После выходных Аня шла на работу почти как на каторгу. Она подозревала, что девочки с работы не успокоятся, пока не выпытают у неё подробности личной жизни, и не ошиблась.
До сих пор Аня была единственной представительницей коллектива, личная жизнь которой не обсуждалась в кулуарах.
Даже уборщица тётя Маша, которой исполнилось шестьдесят восемь лет, порой рассказывала что-нибудь о своём муже. Никто не знал наверняка, как его зовут, поскольку тётя Маша всегда называла его просто и ласково: «алкаш-то мой».
Личная жизнь Лизы, самой красивой девушки коллектива, как раз той, которая пыталась флиртовать с Дмитрием, вообще напоминала латиноамериканский сериал с элементами психоанализа.
Лизу постоянно встречали с работы кавалеры на крутых машинах. Кавалеры часто менялись, а иногда чередовались. Лизе постоянно кто-то звонил, а сама она каждый день рассказывла по телефону какой-то подруге о перипетиях и страстях, преследующих бедную Лизу буквально по пятам.
И только личная жизнь Ани никогда никого не интересовала. Это и неудивительно: как может интересовать то, чего нет?
...Стоило только девушке появиться на работе, как все, кто был на данный момент в магазине, начали бросать на неё заинтересованные, оценивающие и многозначительные взгляды.
Ведь как устроены некоторые из людей? Покуда ближний страдает и находится ниже в любой системе градации, окружающие его жалеют, сочувствуют ему. Ну или делают вид, что жалеют и сочувствуют.
А как только этот человек поднимает голову и расправляет плечи, он начинает вызывать у тех же людей, которые его жалели, зависть и неприязнь.
— Ань, ну ты про своего мажора-то расскажешь или так и будешь тихариться? — не выдержав, Лиза задала свой вопрос в лоб, когда они с Аней пили чай.
Аня подозревала, что Лиза потому и пошла пить чай с ней, чего раньше никогда не случалось. До сих пор Лизе было совсем не интересно общаться с Аней.
— Каком мажоре? — Аня, хоть и была готова к вопросам, а точнее, к допросам, чуть не поперхнулась чаем.
Она прекрасно знала: всё, что Лизе удастся узнать от неё, будет тут же обнародовано и растиражировано.
— Да ладно, не разыгрывай святую простоту, — отмахнулась Лиза. — Меня не проведёшь, у меня глаз намётанный! Я сразу поняла, что парень твой непростой. Наверняка вы тачку просто оставили где-то, а сами якобы пешком пришли в магазин позавчера вечером. Да? Так ведь и сделали?
«Была не была! — решилась Аня. — Всё равно Дима через две недели уйдёт к себе».
Можно врать и не оглядываться. Никто не сможет уличить её во лжи.
— Это Дима, он из Питера. Мы в сети познакомились, долго общались, а потом решили встретиться, вот он и приехал.
— И как? Всё у вас уже случилось? — липкого любопытства в глазах Лизы было столько, что Ане казалось, будто весь воздух вокруг стал липким.
— Было, но подробности рассказывать я не стану, — быстро ответила она.
— И как он? Хорош? — не отставала Лиза.
Аня покраснела до корней волос. Она готова была сквозь землю провалиться.
— Да.
— А тачка у него какая?
— Эээм... — Аня напрягла память и фантазию одновременно, всерьёз опасаясь, что скоро перегорит от напряжения.
Сочинительство — явно не её конёк.
— Такая чёрная... Мерс, вроде.
— Гелик?! — Лиза даже на стол навалилась, заглядывая в лицо Ани.
— Да, — кивнула несчастная Аня, стараясь не думать о том, чего сейчас больше в глазах Лизы.
Уж точно не радости за Аню...
* * * * * * * *
Ане было очень стыдно за всё, что пришлось сочинить, потому Диме она не обмолвилась даже словом о том, как стала на работе главной героиней сплетен и домыслов.
Алымов слово сдержал: встречал Аню с работы по вечерам, и теперь они каждый вечер гуляли. А в следующие выходные Ани молодые люди отправились в Москву и были там целых два дня.
Пришлось переночевать в хостеле. Аня боялась, как бы Дима не выдал себя, но в столице всё обошлось.
Проблема возникла уже тогда, когда ребята вернулись в Тверь и шли пешком с последней электрички. Решили срезать путь дворами, и вскоре дорогу им преградили три тёмные фигуры.
Аня не знала, существовала ли гопота в конце девятнадцатого века, но вот со времён незабвенного булгаковского Шарикова мало что изменилось. Эволюции явно не произошло.
Правда, вместо задорного: «Дай папиросочку, у тебя брюки в полосочку», прозвучало чуть хриплое: «Курить есть?»
Пока Аня лихорадочно соображала, что бы такое сказать и как убедить этих троих уйти с дороги, Дмитрий всё понял. Один из парней полез рукой в карман, а потом вдруг что-то произошло.
Девушка даже понять не успела, почему все трое вопрошающих покатились кубарем по земле один за другим. Дмитрий крепко схватил Аню за руку, и через пару секунд они бежали что было сил.
На остановке увидели припозднившийся автобус, и отдышаться удалось только в его салоне.
— Как ты так смог, Дима? Троих? — с восторгом глядя на Дмитрия, спросила Аня.
— Я же говорил, что боксирую немного, — смущённо махнул рукой Алымов.
— Вот это да, — выдохнула девушка. — Супер!
— Супер?
— Да! Ты супер, Дима! Просто космос.
Казалось, Дмитрий был не только смущён, но и по-настоящему польщён. Как и многие мужчины, он был не лишён тщеславия, а восхищение дамы очень вдохновляло его.
Видимо поэтому, как только за ними закрылись двери Аниной однушки, он попросил:
— Аннушка, пожалуйста, скажи ещё раз, что я... супер и космос?
— Ты супер, Дима, — с готовностью подтвердила девушка. Глаза её сверкали, а сама она в этот момент очень похорошела. — Просто космос! Мой герой!
Если бы Ане раньше кто-то сказал, она бы ни в коем случае не поверила, что сама проявит инициативу в отношениях с мужчиной. Но сейчас именно она первая шагнула к Дмитрию и обняла его за шею. А он будто только этого и ждал.
Продолжение:
