Дни постепенно шли, приближался момент нашей отправки «за речку». Ну, так называлось уже реально перейти на территорию Афганистана. Хотя, в разных частях эти понятия по-разному трактовались. В общем, мы были настроены по-боевому. Не скрою, немного сжималось то самое место, которое сжимается, когда страшно. Но бесконечные кроссы уже не казались адскими. Наладились отношения друг с другом. Даже в футбол гоняли по вечерам. Как говорится, ко всему привыкаешь. Но армия – это такая штуковина, которая за буквально секунды или минуты может перевернуть всё с ног на голову.
И такое случилось, когда нас отдали в распоряжение лейтенанта, одного из командиров другого взвода. Того, где служил рыжий Кащей. Поехали мы в передвижной войсковой госпиталь. Они вывозили этот госпиталь из Афгана, через район Кушки на наш аэродром. И там нужно было грузить в самолёт оборудование. Я напросился в машину к Сашке, где мы могли поболтать немного перед загрузкой и выгрузкой оборудования, а также на перекурах. Но по приезду дар речи у нас пропал…
Там произошло нечто страшное и какое-то совсем неправильное. Не буду рассказывать подробности. Помимо оборудования самого госпиталя, мы там помогали «паковать» наших мёртвых солдат. Кто-то переносил из одних машин к другим грузовикам, кто-то паял и сбивал ящики. Остальные – грузили в машины. Потом нас повезли на аэродром. Благо, гробы ехали в отдельных машинах.
Наверное, вы в курсе, что такое «чёрный тюльпан». Так вот. Привезли нас на аэродром всё это грузить в самолёт. И пацанов там наших погибших было так много, что волосы дыбом становились. С других госпиталей, видимо, тоже привезли. А эти медики расформированные или уходящие на дембель – через перевал их к нам отвезли. Зачем? Мы этого так и не поняли. Как правило, отправляли домой эти цинки с территории Афганистана. Хотя, возможно, аэродром наш оказался ближе или выгодней по расположению. Не знаю. Но от количества «ящиков» было реально не по себе. Бегали какие-то люди, что-то писали в журналах и блокнотах, переписывали номера этих ужасных «посылок». Прям на ящиках писали фамилии, адреса и так далее. И это было ещё ужасней.
Я никогда не забуду лицо Лёвы. Он, такой здоровый и всегда с флегматичным выражением лица, стоял тогда скрючившись у «Урала», опиравшись на борт. Взгляд был полон тоски и какой-то безысходности. Я подошёл, попросил прикурить. Он протянул огонь, и сказал: «Лёх, как так? Что б… вообще тут происходит?» Я ответил просто и коротко: «Пи….». Мы стояли просто молча, и смотрели на то, как ручеёк гробов потихоньку тёк в жерло самолёта.
Ехали обратно в часть совершенно молча. Как-то вдруг к нам пришло осознание того, где мы находимся. Точнее, где будем находиться совсем скоро. Ещё возник вопрос, зачем нас вообще туда направили, на эту погрузку «оборудования». Зачем так делать? Состояние духа, наш оптимизм – всё исчезло напрочь.
Все части с начала истории – здесь по ссылке.
