Глава 21
Борис
В нашу первую полноценную ночь в качестве соседей по дому Элла настояла на том, чтобы мы устроили вечер кино. Попкорн готовили порциями, так чтобы в одну можно было добавить масло и соль, а в другой – шоколадную стружку, которая плавилась до идеального липкого состояния, пока мы все жевали. Мы с Алиной пили пиво в стеклянных бутылках с длинным горлышком, которые она откупорила открывалкой с длинной ручкой, которую её мама оставила, когда уезжала. Имея коллекцию уютных одеял, подушек и пару мягких игрушек Эллы, которые «составят нам компанию» на диване, мы были готовы посмотреть какой-нибудь анимационный фильм о динозаврах, по которым наша дочь просто сходила с ума. Почти так же, как по насекомым.
С того момента в день переезда, когда я увидел, как оба моих брата небрежно поцеловали Алину, как будто она принадлежала им, я игнорировал то, что думал и чувствовал к ней. Я был здесь ради Эллы, и рассуждать о своей дочери было намного легче и менее запутанно, чем пытаться выяснить, что задумала Алина, и что я чувствовал по поводу того факта, что оба моих брата были явно одержимы ею, как я когда-то. Или не только тогда, но и теперь? В этом мне ещё самому предстояло разобраться.
Сегодня вечером был идеальный способ забыть все свои мысли об Алине, её красивом теле и его возможностях. Они попросту вылетели из моей головы. Пришло время посмотреть мультик про динозавров.
Алина приглушила свет в гостиной, чтобы нанести последний штрих, а затем свет телевизора осветил наш импровизированный кинотеатр. Элла уютно устроилась между нами, её маленькое тело согревало моё, пока мы готовились к просмотру фильма. Она практически дрожала от волнения, глаза были широко раскрыты и полны энтузиазма, когда покатились вступительные титры.
– Это будет так круто! – воскликнула она, слегка подпрыгивая на своём месте.
Я не мог не рассмеяться над её энтузиазмом, сердце наполнилось любовью к этой яркой, энергичной маленькой девочке. Но я до сих пор не мог до конца поверить, что она была моим ребёнком.
– Уверен, что так и будет. Элла, ты не против разговаривать во время фильма? Мне кажется, это важно установить прямо сейчас, чтобы потом никто никому не мешал. Ладно?
– Совершенно, – серьёзно ответила она. – Мама всегда задаёт вопросы, забегая вперёд, даже если потом всё станет ясно, когда фильм даст ей ответ.
Алина рассмеялась.
– Ну, вот тебе и раз! Не рассказывай обо всех моих раздражающих привычках нашему новому соседу, Элла. Это предательство.
Девочка смущённо улыбнулась.
– Да ладно вам, девчонки, всё в порядке, – успокоил я их обеих. – Мой отец тоже постоянно так делает. Я привык к этому. Мог бы даже назвать это очаровательным.
Алина благодарно улыбнулась мне, прежде чем снова обратить внимание на экран. Между нами царила комфортная непринуждённость, ощущение семейной близости. Мне стало так уютно и тепло, что я даже позволил себе немного мечтательно-романтично вздыхать. Возникло ощущение, будто мы вот так сидим вместе и смотрим кино уже много лет. Это было странно, но замечательно.
По ходу фильма смех Эллы наполнял комнату, перемежаясь взволнованными вздохами и шёпотом комментариев, и всё это идеально соответствовало сюжету удивительно интересного детского фильма. Девочка была полностью поглощена этой историей, её глаза широко раскрывались от удивления, когда на экране с рёвом оживали анимированные динозавры.
Мы с Алиной обменялись удивлёнными взглядами, молча наслаждаясь радостью, исходящей от нашего маленького компаньона по фильму. Наша дочь. Было так сюрреалистично даже думать об этих словах, но чем больше времени я проводил с Эллой и Алиной, тем больше мог замечать интересное сочетание нашей с Алиной генетики. Дочь сама по себе была уникальным существом, но, помимо моих глаз и склонности к науке, у неё была широкая, яркая улыбка матери и немного дерзости, явно отличавшаяся от её матриархальной линии. Ещё мне нравилось думать, что нежность в её характере исходит от нас обоих.
Удивительно, но фильм о динозаврах оказался немного душераздирающим. Когда он приближался к кульминации, на экране разыгралась мрачная сцена, и я почувствовал, как энергия Эллы рядом со мной изменилась. Она замолчала, её нижняя губа слегка задрожала, а на глаза навернулись слезы. Первый всхлип сломал силу воли, и тогда она окончательно зарыдала.
– О, нет, детка, – пробормотала Алина, обнимая Эллу за плечи. – Всё нормально. Это просто фильм.
Но Элла покачала головой, её голосок был тихим и сдавленным от волнения.
– Но это грустно, мама. Динозавр потерял маму. Я не хочу потерять тебя никогда.
Я почувствовал укол сочувствия, желая, чтобы мог чем-нибудь облегчить её страдания.
