«История повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй — в виде фарса»
Георг Вильгельм Фридрих Гегель
Приятного всем прочтения. Ну, и надеюсь, увлекательного тоже.
Прочитав случайно фразу, вынесенную в эпиграф, невольно вспоминается весьма поучительный случай, произошедший со мной в период службы. Это был даже не случай, а краткий, почти мимолётный эпизод. А поскольку он имеет юмористическую составляющую, позволю себе немного перефразировать известного философа.
Итак, «История повторяется дважды!»
Просто, коротко, как сестра учила!
Вот уж действительно, только помяни философа, как тут же в голове оживают философские категории и выстраиваются в ряд, как скажет любой военный, по ранжиру! Имя им: «Знания, Навыки, Умения». Можно смеяться и не верить, но скоро я вам продемонстрирую, что это оказалось закономерно, ибо на то они законы философии, чтобы воплощались в жизнь.
Так вот. Я, как и все дети СССР, в семь лет пошёл в школу, где меня, опять же, как всех, должны были научить читать, считать и ПИСАТЬ! И пусть никого не смущает, что я написал это слово с большой буквы. Персонально этому моему навыку и посвящён сей рассказ.
Но уже на этой стадии нужно оговориться.
Благодаря моим прародителям, которые в дореволюционную эпоху имели свою школу, где преподавали по методике царской России, меня очень рано обучили читать и считать. А вот писать почему-то не учили. И, придя в первый класс сельской школы, где три класса сидели в одном помещении, а обучала нас одна учительница, писать я не смог из-за сломанной накануне первого сентября правой руки. По большому счёту я и не учился. Видно тогда и создались предпосылки к этому рассказу. В общем, как говорится «долго сказке сказываться….». Ну, не сложился у меня нормально читаемый почерк в младшей школе. Вот нет, и всё.
Возвращаясь к философским категориям, могу сказать, что получил я только «Знания» о том, как нужно писать. Без «Навыков», и уж тем более, без «Умений».
Тем не менее, учился я почти отлично, и мой корявый почерк не сильно донимал учителей. Но всему приходит конец. И вот постучалась в мои двери очередная категория - «Навыки».
Было это в пятом классе. Учительница русского языка по каким-то неведомым мне соображениям решила сделать меня чуточку лучше. Так в мою жизнь снова (в ПЯТОМ классе!) пришли прописи. Уж не знаю, достиг ли каких-то высот в этом деле или нет, но процесс обучения завершился. И я с тех пор мог сказать, что не просто «Знаю», как, но и «Умею» это делать — писать!
Жизнь катилась своим чередом. Корявый почерк не помешал неплохо окончить школу, поступить с первого раза в военно-морское училище, потом закончить и его.
И вот, перед вами целый старлей, с боевой службой, ракетными и торпедными стрельбами за плечами. И несёт этот старлей вахту в первой боевой смене на КП-1/4 атомного ракетоносца, выполняющего задачи боевой службы где-то в глубинах мирового океана. И пока ещё всё знает, и уже всё умеет. И есть у него молодой коллега лейтёха. Ну, почти рай.
Но это было бы слишком просто и неинтересно, да и рассказ бы не случился. А всё потому, что есть традиции на флоте. А ещё есть хранители этих традиций.
Сначала о традиции.
Многие офицеры знают, что по результатам боевой службы пишутся отчёты. В каждой боевой части (службе, дивизионе) свои. Каждого должно быть 4 экземпляра. Такая традиция тесно связана с понятием «штабная культура». Что это значит? Поясню. Все надписи должны быть не просто читаемы, а написаны почти чертёжным шрифтом.
Так вот, эта традиция в БЧ-4 чтилась настолько, что даже родился этот рассказ!
Ну и немного про хранителя этой традиции в БЧ-4.
Думаю, не надо быть провидцем, чтобы понять — это командир БЧ-4. Представляю его вам - Федор Федорович К. Человек незаурядного юмора, смекалки и здравого (на тот момент!) солдафонства.
В самую первую боевую службу меня, зелёного лейтенанта, только-только научили нажимать кнопки и грамотно делать доклады в ЦП. Ни о каком-то там отчёте, да еще в 4 экземплярах, я даже не слышал. Спасибо будущему начальнику связи всего ВМФ РФ — Владимиру Ивановичу Ж.
Настала вторая боевая служба, уже без будущего начальника связи, но с КБЧ-4 Фёдором Фёдоровичем К. (подниму сегодня за него рюмаху!) с его юмором и здравым солдафонством.
Ночь, на вахте первая смена, то есть, я.
В рубку связи пришел сытый после вечернего чая Фёдор Фёдорович. И говорит таким дружеским голосом: «Максим Геннадьевич, ты уже опытный офицер, успел обрасти ракушками. Пора начинать учиться быть командиром боевой части — два экземпляра отчёта за тобой».
Вот тут-то я ему и выдал всегда работающую фразу: «Да, я бы рад, вот только почерк у меня того — НИКАКОЙ». Конечно про «Знания» и «Навыки» я тогда тактично умолчал. Фёдор Фёдорович промолчал в ответ и вскоре покинул рубку связи.
Меня наполняла детская гордость за себя — как ловко я отмазался. Несколько вахт спустя, опять же ночью, не менее сытый, а уж довольный, так это точно, в рубку связи пришёл Федор Федорович. В руках у него был… нет, не журнал «Огонёк», и не ждал он Аню, как Володя Шарапов. Принёс он с собой тетрадочку. Да, скромную, невзрачную такую тетрадочку за 2 копейки да ещё старую газету. Да! Ещё при нём была улыбка – улыбка шулера, у которого на руках «очко» и он точно знает, что выиграл, но сохраняет интригу. На мой немой вопрос о том, что бы означали его приношения, он очень кратко, спокойно и главное, без тени сомнения в результате, ответствовал: «А это, Максим Геннадьевич, тебе в помощь для работы над почерком. Берёшь газету и начинаешь её старательно переписывать в тетрадку. Как почерк выработаешь, приступай к написанию отчёта, двух его экземпляров. В твоих интересах справиться пораньше». И с этими словами покинул рубку связи.
Вот так ко мне постучалась философская категория «Умения».
Не помню, насколько быстро ко мне пришло осознание неотвратимости написания. Но, через некоторое время я, взяв в руки бланк отчета, глубоко вдохнув, сосчитав до сотни, как первоклассник, принялся за работу. Хотя это была ещё не работа, а как это ни печально — это была Учёба! Я совершал третью попытку постигнуть искусство каллиграфии. В третий раз за двадцать пять лет моей жизни!
Вооружившись карандашом, линейкой, глазомером, я приступил к подготовке написания отчёта. Конечно, этап переписывания газет был решительно исключён. Я просто очень старался. Сначала в тетрадке, щедро подаренной КБЧ-4, а потом начал делать первые шаги в оформлении журнала в традициях «штабной культуры». Ни шатко ни валко, а я начал приобретать «Умения». Да, в 25 лет я стал писать ровными строчками, образованными буквами с одинаковым наклоном. По сути, я третий раз в жизни учился писать. Как итог, с третьей попытки трилогию «Знания», «Навыки», «Умения» я подтвердил на каждом этапе.
Теперь, не приобретя должных «Навыков» обычного разборчивого письма, я приобрел «Умения» перевоплощаться в нужный момент в представителя «штабной культуры».
А что можно сказать про историю? Думаю, только то, что она повторяется. И не даст мне соврать сам Георг Вильгельм Фридрих Гегель!
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Рассказал умеющий читать и писать КГС Максим Гришин
