Во второй половине XV века французской монархии как-то особенно повезло с исчезновением младших ветвей королевского дома Капетингов. И Франция с максимально возможной выгодой использовала эти столь удачно сложившиеся обстоятельства.
Даже странно, всего лишь за половину столетия сами по себе угасли сразу три сильных дома, причем Францию они охватывали с одной стороны - дугой с востока, и с другой стороны – совсем чуть-чуть с северо-запада, что и сказать удачное географического положение у государства, по крайней мере с запада никто не нападет, коли уж эта западная граница упирается в Атлантический океан.
Очень странная удача, редкое совпадение, и при этом только в причинах преждевременной смерти Никола I, герцога Лотарингии (внука Рене I Валуа-Анжу), можно хоть как-то подозревать короля Франции Людовика XI. Но вот в том, что у Карла Смелого, герцога Бургундии не было сыновей, Людовик уж точно не виноват. Как и в отсутствии этих сыновей сразу у трех подряд последних герцогов Бретани. Повезло, так повезло и довольно затруднительно сказать, как бы французские короли справились, если бы линии их младших родичей были благополучно продолжены. Так вот об одной из этих ветвей, герцогах Бретани Капетингах-де Дрё, и продолжим.
Бретани и ее правящей династии, как можно легко догадаться, не везло совсем. Пьер II стал герцогом в возрасте 32 лет, в трагичном для Бретани 1450 году, потеряв в этом же году сразу двух братьев: младшего Жиля, убитого самым злодейским образом, и старшего, герцога Франсуа, которого, как поговаривали в народе, постигла Божья кара если не за участие, то за явное и зловещее попустительство убийцам своего несчастного брата. Единственный сын Франциска I, Рено, от его первого брака с Иоландой Валуа-Анжу, умер еще в пятилетнем возрасте, и после герцога остались только две дочери, Маргарита и Мария от второго брака с Изабеллой Стюарт, дочерью короля Шотландии Якова I.
Любопытно, что шотландская сторона, позволила себе настаивать – с какой это стати, новым герцогом стал Пьер, а не старшая из дочерей покойного Франциска I? Разумеется, в Бретани, довольно прохладно отнеслись к этим претензиям, хотя… шотландцы могли опереться на определенную логику, а не простое нахальство. Ведь как таковое салическое право в Бретани не действовало, наследование герцогства строго по мужской линии было привязано к одному конкретному правовому акту, Первому Герандскому договору 1365 года.
Напомню, вкратце, в чем суть – по итогам войны за Бретонское наследство, герцогством владеют потомки Жана Монфора (как и отец, изначально он именовался по титулу, доставшемуся по женской линии и несмотря на то, что они с отцом принадлежали к мужской линии рода Капетингов-де Дрё, их потомков также принято называть Монфорами), строго по мужской линии в порядке старшинства. Но в случае исчезновения всех законных мужчин рода, титул герцога Бретани должен перейти к первому по старшинству мужчине семье Блуа-Шатильонов – наследнику Карла Блуа-Шатильону и Жанны де Дрё, графини Пентьевр (права на Бретань исходили от нее). Думаю, все уже догадались (или просто знают) где в этом договоре главный подвох, но об этом чуть позже.
Но пока остановимся вот над чем. В том-то и дело, что на 1450 год было не слишком понятно, действуют ли правила этого соглашения или же семья Монфоров-Де Дрё вольна поступать по старым обычаям Бретани. Второе поколение бретонских Блуа-Шатильонов бежало из герцогства во Францию, спасаясь от кары за свое безумное преступление – похищение герцога Жана V в 1420 году. При этом в руках бретонского правосудия так и остался четвертый, самый младший сын Маргариты де Клиссон, Гийом - ему пришлось заплатить за грехи матери и старших братьев долгими годами в узилище.
Бретонских земель Блуа-Шатильнов лишили, от претензий же на герцогство они пока не отказывались, но принадлежат ли им эти права до сих пор, не лишились ли они их благодаря своему странному мятежу? К 1447 году этот сложный вопрос стал еще более скользким и щекотливым. Из четверых сыновей неистовой Маргариты де Клиссон в живых остались лишь двое – второй сын Жан, сеньор Л’Эгль (Оливье и Шарль как-то тихо и мирно скончались) и как это ни странно, Гийом, которого возили из одной бретонской тюрьмы в другую. Между прочим, у трех старших братьев, несмотря на их своевременные браки, не было на троих ни одного сына, да и с дочерями не густо – лишь у Шарля Шатильона было дочь по имени Николь, которой еще предстоит сыграть свою роль в истории герцогства.
Жан Л’Эгль (звался так по своей нормандской сеньории) был верным соратником короля Карла VII, каких-то особых подвигов он хоть и не совершал, но был на хорошем счету, и, в принципе, не бедствовал. После смерти своего брата Оливье он унаследовал виконтство Лимож (старое родовое владение в Аквитании, доставшееся в свою пору первой великой даме этой семьи Жанне де Пентьевр) и между делом, в 1437-ом, прикупил у нуждавшегося в деньгах герцога Карла Орлеанского графство Перигор (забегая далеко вперед - вот так и копилось потихонечку, с бору по сосенке громадное наследство Генриха Наваррского).
И многим могло тогда показаться странным, что верный слуга короля всё еще лишен своего основного родового графства. И после окончательной победы над англичанами на первый план мог выйти вопрос - не «за что» лишен, а «кем и когда». Когда лишен - в лихую годину, когда казалось, что королевство Франция уже почти уничтожено, кем лишен - хм, да тем же, кто в числе прочих врагов государства, и подхалимов Англии, поставил свою подпись под Договором в Труа, лишавшим трона ныне здравствующего короля Карла VII. Так что для герцога Франциска I, было политически грамотно действовать на опережение и решить проблему самому, не дожидаясь пока об этом начнут слишком часто говорить королю.
*****
Поддержать автора: 2202 2053 7037 8017