История эта былинная. И, по сути, летописцем оказался лично я, ибо доверил мне командир стать нештатным дознавателем на нашей лодке. И всё могло быть тихо и спокойно у меня на этой стезе, но послали небеса в наш экипаж хлопца залётного — целого мичмана П., фамилия сия не точна, возможно из древних фамилий, но не в ней суть.
Да не просто хлопца, а упакованного в блестящие доспехи мичманские! И конь был ему под стать. И откликался на имя — ВАЗ 2106. И сбруя с уздой, псалиями и поводьями под стать хлопцу — руль спортивный! И гарцевал он на животном своём с лихостью по базе секретной аки сокол – птица быстрокрылая! И падали к ногам его девицы-молодички!
Э-э-это только присказка, сказка впереди!!!
Подоспело времечко и, собравшись на побывку заслуженную вместе с воинством нашим (теперь уже и его), умчал бравый хлопец на лихом коне за тридевять земель в царствие своё лесное-родовое, среди болот и лесов Брянских.
Пронеслось незаметно время отпуска. Вернулось войско ратное в базу родную на службу государеву. Пересчитали воеводы бойцов своих, ан нет одного. Не вернулся с Брянских лесов хлопец знатный. И не видно коня его на дорогах, и молодички грустят его, воют и страдают от недостатка любви…
И неожиданно кличет меня князь командирского роду-племени по прошествии нескольких ночей и дней отсутствия хлопца нашего. Получаю важное задание — завести дело об оставлении части мичманом без причины. Погрузился в рутину бюрократии серьёзно. В ходе опроса прежних сослуживцев нашего залётчика выяснилось, что менее пяти месяцев в году он не гулял НИКОГДА! Тут для непосвящённых нужно отметить, что ежегодные отпуска у подводников-атомщиков доходили до 100 суток. Мой личный рекорд 1994 года — 108(!) суток. Видно хлопцу нашему этого не хватало. Мне тогда удалось волосы отрастить как у Пугачёвой.
Сейчас уже не вспомню, где прослабил командир, но для урегулирования образовавшейся процессуальной дыры воевода нашего мичмана, легендарный на просторах моих рассказов КБЧ-4 Фёдор Фёдорович был снаряжен князем для похода в войско дружеское, засевшее в лесах Брянских, чтобы вызволить хлопца знатного из плена партизанского, не иначе.
Дальнейший сказ со слов воеводы Фёдора Фёдоровича.
Сел он в граде Мурманске на ковёр-самолет, который и унёс его к братьям лесным – Брянскую вотчину. Долго ли, коротко ли бродил наш воевода по городу чуждому, но вышел он на дорогу столбовую, приведшую его в удельный городок. Оказался тот городок невелик. И когда вошёл воевода в городишко тот, открылась ему картина писаная.
Площадь шумная, люди спешат всяк по делам и весям своим. Вдруг откуда ни возьмись, хлопец наш пропавший! Шествует чрез площадь навстречу воеводе. Да не сам один, а двух молодичек под белы рученьки ведёт, разговор с ними сладкий разговаривает. И воеводу своего вовсе не примечает!
Стряхнул воевода с глаз своих дурман. Нет, не причудилось ему! Вот же он, хлопец искомый, и молодички с ним, о белы рученьки. И окликнул он тогда хлопца лихим окриком, и увидел хлопец нерадивый тогда воеводу своего. И спросил его: «Что за судьба привела тебя, свет воевода, в края наши глухие? Уж не случилась ли беда с тобою, али война?»
Помолчал воевода толечку, подышал полной грудью чистым брянским воздухом, раздул ноздри сурово, да и молвил тогда хлопцу знатному: «Отпустил бы ты красавиц своих восвояси, ибо тучи чёрные над челом твоим сгущаются. В кандалы тебя заковать готовятся». Молодички вмиг испарилися. Задумался хлопец наш, подбоченился. И говорит опосля: «А поехали-ка мы, воевода, к моим батюшке с матушкой. Недалече тут, в лесу мы живём. Конь мой лихой вмиг домчит». И уселись они на коня того холёного, и помчал он их в царство лесное.
Разнеслась весть по лесу тёмному Брянскому: воевода хлопца знатного в лес пожаловал!!!
Дорогому гостю почести оказать потребно!!!
