«Норманисты» исходят из того, что исконно отсталый в своём развитии русский народ, изначально не способен к самостоятельному историческому творчеству, раз даже «володеть и править» собой зазвали русичи иноземных варягов–скандинавов.
Будем думу думать вместе с облаками,
Доверяясь чутко четырём ветрам.
Расплескалось небо зыбкими волнами,
Просквозило Солнце Святовитов храм.
То встаёт из пепла властная Аркона,
Чтоб напомнить миру об иных летах,
Где превыше Правды не было закона,
Где сердцам славянским был неведом страх.
Развернись, виденье, лейся, жар небесный
Не смолкайте, ветры, чтобы сердце вдруг
Осветилось чистой и высокой песней,
Чтобы каждый русич вспомнил, чей он внук.
Светобор
В XII веке Нестор Летописец записал предание о призвании в качестве правителя варяга Рюрика, положившего начало княжеской династии. Рюрик считается основателем российской государственности.
Этот летописный рассказ послужил основанием для появления так называемой норманнской теории возникновения Древнерусского государства. Впервые она была сформирована немецкими учёными Байером, Шлецером и Миллером, приглашёнными в XVIII веке для работы в Россию. Горячим противником этой теории тогда же выступил Михаил Васильевич Ломоносов.
И хотя ещё в середине XIX века выдающийся российский исследователь Степан Александрович Гедеонов убедительно доказал, что варяги являлись балтийскими славянами, а князь Рюрик имел самое непосредственное отношение к легендарному острову Рюген, и сегодня ещё находятся любители
уязвить русских мнимой скандинавской родословной их древних правителей.
Явление это не столь безобидно, как может показаться на первый взгляд. Адольф Гитлер использовал норманнскую теорию как бесспорное доказательство дикости и неполноценности, присущей русскому народу. Он писал: «Не государственные дарования славянства дали силу и крепость русскому государству. Всем этим Россия обязана была германским элементам — превосходнейший пример той громадной государственной роли, которую способны играть германские элементы, действуя внутри более низкой расы. Именно так были созданы многие могущественные государства на земле. Не раз в истории мы видели, как народы более низкой культуры, во главе которых в качестве организаторов стояли германцы, превращались в могущественные государства и затем держались прочно на ногах, пока сохранялось расовое ядро германцев». Так что внесём свою лепту в дело защиты чести русского имени
и права славян на то, чтобы считаться народом без комплекса неполноценности.
Из более ранних версий истолкования племенного наименования венед, венд отметим попытку увязать это название с древним северогерманским vand (латинское — unda) — «вода», откуда венеды — «люди воды», «жители вод» или «морские жители».
Иосиф Первольф возводил имя вент к старославянскому слову вящий (величайший, наибольший, высший, по силе, величине власти).
Вспомним, что слово VAR в санскрите также означает «вода». Названия народов и племён, имеющих в основе корень «вар» в кельтских языках традиционно увязывалось с водой, с морем. Соответственно имя «варяги» обозначало приморский народ, морских жителей, людей моря.
На Руси под «варягами» понимали, прежде всего, славянское население южного побережья Балтики, и лишь позднее варягами стали называть вообще западноевропейцев Поморья.
Варяги (варязи) славились как отменные бойцы и нередко выступали в качестве наёмной дружины. Эти прирождённые воины надёжно охраняли торговые пути и купеческие караваны. Со временем родился глагол варять (варяти), в значении оберегать, беречь, стеречь. Наёмные варяги при поступлении на службу давали «var» — профессиональную клятву верности. В дальнейшем, уже в Византии, варангами стали называть телохранителей, охранников вообще, в независимости от национального происхождения варанга. Поскольку среди них стало появляться немало скандинавов, это и создало ошибочное мнение о тождестве норманнов и варягов. Плоды этого заблуждения мы и пожинаем сегодня.
По имени варягов величали море Варяжским. Согласно Гельмольду, хронисту XII столетия, море это «простирается от Западного океана к востоку и Балтийским называется потому, что тянется длинной полосой, подобно поясу» (balteus по–латыни означает «пояс»).
