— Мама, ну не томи, — Катя с любопытством смотрела на мать, а Зинаида Леонидовна как будто специально оттягивала момент ответа. Раскладывала на столе приборы, поправляла скатерть, то и дело обращалась к Анечке с шутками и прибаутками.
— Мама! — снова повторила Катя, на этот раз более требовательным голосом, — кто интересовался мной? Я его знаю?
Зинаида сделала знак рукой внучке:
— Анюта, пойди в комнату ко мне с дедом, там в шкафу на средней полке кукла лежит. Мы для тебя ее купили. Иди, посмотри.
Анечка с радостными возгласами побежала в спальню, откуда послышались крики еще более радостные и восторженные. Видимо, кукла и вправду была именно такой, о какой мечтала девочка. Катя же выжидательно смотрела на мать, а Зинаида Леонидовна, пряча едва заметную улыбку, наконец заговорила.
— Лешка про тебя спрашивал. Тихомиров. Помнишь такого?
Катя почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Конечно, она его помнила! Можно было сказать, что не забывала ни на один день, да и разве можно было забыть о первой школьной любви, тем более такой сильной запоминающейся?
— Вижу по лицу, что помнишь, — мать усмехнулась, — и он, судя по всему, тебя помнит, хоть и не было между вами ничего. Ну, по крайней мере, ничего из ряда вон выходящего. Так ведь?
Катя опустила голову. На нее обрушилась лавина воспоминаний из школьной поры, когда она, стараясь быть малозаметной и ненавязчивой, смотрела на объект своей любви и сгорала от нее же. Каким он был красивым! Совсем не походил на других мальчишек из школы, хоть и числился в списке самых отъявленных хулиганов. Сколько стекол в школе было переколочено под его руководством, сколько синяков и ссадин получили другие пацаны от его руки, а уж сколько девичьих сердец было разбито из-за его светло-голубых глаз, обрамленных густыми темными ресницами!
— Что же он спрашивал? — дрогнувшим от волнения голосом спросила Катя, а сама чувствовала, как бешено стучит в груди сердце. Надо же, столько лет прошло, а она ощущает себя все той же школьницей, влюбленной в своего героя.
— Просто спросил, как дела у тебя, — медленно ответила Зинаида Леонидовна, — где и как живешь, есть ли семья.
Катя уже немного пришла в себя и даже смогла равнодушно пожать плечами:
— Странно, для чего это ему, если Леша сам женат, хорошо устроился. Странно еще и то, что он вообще обо мне помнит.
Зинаида Леонидовна усмехнулась:
— Так что-то между вами вроде как намечалось. Нравился он тебе это точно, а вот ты ему… Что там у вас случилось такого, после чего ты так сильно старалась все темы, связанные с Алексеем, стороной обходить?
Теперь Катя покраснела. Про тот случай, о котором она и вправду старалась не думать, как назло, мешал сосредоточиться и сделать равнодушное лицо. Между ней и Алексеем и вправду не было ничего серьезного, но ведь могло же быть! Если бы она тогда не струсила, если бы дошла до конца… Кто знает, кто был бы теперь мужем Кати, с кем могла была она быть счастлива по-настоящему.
— Мама, все в прошлом, — сухо ответила Катя, — а, прошлое, как известно, обмену и возврату не подлежит. Проехали и забыли. Пусть живет своей счастливой жизнью, а про меня ему знать ничего не нужно.
Лицо Зинаиды Леонидовны вдруг погрустнело.
— Зря ты так. Беда у Алексея случилась.
Катя вздрогнула и уставилась на мать. Сердце снова предательски задергалось в груди, как будто кто-то посторонний управлял всеми чувствами и эмоциями Екатерины.
— Какая беда? — побелевшими от волнения губами спросила она, а сама непроизвольно за вилку схватилась, да так в руке сжала, что костяшки побелели.
— Жена Лешина погибла три месяца назад. Разбилась на машине, бедняжка. Остался Леша один, ну, точнее, с дочкой. Приехал вот в Вахрушевку, тестю с фермой помогает. Ты же знаешь, что у Леонова тут ферма своя, на ней половина наших деревенских работает. Нельзя ее без присмотра оставлять, а у Евгения Андреевича приступ за приступом после гибели дочери.
Катя тяжело задышала. Надо же! Она знала о том, что Алексей много лет назад женился на дочери Евгения Леонова, одного из самых успешных вахрушевских предпринимателей. Уехали они с женой в город, жили и работали там, ребенок у них родился. Об этом всем Кате было известно, и она была уверена в том, что Алексей счастлив в браке, доволен жизнью, а про нее, Катю, вообще не вспоминает. Выходит, что все было совсем не так.
И такая тоска вдруг на нее нахлынула, какое-то чувство безысходности, смешанное с жалостью и жутким желанием Алексея поддержать. Только вот как поддержать человека, оставшегося без частички себя самого, да еще и с ребенком на руках?
— Мам, ты чего? — из тяжелых раздумий Катю вывел вопрос дочки. Анечка стояла рядом, держала в руках огромную куклу с длинными ресницами, и снова в воспоминаниях Кати всплыл образ хулигана-Лешки с его красивыми глазами, обрамленными примерно такими же густыми и темными ресницами.
— Все в порядке, дочка, — отозвалась Катя, но лицо Ани выглядело недоверчиво.
— Не в порядке, у тебя слеза потекла по щеке.
Детские пальчики коснулись кожи на ее лице, аккуратно стерли слезинку, которую Катя даже не заметила. Надо же, какие чувства вызвал в ней Алексей! Лешка Тихомиров, тот, который на нее почти не смотрел, не разговаривал с ней, а потом взял и пригласил на свидание. Катя тогда растерялась, думала, что он подшучивает над ней, испугалась даже. А что подумают люди? Что говорить про нее будут? Как потом сложатся их отношения, если Лешка вот-вот школу закончит и в райцентр уедет, а Кате нужно будет еще два года учиться в Вахрушевке?
За ужином разговаривали о чем угодно, только не об Алексее. Отец рассказывал о своих трудовых подвигах в колхозе, мать планировала мероприятия по отлову и копчению рыбы, а Анечка мечтательно смотрела на свою новую куклу и что-то тихонько нашептывала ей на ушко.
Когда отец ушел к себе в комнату, а Анечка убежала вслед за ним вместе с новой игрушкой, Катя снова поймала на себе многозначительный взгляд матери.
— Я вот думаю, — заговорила Зинаида Леонидовна, — если бы ты в свое время за Алексея замуж вышла. Не его жена, не дочка Леонова, а ты.
Катя пожала плечами, хотя от одной мысли о том, что она могла выйти замуж по большой и первой любви, подкашивались ноги.
— Мам, ну не вышла ведь. Все в прошлом. У меня своя семья, у Леши – своя.
Зинаида Леонидовна только рукой махнула:
— Ну какая у тебя семья? Эти твои городские тебя за человека не считают. Видела я и слышала, как с тобой свекровь разговаривает. Знаешь, у нас в колхозе со скотиной порой ласковее общаются, чем с тобой.
Катя поморщилась. Действительно, отношения с матерью Никиты складывались у нее не самым лучшим образом. Как только она узнала о том, что ее сын решил оставить Катю дома на хозяйстве, женщина тут же взбеленилась.
— Она что – белоручка? Может быть, инвалид? Почему это работать ей не нужно?
— Она моя жена, — отрезал Никита, — и я буду решать, чем моя жена будет заниматься.
— Ты будешь решать? — хмыкнула Римма Анатольевна, — что ты вообще решить можешь? Притащил обузу, усадил на шею себе и нам, а теперь делаешь вид, что ты – глава семейства.
— Я и есть глава семейства, — возразил Никита, — своего. А ты, мать, в наши дела не лезь. Со своими разбирайся.
С тех пор отношения между Катей и Риммой Анатольевной испортились, и реанимировать их не желала ни первая, ни вторая. Свекровь периодически приходила в дом к сыну, гуляла с внучкой, даже на дополнительные занятия водила, а вот между собой и Катей провела невидимую черту, через которую уже не переступала.
— Римма эта – змея подколодная, — сделала вывод Зинаида Леонидовна, которая пару раз встречалась со своей сватьей всего два раза за всю жизнь, — считает себя эдакой фифой городской. А у самой ни кожи, ни рожи, зато гонору выше крыши.
Катя ничего не ответила матери, да и нечего было ей сказать. Не получилось у нее с Никитой настоящей семьи, такой, какой она видела ее – крепкой, дружной, настоящей. А в Вахрушевке такая семья у Кати была, где мама относилась к дочери с трепетом и нежностью, а отец, хоть и был более сухим и казался равнодушным, все равно всегда переживал за свою дочку и во всем ее поддерживал. В этом и заключалось семейное счастье по мнению Кати, и такого же счастья хотелось ей рядом с Никитой.
Муж ей даже не позвонил, не узнал, как они с Анечкой добрались до родительского дома. Катя, ложась спать, неожиданно для себя поняла этот факт и почему-то совершенно ему не удивилась. Не было больше в их с Никитой отношений ни понимания, ни уважения, ни близости. Жили как соседи, которые до чертиков надоели друг другу и только терпели взаимное присутствие.
Зато мысль об Алексее казалась какой-то теплой, воздушной, такой нужной, что Катя ни на минуту не переставала думать о своем первом возлюбленном, о том, каким он был много лет назад и каким она помнила его. Конечно, с тех пор прошло двенадцать лет, Алексей мог измениться, скорее всего, именно так и случилось, но разве это играет сейчас какую-то роль?
Катя хотела любви, ей нужны были чувства, будоражащие воображение и заставлявшие кровь быстрее бежать по венам. Почему-то она была уверена в том, что встреча с Алексеем обязательно перевернет все с ног на голову и заставит ее испытывать самые яркие эмоции. Не факт, что самые приятные, но уж точно запоминающиеся.
Первая мысль, которая пронзила Катю с утра, была мысль об Алексее. Ее снова бросило в дрожь, хотя накануне она сама себя убедила в том, что бессмысленно было думать о том, что случилось много лет назад. Да и что, собственно говоря, случилось? Ничего особенного, так, влюбленность детская, пусть и яркая, но уже давно оставшаяся в прошлом.
— Мама, ты чего? — голосок дочки заставил Катю вернуться в реальность, откинув в сторону все мысли о своей первой любви, — о чем ты думаешь?
— Думаю о том, как вкусно пахнет блинчиками, — соврала Катя, а сама широко улыбнулась дочери. Ни к чему ей знать реальные мысли матери, кажущиеся самой Кате какими-то кощунственными.
— А ты блинчики с чем будешь? С вареньем или со сметаной?
— Со сгущенкой, — весело отозвалась Катя и принялась дочку щекотать. Анечка хохотала, уворачивалась, и эта их утренняя традиция стала для Кати настоящим освежающим душем.
— А сгущенки нет, — сказала Зинаида Леонидовна, — только варенье.
— Мам, не люблю я варенье, сама знаешь. С детства на него аллергия. Пойду в магазин за сгущенным молоком. Может быть, еще купить чего надо?
Зинаида Леонидовна быстро назвала список недостающих продуктов, и Катя отправилась в распложенный неподалеку продуктовый магазин. Вышла на улицу, вдохнула свежий деревенский воздух, зажмурилась счастливо. И для чего она променяла эту красоту и чистоту на загазованный и забитый людьми город? Жила бы счастлива тут, работала бы на птицефабрике или в колхозе, была бы счастлива.
Потом тряхнула головой, отбросив в сторону дурные мысли, такие неправильные в настоящий момент, а потом отправилась по главной улице в магазин. Соседи здоровались с ней, кто-то спрашивал, как дела, узнавали, каково это – жить в городе столько лет и продолжать любить Вахрушевку всей душой.
Катя со всеми разговаривала, улыбалась, а внутри чувствовала сладкую дрожь от осознания того, что приехала в нужное место и в столько правильное время. Как же хорошо было дома! Какие люди были тут потрясающие! Не алкоголики, не тунеядцы, самые простые и добрые – разве в городе таких встретишь? Там все вечно своими делами заняты, упрутся лицом в землю или в экран своего смартфоны и бегут по ничего незначащим делам.
Конечно, выбор в деревенском магазине уступал тому изобилию, что был в городских супермаркетах. Катя придирчиво осматривала витрины, чувствуя на себе недовольный и даже завистливый взгляд продавщицы – дочки их соседки, которая в свое время так в город стремилась, но туда не уехала по определенным обстоятельствам.
— Брать будешь что-то или поглазеть просто пришла? — с явно недоброй усмешкой поинтересовалась продавщица и надула пузырь из жевательной резинки, да такой, что едва он ей на лоб не приклеился.
Катя пожала плечами, скрыла едва заметную улыбку, а потом кивнула:
— Банку сгущенного молока, полбулки хлеба, килограмм сахара и конфеты шоколадные. Нет, не эти, те, на которых коровка нарисована.
— Они все одинаковые, — лениво ответила продавщица, а потом ее лицо изменилось. Стало таким приторно-сладким, как та сгущенка, что она в руке держала.
Катя машинально обернулась, очень уж ей интересно стало, что заставило работницу магазина из мегеры в миленькую кошечку превратиться. Обернулась и не сразу сообразила, что за высокий мужчина стоял на входе. Широкоплечий, с голубыми как озера, глазами, обрамленными темными ресницами… Катя едва сдержала крик, и первым желанием ее было – бежать.
Это был Алексей. Конечно, изменился он за двенадцать лет, но не настолько, чтобы невозможно было его не узнать. В джинсах, расстегнутой сверху рубашке, солнцезащитные очки на голове – он не походил на обычного деревенского жителя, и сразу же выдавал в себе уверенность, силу и знание того, чего от жизни хочет.
— Привет, — сказал он не то Кате, не то продавщице за прилавком. Та сразу же заблеяла что-то, про конфеты начала докладывать, мол, хорошие вчера завезли, какие ты, Лешенька, любишь. А Алексей смотрел на Катю, словно пытался окончательно убедиться в том, что перед ним именно она стоит.
— Здравствуй, Алексей, — пробормотала Катя и вернулась к прилавку, чтобы спрятать свою перепуганное лицо. Ей казалось, что выглядит она глупо, как та девчонка шестнадцати лет от роду, испугавшаяся собственных чувств и предпочетшая их спрятать в глубину своей души.
— Как дела, Катя? — он приблизился к ней сзади, и Катя кожей чувствовала жар, исходивший от него. Какая она глупая, решила, что все в прошлом осталось! Как же оно могло там остаться, если вот оно – во всей своей красе стоит перед ней и заставляет ее то краснеть, то бледнеть от волнения?
— Все хорошо, — ответила она, не оборачиваясь. Сердце бешено стучало в груди, казалось, что оно вот-вот подберется к горлу и выпрыгнет наружу, прямо на прилавок, — как ты поживаешь?
Боковым зрением Катя видела Алексея, вставшего на мизерное расстояние от нее, а еще она видела изумленный взгляд продавщицы, которая больше ни словом ни обмолвилась, молча складывая в пакет ее покупки.
Из магазина они вышли вместе, Алексей так ничего и не купил. Просто шел за ней по пятам, словно преследовал. Катя нервничала, борясь с желанием убежать, спрятаться, а потом собрать вещи и уехать с дочкой обратно в город. Однако, этот побег бы точно не решил самой главной проблемы – ее все еще теплящихся внутри чувств к Алексею.
— Про меня ты, наверняка, все уже знаешь, — с грустью в голосе сказал он, — приехал вот к тестю, помогаю ему наладить работу на ферме. Нелегко ему сейчас. В прошлом году жену потерял, в этом – дочку. Страшно это, Катя.
Голос его дрогнул, и это заставило Катю поднять глаза и наконец посмотреть ему прямо в лицо. Какой же он красивый! Даже не столько внешне, сколько изнутри. Из Алексея словно лилось что-то доброе, светлое, хорошее, такого Катя никогда не замечала в собственном муже.
— Мне очень жаль, Леша, — сказала она, сама не заметив того, как стала называть его не полным именем, — я только вчера от мамы узнала.
Алексей грустно улыбнулся:
— Но жизнь продолжается, так ведь? Ты как сама?
— Я замужем, — тут же ответила она и прикусила язык. Ну зачем Алексею эта информация? Он что – набивался ей в женихи? Претендовал на что-то? Да не было ничего подобного в его поведении, она сама все придумала для себя. А почему придумала? Потому что хотела этого и скрывать этот факт от себя самой было глупо и несерьезно.
— Муж с тобой приехал?
Она отрицательно замотала головой, а потом увидела Анечку, бегущую к ней.
— Мама! Мы с бабушкой тебя потеряли!
Аня налетела на Катю, обняла ее за ноги, радостно рассмеялась.
— Дочка твоя? — улыбнувшись, спросил Алексей, — похожа на тебя в детстве. Привет, я – Алексей.
Аня неуверенно пожала мужскую руку, а Катя успела заметить свою мать, стоявшую поодаль от них и наблюдавшую за разворачивавшейся на ее глазах сценой со стороны. На губах Зинаиды Леонидовны блуждала едва заметная улыбка.
— Ты хороший, — зачем-то сказала Анечка и уткнулась носом в бедро матери. Катя обняла дочку, а потом уже более уверенным взглядом окинула своего старого знакомого.
— Ей редко незнакомцы нравятся, — сказала она, — а тебя она сразу раскусила.
Алексей потоптался на месте, а потом вдруг спросил:
— А ты вечером что делаешь? Может быть, сходим на речку? Поболтаем? Молодость вспомним? Нам же есть что вспоминать? И смешное, и не очень.
И снова горячая волна поднялась внутри Кати. Руки задрожали от волнения, во рту пересохло. Можно было, как и много лет назад, спрятаться и не пойти на встречу, но ведь ей уже не шестнадцать, да и ясно сказала она Алексею о своем семейном положении. Нет, в этот раз струсить она сама себе не позволит.
— Хорошо, давай часов в семь у речки.
Попрощались до вечера, а мать, к которой Катя подошла, только усмехнулась молча и ничего дочке не сказала.
Катя не знала, поступает ли она правильно или ходит по острию хорошо наточенного ножа. Что будет после этой встречи? Начнется ли что-то или, наоборот, подойдет к своему логическому завершению? Но не пойти на встречу она не могла, просто обязана была закрыть все свои гештальты, не дававшие ей столько лет спокойно спать.
Она едва дождалась вечера, волновалась жутко, даже от обеда отказалась. Анечка играла со своей куклой, мать занималась рыбой, отец, вернувшийся с работы, смотрел телевизор. Все казалось таким простым, понятным и очевидным, кроме одного – ее собственных чувств и переживаний.
Алексей ждал ее у реки. На другой стороне берега виднелся потрясающий закат, такие красивые закаты Катя видела только в Вахрушевке. И вот он, ее некогда любимый молодой человек, только повзрослевший на много лет, но от этого не переставший быть дорогим ее сердцу.
— Я думал, что ты опять не придешь, — он сказал это, с трудом пряча улыбку.
— Я тоже так думала, — честно призналась Катя, — не уверена до конца, правильно ли поступаю.
— Ты уже поступила, значит, сделала выбор. Следовательно, этот выбор правильный.
Она кивнула, стоя рядом с ним и чувствуя долетавший до нее аромат его одеколона. Терпкого, такого манящего… Катя закрыла глаза, представив себе, что откатилась на двенадцать лет назад. Тогда Алексей мог ее поцеловать, а теперь? Что между ними теперь?
Он осторожно взял ее за руку:
— Пойдем в одно место.
Его голос звучал загадочно, а Катя открыла глаза и увидела улыбку на лице Алексея.
— В какое?
— В то, куда в прошлый раз ты так и не отважилась прийти.
Так же приглашаю вас принять участие в розыгрыше.
Интересно Ваше мнение, делитесь своими историями, а лучшее поощрение лайк и подписка.