И собрались все лесные жители, воеводой дивятся, каждый в дом свой принять норовит, напоить, накормить желает. Вдовы речи ведут медовые, в опочивальню приглашают, спать уложить стараются. Уморился, мол, с дороги, воевода, гость дорогой! Любовь такая неспроста, раз хлопец бравый, в войске много людишек спас, так каков же его командир!
Собрал волю всю свою воевода в кулак богатырский, да и слово батюшке с матушкой молвил: «Мир вашему дому, дорогие родители! Да вот только тучи чёрные над челом хлопца вашего сгущаются. В кандалы заковать его собираются. Войско ратное ждёт его, государевы дела важные не движутся, чёлн подводный, чтоб бороздить моря-океаны, стоит на привязи, отчалить не может без хлопца вашего. Али держит его тут сила какая, али вы не отпускаете?».
Призадумалися батюшка с матушкой, пригорюнилися. Стали думу думать, как от хлопца своего отвести судьбу клятую, и по старой традиции отложили всё на утро. Как известно, оно вечера мудренее, да и воеводе знатному отдохнуть нужда, голод утолить, тело богатырское с дороги омыть, да на крахмальных простынях понежиться.
И минула ночь, минул день и ещё одна ночь за ним. Как миг пролетело время, окутанное лесным дурманом, опоённое напитками медовыми, да настойками лечебными на травах, заботливыми руками вдовушек поднесёнными.
А тем временам хлопчик наш, вооружившись советом батюшки с матушкой, к предводителю братства лесного на коне своём ретивом умчался немедля. Никто не слышал, о чем они совет держали, но от предводителя вышел хлопец, ликуя! Коня своего пришпорил нежалеючи, да и примчался к батюшке с матушкой гордый и радостный!
Тут и воевода путы напитков дурманных с себя отряхнул, вышел на свет божий, и спросил: «Чему так хлопец ты рад-то? Кандалы тебе уже заготовлены. Запрягай давай коня своего прыткого. Едем к князю. Будет суд-расправу справедливую он над тобой вершить, а ты – ответ держать!» На что хлопец отвечает и глазом не моргнув: «Едем, воевода, едем. Я как раз от нашего предводителя грамоту в войско отвезу. Очень он благодарен князю за то, что я всему нашему братству лесному помог всеми силами».
Хлопец всея дремучего леса губами шевелил, будто бредил: «Как приехал я на побывку, беда тут вышла бедовая – неурожай выдался. Попалило всё зноем летним. А потом пожар случился, спас я пятнадцать баб и мужиков, из горящей бани на горбу выволок. Челядь в реку кинулась, да тонуть стала, спасал утопающих без устали. С мужиками после самогон пил, да пил за троих, чтоб они живыми остались. Вот как много дел добрых я на коне своём успел совершить. Ещё бы подвигов сделал множество, да призывает меня князь, чтобы судьбу мою вершить командирской своей властью. Едем, воевода, едем».
Провожали воеводу с хлопцем всем братством лесным. Тайком вытирала слезу вдовушка, матушка с батюшкой осеняли себя и сына знамением крестным, просили воеводу проявить снисхождение к непутёвому.
Сколько веревочке не виться, а железный конь со сбруей спортивною примчал наших героев в войско ратное за самый Полярный круг. И заслушал князь речи каждого, и прочёл он хвалебную грамоту предводителя лесного. Призадумался. За решением своим приказал по утру придти.
Утром лицо князя источало умиротворение и благодать. Убедили его доводы предводителя лесного, не стал он в кандалы заковывать нашего хлопца.
Вот такая, почти сказочная, история произошла на нашей лодке.
Хлопец был бесподобен в своей правдивости!
Правда, с нашей лодки он тронулся в дальнейшее странствие в следующий экипаж. Туда, где о его слабостях к отдыху никто не знал…
Диалект от мичмана П. в переводе автора:
«Войско» - экипаж;
«Князь» - командир РПКСН;
«Воевода» - командир БЧ-4 Фёдор Фёдорович К.;
«Хлопец» - самоназвание мичмана П. молодых мужчин, и себя в их числе;
«Молодичка» - так мичман П. величал молодых девушек;
«Гарцевать» - мичман П. реально (!) ТАК называл стиль езды на своей машине ВАЗ 2106.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Рассказал летописец экипажа «К-193» КГС Максим Гришин