Слово «балты», как научный термин для именования балтских народов и балтийских языков впервые было предложено в 1845 году немецким языковедом Георгом Нессельманом, профессором университета в Кёнигсберге. Так что вопреки весьма распространённому заблуждению, не название Балтийского моря происходит от балтов, а в точности наоборот.
В занесённых с балтийского Поморья вендских словах, традициях и формах язычества мы находим доказательства западнославянского происхождения варяжских князей, в дошедших до нас особенностях их быта таится истина о полной невозможности скандинавского происхождения Рюрика и его потомков.
В наличии — совершенное тождество княжеского родового начала у древних русичей и у прочих славянских народов. Скандинавский след почти не заметен ни в языке, ни в религии, ни в праве, ни в обычаях.
Из славянских примет домашнего быта варяжских князей примечательны следующие:
Бритьё головы и бороды. Сохранилось описание характерной внешности знаменитого князя Святослава, сделанное в X веке византийцем Львом Диаконом. Там особо подчёркнуто, что у правителя русинов «бритая
борода», а голова: «совершенно голая, но с одной стороны её свисал клок волос — признак знатности рода…». Этот «локон», без сомнения, напоминал позднейший казацкий чуб.
Известно, что руяне брили голову и бороду (волосы на голове иногда коротко подстригали). Саксон Грамматик пишет, что только один верховный жрец у руян носил длинные волосы и бороду «вопреки всеобщему обычаю». Ибн–Гаукал свидетельствует о языческом обычае Руси брить бороду. Славянином, по бритой голове, оказывается описываемый Саксоном один из Гаральдовых спутников. Дитмар указывает, что при совершении клятв славяне обрезали конечные волосы своих чубов. Слово чуб (чуприна), существует у всех
славянских народов. У Гомера фракийцы названы чубоносцами. На Руси стали отпускать волосы и бороду достаточно поздно, только вследствие принятия христианской веры.
Как славянские источники свидетельствуют о всеславянском обычае бритья или пострижения бороды и волос, так, напротив, германские — о неприкосновенности и религиозном значении растительности на лице
и голове у всех народов германского племени. Длинные волосы были отличительным знаком свободного скандинава; бритая голова — клеймом раба. Германские язычники клялись волосами и бородой. Норвежские саги сохранили предания о том, как осуждённые на обезглавливание норманнские викинги заботились перед смертью о неприкосновенности своих волос. Обритие головы почиталось у скандинавских народов высшим бесчестьем.
Так на скандинавское ли происхождение указывает бритая голова прославленного воина — князя Святослава? Возможно ли допустить, чтобы уже
во втором поколении правящей династии знамением благородства «норманнского конунга» явилось то, что у норманнов почиталось клеймом позора и рабства?!
Верховая езда. До XII столетия норманны не знали у себя верховой езды. При Эрике III они переняли у поморских славян обычай сражаться верхами: «И с тех
пор, — говорит Саксон Грамматик, — потомство тщательно хранило этот обычай».
О неумении ездить верхом норманнов IX века в Англии и Франции свидетельствуют все летописцы. Славянские племена также сражались пешими. Но лишь простое войско! По вендскому обычаю, князья и их приближённые были ВСЕГДА на конях. Вспомним стихотворение А.С.Пушкина о Вещем Олеге и его коне. Игорь идёт на греков «в лодьях и на коних». Святослав ещё ребёнком сражается верхом против древлян. Верхами, разумеется, были и его воеводы Свенельд и Ясмуд. Впоследствии он делал все свои походы верхом и спал с седлом в головах; отборная дружина его именовалась комонством. Искусству верховой езды обучались и женщины княжеского окружения.
Норманны достаточно поздно переняли от франков, бриттов и вендов обычай ездить и сражаться на конях. От кого же переняли этот обычай Олег, Игорь,
Свенельд и Святослав? И каким образом, не умеющие ездить у себя верхом скандинавы, вдруг становятся конниками на Руси?
Оружие. Главного скандинавского оружия, двуострой секиры, варяжские князья и их приближённые не знали. Известно, какое значение имели у скандинавов их знаменитые боевые топоры. Как арабы своим коням, так норманны вели родословные своим секирам. Гакон снаряжает призрак Торгарда секирой, некогда принадлежавшей Гергию. Магнус был вооружён секирой своего отца Олафа Святого, прозванной Hel. Кнут требовал от Норвегии 36 секир в виде дани.
Традиционные русские топоры употреблялись и на войне, и на кораблях, но даже смешно сравнивать их с огромными двуострыми норманнскими секирами.
Летописец удивляется Сбыславу Якуновичу, который «бьяшеться единымъ топоромъ». Странно было бы удивляться норманнской секире, являвшейся страшным оружием. Ибн–Фоцлан, подробно описывающий харалужные мечи русов, не упоминает о бранных секирах. Он не наблюдал великолепных скандинавских боевых топоров, обитых серебром и золотом, а видел лишь простые славянские, не стоившие особого внимания.
Кроме топоров, которыми сражались простолюдины, русская летопись знает потешные топорцы, оружие князей, воевод и дружинников в мирное время. Из примеров употребления на Руси настоящей бранной секиры (но только не норманнской) древнерусская история знает только ОДИН, почему о нём и упоминается особо в летописи. Это топор с паворозой на руке, которым
князь Мстислав был вооружён в знаменитой Липицкой битве. Как на Руси, так и у западных славян бранная секира мало известна. Народным славянским оружием был меч. О крещёных русах, бывших на приёме послов в Константинополе в 946 году, Константин Багрянородный говорит, что они держали в руках небольшие знамёна и были вооружены щитами и своими (национальными) мечами. Такими мечами платят поляне хазарскую дань. По преданию Нестора греческий император посылает Святославу не секиру, а меч. В договоре Игоря с византийцами: «Ци аще ударить мечемъ, или копьемъ,
или кацѣмъ любо оружьемъ русинъ грьчина, или грьчинъ русина, да того дѣля грѣха заплатить сребра литръ 5, по закону рускому».
Неужели, если бы Русь и варяжские князья были от норманнов, не было бы упомянуто ни в одном из этих мест о норманнской секире?
В «Слове о полку Игореве» перечислены разные виды оружия: мечи, копья, сабли, сулицы, шереширы, стрелы, луки, шеломы и щиты. О секирах нет ни слова! Сами скандинавы свидетельствуют о существенном отличии между норманнским и русским оружием.
Мореходство. Славяне охотно плавали по морям и рекам. При этом, на Руси не переняли от норманнов ни одного названия своих кораблей и принадлежащих
к ним снастей. Скандинавские корабли были отличны от славянских как по названию, так и по форме, постройке, величине и т.д. Русским судам было совершенно чуждо скандинавское обыкновение украшать корабли изображением зверей.
Рунические камни. Одной из ярко выраженных норманнских традиций была установка в честь погибших поминальных камней с руническими надписями. В Скандинавии сохранились сотни подобных памятников. Единственный надгробный камень такого рода на территории Древней Руси, найден в одном из курганов на о.Березань, напротив днепровского устья. Надпись сообщает: «Грани сделал холм этот по Карлу, товарищу своему».
Воеводство. Первообразом скандинавского общества, основанного подобно германским союзам на воинском постановлении, был хирд или дружина.
Отсюда неразлучная с достоинством конунга обязанность военачальника. Для предводителей скандинавских викингов было распространено титулование «князья дружин», «князья морей». Учреждение воеводства в славянском смысле неизвестно норманнам, даже противно норманнскому характеру. У славян оно было прямым следствием высокого нравственного значения княжеской власти. Славянский князь не был предводителем и военачальником по преимуществу. Его значение — законодателя и жреца. Вот почему у каждого славянского
князя, как бы воинственен он сам не был, являются воеводы. Но воеводство представляется не исключительно воинским, но правительственным постановлением. Воевода–судья, воевода княжеский наместник в славянских
землях. Он творил суд и расправу именем князя.
Имена. Для норманнов было традицией первенцу мальчику и первой девочке давать имена, соответственно, дедушки и бабушки по отцовской линии. Второго
мальчика и вторую девочку нарекали именами дедушки и бабушки по материнской линии. Соответственно, при таком порядке, все наши князья, их сыновья и внуки непременно бы являлись обладателями скандинавских имён, и этому никак не смогли бы помешать их матери–славянки. Но таких случаев в эпоху Древнерусского государства не наблюдается. За свои родовые имена не просто прочно, а до своего бы пресечения держалась, если она действительно была бы скандинавской, династия Рюриковичей. Так же, как держались за
них, например, потомки балтийских славян.
Княжеская династия руян к началу XVI в. уже совсем онемечилась. И одно только напоминало её славянское происхождение — славянские имена, которые существовали до самого прекращения этого рода. Поморские князья,
онемечившиеся уже во второй половине XIII в., употребляли славянские имена до своего прекращения (1637 г.), т.е. ещё почти четыреста лет!
Кстати, по мнению шведского историка Лидии Грот, имя «Helge», означающее «святой» и появившееся в Скандинавии в ходе распространения христианства в XII в., и русское имя «Олег» IX в. никакой связи между собой не имеют. Следовательно, вместе с именем пропадают все основания считать князя Олега Вещего выходцем из Скандинавии. Это же относится и к княгине Ольге. Различались между собой и не смешивались имена Игорь и Ингвар.
Профессор А.Г.Кузьмин отмечает, что имя Игорь (Ингер иностранных источников) объясняется уральским «инг» — муж, герой, и связано оно было либо с Ингрией (Ижорой русских летописей), либо с Ингарией — областью в Роталии (Западная Эстония).
Характер. По общим чертам своего характера варяжские князья и их окружение принадлежат исключительно славянскому миру. В наших варяго–русских походах нет решительно ничего норманнского. Они совершаются массами (набеги норманнов, по большей части, малочисленны), русское войско идёт в ладьях и на конях вдоль берега. Этот ратный обычай совершенно чужд
норманнам. Они не знали конной езды и плавали по открытому морю.
Подобно прочим народам германской крови скандинавы ценили выше всего подвиги личного удальства, силы, дерзости в частных предприятиях, всё вообще необыкновенное, недоступное другим. Их саги полны рассказов о ловкости в разных идротах (удалых играх) северных конунгов и мужей. Исландец Гунар из
Глидаренны прыгал выше человеческого роста в полном вооружении. Норвежский конунг Олаф Тригвасон на всём ходу своего корабля бегал по его краям, играя тремя, подброшенными в воздух мечами. Горальд Блатанд
отличался ловкостью в катании на лыжах и на коньках.
Одни норманны были необыкновенными пловцами, другие лазили и карабкались с беспримерной быстротой по скалам. Скальды называли эти идроты «художествами князей».
Где черты подобной характеристики наших князей и мужей их?
Где упоминается о показном удальстве Рюрика, Олега, Игоря, Святослава или Владимира?
Здесь нет ни игры в мечи, ни катанья на лыжах, ни необычайных прыжков. Суровым воителем, не разменивающимся на тщеславные представления, описан Святослав у Льва Диакона. На предложение византийского императора Цимисхия решить войну поединком, он отвечает, что лучше врага своего знает, что ему делать. Если же императору жизнь наскучила, то есть бесчисленное множество родов смерти, из которых он может выбрать любой. Никаких подвигов северного фиглярства не знают богатырские песни времён князя Владимира. В рассказах о трудах своей жизни В.Мономах упоминает только
о войне и об охоте, как о занятиях приличных русскому князю. Был случай, когда князь Мстислав и знаменитый витязь-боец встретились на поле битвы под Липицами: «И прiиде на него (Мстислава) Александръ Поповичь, имѣя мечь нагъ, хотя разсѣщи его, бѣ бо силенъ и славенъ богатырь.
Онъ же возопи глаголя: яко азъ есмь князь Мстиславъ!… и рѣче ему Александръ Поповичь: княже, то ты не дерзай, но стой и смотри; егда убо ты глава убиенъ будеши, и что суть иныя, и камо ся имъ дѣти?»
Этот характер, основанный на сознании русского достоинства в князе и простом человеке, выдержан в русской истории от Рюрика и Олега до позднейших времён. Пётр Великий — прямой потомок святого Владимира. Карл XII — викинга Рагнара Лодброка.
Так что, дорогие читатели, элементарная логика и простой здравый смысл доказывают нам, что Рюрик просто НЕ МОГ быть скандинавом. Он -- балтийский славянин-варяг.
Впрочем, если даже логикой невозможно переубедить убеждённых «норманистов», то остаётся лишь заподозрить в их упорстве некие личные (либо медицинские) мотивы.
Наши предки говорили: «мы отъ рода рускаго».
Но тысячелетия назад русь не являлась народностью.
ЭТО БЫЛО ПРИНАДЛЕЖНОСТЬЮ ПО ВЕРЕ. Как в наше время мусульмане, или католики. Русины — поклоняющиеся чистой речной воде РУСЕ.
С.А.Гедеонов отмечает: «От Волги–Рось до Немана–Русь и до Куришгафской Русны всё пространство земли, занимаемой словенскими и родственными им, по языку и вере, литовскими племенами, покрыто реками, носящими названия Рось, Русь, Роса, Руса».
Названия Русь, Рось для славянских вод проявляют особое религиозное начало и значение святости.
О русских славянах, как водопоклонниках по преимуществу, дошло до нас немало прямых и достоверных свидетельств. Летописец пишет: «Овь рѣку богынiю нарицаеть и звѣрь живущь въ нiеи iако Бога нарицая требу творiть».
От первобытно–общего всем славянским племенам верования осталось весеннее празднество русалии.
Филолог Фёдор Буслаев ещё в XIX веке писал:
«Понятие о свете, глубоко лежит в названии русалок и в веровании в эти существа. Хотя они живут в воде, но свет был начальной их стихией. Речное название руса, откуда русалка через форму русло ведёт своё происхождение от слова русый, распространившегося не только на север, где находим фин. rus, красный, рыжий, но и на юг, так что у сербов руса постоянный эпитет головы» Свет, солнечно–рыжее огненное сияние, стало со временем сакральным символом, зримым образом веры «росопоклонников».
В латышском языке есть слово rūsa (зарница, ржавчина). В кельтском языке рутены означало «красные, рыжие». В сербском языке слово руйан значит «жёл
то–красный». Сходное значение это слово сохраняло и в иных славянских языках, но постепенно оно вытеснялось другими синонимами. Средневековой греческой хронографии было известно мнение, что этноним «русский» означает «красный». Одеяние русов и соответствующее их ритуальное раскрашивание побуждало греков говорить о том, что они «своим видом показывают кровопролитие». Красно–оранжевыми, червлёными были щиты и стяги русских дружинников.
Вспомним народный напев «Ты взойди, взойди Солнце красное!». Этот эпитет «красно Солнышко» часто встречается в древнерусских песенных и былинных мотивах. Именно так величали князя Владимира Святого.
При этом «сияющий» бог, по словам летописца, «Солнце–царь, сын Сварогов еже есть Даждьбог». Испокон века русичи называли себя «Даждьбоговы внуки».
Как известно, цвета у древних народов имели важное религиозно–символическое значение. Русский национальный цвет — красный. Со времён арийской древности каста священников традиционно отличалась белым, каста воинов — красным цветом. Красный цвет символизировал могущество, право
на власть. Теократическое первенство над всеми славянскими племенами принадлежало Арконе, духовному центру балтийской, варяжской Руси. В источниках обозначается она различно: Ругия, Рутения, Русиния, Ройана, Руйана, Реуна и т.д. Оберегало общеславянскую духовную традицию племя особое, облечённое высокой ответственностью. Звали их: Раны, Ройаны, Руйяны,
Руги, Русци, Рутены или Русины.
Из глубины веков дошло до нас древнее предание о том, что на острове Рюген сокрыто мистическое Сердце Севера, или Жемчужина Севера. Это средоточие особых энергий, осеняющих всё вокруг. Отсюда шло благословение на развитие и одухотворение земель, лежащих к Северу и к Востоку. Остров Рус, Руян, Буян, Рюген — главная святыня балтийского славянства. Что было логичнее, чем
воззвать к его обитателям из кровавого безвременья усобиц? Не случайно именно к ним с призывом обратились ильменские словене: «Придите княжить и володеть нами ПО ПРАВУ».
Про Сыновей Сокола. Тотемный родовой знак Рюриковичей
Про легендарный остров Рюген...
Славяне–варяги: мореходы,пираты, воители
Германские славяне. Осколок великого племени…
Продолжение следует