– Эй, малышка, иногда грустить – это нормально, – мягко сказал я, протягивая руку, чтобы смахнуть с её щеки слезу. Она не уклонялась от моего прикосновения, и это было хорошим знаком. Я ещё не освоился в отцовской роли и никогда не буду чувствовать себя в ней вполне уверенно, пока Элла не узнает, кто я такой, но готов был принять любую маленькую родительскую победу, какую только мог получить.
– Вот взять, к примеру, меня. Я потерял маму и папу много лет назад, и это было очень грустно.
– Правда? – тихий голос Эллы дрогнул, и они с Алиной теперь внимательно наблюдали за мной.
Я кивнул.
– Правда. И хотя я очень скучаю по ним и хочу, чтобы они были рядом, я все ещё здесь, и у меня всё хорошо. С динозавром тоже всё будет в порядке. И знаешь, что? Самое приятное в грустных моментах в фильмах то, что они в значительной степени всегда исправляются. Обычно так развиваются истории, верно? И я и твоя мама здесь, чтобы ты могла убедиться в этом.
Алина одарила меня благодарной улыбкой, её глаза сияли невысказанной признательностью, а также некоторым сочувствием к моей печальной истории. Вместе мы заключили Эллу в утешительные объятия, наши руки образовали вокруг неё защитный кокон.
– Доктор дядя Боря прав, – мягко сказала Алина, целуя Эллу в лоб. – Мы справимся с этим вместе, ладно?
Девочка кивнула, её слезы начали высыхать, когда она прижалась к нам ближе.
– Хорошо.
И вот так меланхолия ушла, сменившись чувством тепла и близости, которое, казалось, окутало нас всех. Пока фильм продолжал идти на заднем плане, мы сидели вместе, довольные обществом друг друга. Алина тихо пробормотала «Спасибо» над головой Эллы, пока пошли титры.
Когда дочь прижалась между Алиной и мной, её заплаканное личико медленно приняло умиротворённое выражение, я не мог не почувствовать прилив эмоций, нахлынувший внутри. Что-то вроде надежды, смешанной с чистой радостью сбывшейся мечты. Это было странное ощущение, – всепоглощающее чувство гордости и тепла, которое, казалось, заполнило нежной волной. Наблюдая, как Алина утешает Эллу; видя, как они опираются друг на друга в поисках поддержки, я почувствовал трепет перед их связью. Это была связь, частью которой я постепенно становился, связь, которая казалась одновременно чужой и странно знакомой.
В тот момент, когда мы сидели вместе на диване, окутанные мягким светом телевизора и утешительными объятиями семьи, я не мог избавиться от ощущения, что нахожусь именно там, где мне предназначено быть. Этого чувства не испытывал уже давно, с тех пор, как моя собственная семья была разлучена трагедией.
Я всегда мечтал о собственной идеальной семье, любящей жене и детях, к которым можно было бы вернуться домой в конце рабочего дня. Но после того, как потерял родителей, эта мечта потускнела в моём видении. В последнее время она казалась не более чем далёкой фантазией, особенно с учётом того, что надвигающееся присутствие Леонида и Николая усложняло картину. И всё же я сидел здесь с Алиной и Эллой и чувствовал себя отцом больше, чем когда-либо мог себе представить. Это было странное и чудесное чувство, которое наполнило меня удивлением. Я был так рад быть здесь, воссоединиться с Алиной после всех этих лет размышлений, куда же подевалась та прекрасная начинающая девушка-фотограф, которую встретил в общежитии университета. Я был счастлив быть свидетелем того, в кого выросла наша дочь.
Однако Элла быстро начала утомляться. Хотя она настаивала, чтобы мы сейчас в поиграли настольные игры, или посмотрели продолжение фильма о динозаврах, или устроили показ мод, её разумная мама настояла на своём.
– Пора спать, малышка, – мягко сказала Алина.
Элла надулась, её глаза ещё были красными от слез.
– Но, мамочка, я даже не устала. Разве мы не можем посидеть ещё немного?
Алина провела рукой по волосам Эллы, выражение её лица смягчилось любовью.
– Я знаю, что тебе было весело сегодня вечером. Но уже пора спать. Тебе нужен сон, чтобы ты смогла вырасти большой и сильной, как динозавры.
Элла драматически вздохнула, её плечи опустились, признавая поражение.
– Хорошо, – смягчилась она, хотя разочарование задержалось в голосе.
Я наблюдал за этим разговором со смесью удовольствия и нежности. Было ясно, что Элла унаследовала сильную волю и решимость своей мамы, – качества, которые, казалось, только усиливались перед сном.
Алина повернулась ко мне, её взгляд был тёплым и манящим.
– Борис, хочешь помочь мне уложить Эллу сегодня вечером?
Эта просьба застала меня врасплох, но волна тепла затопила грудь при мысли о том, что буду вовлечён в такой милый семейный момент.
– Конечно, – ответил я, не в силах скрыть улыбку, которая тронула уголки губ. – Я буду рад помочь. Я имею в виду, если Элла этого хочет.
Глаза дочки загорелись при мысли, что мы с Алиной уложим её вместе.
– Ура! Спасибо, доктор дядя Боря!
