозь века так же легко, как Гюстав Кайботт (1848–1894) пересек Сену из своего дома в Пти-Женвилье, чтобы запечатлеть это место, которое он выбрал с большой любовью к его нюансам. Оно кажется одновременно неважным и в то же время наполненным особой значимостью.
Эта неопределённость вовлекает зрителя в разгадывание секретов этой картины.
Кайботт позаботился о том, чтобы мы могли легко начать этот процесс.
Он очистил передний план от любых препятствий и связал засаженную деревьями территорию слева с улицей справа цветом, светом и текстурой.
Только тени и затемненный изгиб бордюра в центре указывают на то, что они разделены — еще один тонкий штрих.
Кайботт усиливает впечатление открытости, уменьшая количество элементов в других частях сцены, одновременно сводя к минимуму действие или движение.
Всё кажется чётким, весомым, расставленным по местам: деревья слева явно посажены по муниципальному заказу, стена за ними с холодной властностью отгораживает сцену, а здания справа заполняют собой задний.
Здания кажутся удивительно цельными. В высшей степени геометрические, они либо отражают, либо поглощают интенсивный полуденный свет.
Солнечный свет настолько силён, что обесцвечивает цвета фасада и заставляет написанные от руки рекламные объявления Chuffart Maçonnerie, Buvette du Marché, Ecurie et Remis почти таять.
Он также заставляет закрыть ставни на окнах, от их зеленых планок желтоватые стены дома кажутся ещё более горячими.
Неудивительно, что двое мужчин слева сидят на скамейке в тени деревьев, а женщина на переднем плане прячется под зонтиком.
Солнце ослепительно яркое и, вероятно, угнетающее, чем также можно объяснить относительную пустынность этого места.
Обычно этот район был бы более оживленным.
Кайботт стоит на лесистой набережной у Сены, глядя на северо-запад, в сторону бульвара Элоизы, одной из самых важных улиц Аржантея, которая проходит по небольшой диагонали через все полотно.
Ограничивая количество домов и коммерческих зданий, показанных вдоль улицы, художник смягчает урбанистический характер сцены.
Это противоположно тому, что сделали Клод Моне (1840–1926) и Альфред Сислей (1839–1899), когда написали ту же улицу с запада, ближе к концу набережной.
Они наоборот максимально усилили ощущение города на бульваре, используя прямые линии бордюров и длинные ряды домов и деревьев.
Используя более простой и лаконичный подход, Кайботт делает свою картину не менее сложной, особенно в плане деталей.
Например, три дерева слева различаются по возрасту, высоте и форме.
Стена вдоль улицы заметно меняется от одной точки к другой, чередуя сплошные и открытые участки, решетки и столбы.
Изображённые художником здания существуют до сих пор (по крайней мере, частично, см. фото вверху). Это означает, что Кайботта привлекло именно это реальное место, из-за его простых, но своеобразных качеств.
Они воплощены в этой странной паре зданий.
Основное строение повернуто в сторону, так что вход не выходит на улицу. Его пристройка расположена прямо посередине фасада, закрывая то, что должно было быть окнами на верхнем этаже, а также дверь и окна на первом этаже.
Крыша пристройки врезается в крышу основной конструкции, спускаясь под углом, игнорирующим первоначальную крышу. А окна имеют отличающийся от окон основного здания дизайн, причем у них даже ставни другого цвета, что дополняет контраста.
Этих самых контрастов в картине предостаточно.
В левой части расположены деревья и фигуры, а в правой практически пусто.
Левая сторона полна теней, а правая — тишины и непрерывности.
Правая сторона также претендует на большее количество неба, чем левая.
Среди других, более хитрых различий, фигуры разделены по полу и положению: мужчины сидят в тени между двумя деревьями перед рядом колонн, а женщина стоит на солнце рядом с одним деревом спиной к нам.
В дальнем правом углу Кайботт изображает два развевающихся флага, но он обрезает их так радикально, что мы не видим шеста, к которому, как мы предполагаем, они прикреплены. Он делает отсутствие этого шеста более ощутимым, устанавливая высокий наклонный шест в центре сцены.
Этот шест держит два флага, и хотя один энергично развевается, другой безвольно висит на середине шеста, повернувшись в противоположную сторону.
Но Кайботт находит способы смягчить некоторые из этих контрастов.
Когда столб слегка наклоняется влево, он перекрывает угол окна на верхнем этаже, так что свисающий флаг свисает чуть ниже края крыши. Столб пересекает этот участок крыши пополам, прежде чем подняться на ту же высоту, что и дерево слева от него.
Крона дерева повторяет треугольную форму крыши.
Справа оранжевые ставни напоминают глиняные облицовки дымоходов главного дома, а серая перемычка над новыми окнами простирается влево и встречается с темно-серым карнизом оригинальной конструкции.
Одинокая женщина связана с мужчинами тенью, которая проходит по краю их скамейки и касается ее талии. Наконец, смелая дуга бордюра в центре перекликается с изгибающейся тенью над ним.
Бордюр также начинается в нижней точке, которая находится на одной оси с домом, расположенным выше. И заканчивается справа на той же линии, где начинаются ворота. Эти ворота заканчиваются там, где заканчивается тень под ними.
Эти тщательно продуманные взаимосвязи во многом скрепляют картину, так же как интенсивный свет. Всё это свидетельствует о мастерстве Кайботта в своем ремесле и его впечатляющей способности передать многообразие аспектов современной жизни с помощью обманчивой простоты.
Картина находится в частной коллекции.
Статьи о жизни и творчестве Гюстава Кайботта:
