Наши писатели и историки достаточно ярко рисуют, как встретили первые дни войны советские солдаты. А каким увидели нашего бойца немцы? Английский историк Роберт Кершоу опубликовал книгу под весьма характерным заголовком: «1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо железных», – есть русский перевод («Яуза-каталог», 2020).
Вся книга построена на письмах, воспоминаниях, дневниках немецких генералов, офицеров и солдат (нужно с сожалением отметить, что в Красной армии любые записки, дневники во фронтовых условиях вести было запрещено. Сколько потрясающих событий навсегда ушло из памяти!)
Приказ фюрера о начале войны против СССР, зачитанный в армии вечером 21 июня, вызвал удивление и недоумение у многих офицеров: всё казалось вполне приемлемым – и торговля налажена, и обмен делегациями.... «Можно сказать, мы были огорошены услышанным, – признавался Фромм, офицер-корректировщик. – Мы все были изумлены и никак не готовы к подобному».
А вот опытные солдаты, захватившие уже почти всю Европу, принялись обсуждать, когда закончится кампания против СССР: «Сколько потребовалось, чтобы разделаться с поляками? А с Францией? Ты что, забыл? Всё кончится через 3 недели». Только сразу всё пошло не так.
Захват Брестской крепости был поручен 45-й пехотной дивизии вермахта, насчитывавшей 17 тысяч человек личного состава. Гарнизон крепости – около 8 тысяч. В первые часы боя посыпались доклады об успешном продвижении немецких войск и сообщения о захвате мостов и сооружений крепости. Но уже к 10:50 тон боевых документов изменился: «Бой за овладение крепостью ожесточенный – многочисленные потери». Уже погибло 2 командира батальона, 1 командир роты, командир одного из полков получил серьезное ранение. «Там, где русских удалось выбить или выкурить, вскоре появлялись новые силы. Они вылезали из подвалов, домов, из канализационных труб и других временных укрытий, вели прицельный огонь, и наши потери непрерывно росли». За первые сутки боев в России дивизия потеряла почти столько же солдат и офицеров, сколько за все шесть недель французской кампании. Такая война была непривычна.
Сводка Верховного командования вермахта (ОКВ) за 22 июня сообщала: «Создается впечатление, что противник после первоначального замешательства начинает оказывать все более упорное сопротивление».
Немецкое командование ждало привычного по Польше и Франции: паника, армейские части, бегущие после первых неудач, правительство, уезжающее в изгнание…
Да, были и паника, и брошенная техника, но раз за разом срывались планы «молниеносной войны».
Немцы стремились уничтожить советские дивизии в «котлах» – так происходило в Польше и Франции, где окружённые поднимали руки. Но здесь… Генерал Блюментритт, начальник штаба 4-й армии: «Поведение русских даже в первом бою разительно отличалось от поведения поляков и союзников, потерпевших поражение на Западном фронте. Даже оказавшись в кольце окружения, русские стойко оборонялись. Логически вытекает массовая сдача в плен оказавшихся в окружении деморализованных солдат. В России же эти «азбучные» истины оказались поставлены с ног на голову отчаянным, доходившим порой до фанатизма сопротивлением русских в, казалось, безнадежнейших ситуациях».
Уровень потерь рос катастрофически: «В 7-й танковой дивизии в строю осталось всего 118 танков. 166 машин было подбито. 2-я рота 1-го батальона полка «Великая Германия» за 5 дней боев потеряла 40 человек при штатной численности роты в 176 солдат и офицеров».
Один из солдат группы армий «Центр» 20 августа отметил: «Потери жуткие, не сравнить с теми, что были во Франции». Его рота, начиная с 23 июля, участвовала в боях за «танковую автостраду № 1». «Сегодня дорога наша, завтра ее забирают русские, потом снова мы, и так далее». Победа уже не казалась близкой, отчаянное сопротивление подрывало боевой дух: «Никого еще не видел злее этих русских. Настоящие цепные псы! Никогда не знаешь, что от них ожидать. И откуда у них только берутся танки и все остальное?!»
К 15 сентября 1941 года в группе армий «Центр» осталось 1346 танков из 2609. Потери личного состава поражали командование: к октябрю 1941 г. была выбита почти треть офицеров.
Сказки о «диких варварах», которых немцы погонят, пришлось забыть. Представление о том, что «славянские недочеловеки» восторженно примут новых господ, сменилось сначала недоумением: «Качественный уровень советских летчиков куда выше ожидаемого... Советские пилоты – фаталисты, они сражаются до конца без какой-либо надежды на победу и даже на выживание». Да, множество советских самолётов сгорели, даже не успев взлететь, но сами немцы в первых воздушных боях потеряли более 300 самолётов.
Офицер передовой части рассказывал: «Мы почти не брали пленных, потому что русские всегда дрались до последнего солдата. Они не сдавались. Их закалку с нашей не сравнить...»
В немецких войсках быстро разлетелась поговорка: «Лучше три французских кампании, чем одна русская».
Генерал-полковник Клейст записал: «Русские с самого начала проявили себя как первоклассные воины, и наши успехи объяснялись просто лучшей боевой подготовкой. Обретя боевой опыт, они стали первоклассными солдатами. Они сражались с исключительным упорством, имели поразительную выносливость и могли вести военные действия без многого, что считается необходимым в армиях других государств».
Один из офицеров размышлял: «Кухня, эта основа жизни любого подразделения, русской пехотой воспринимается как приятная неожиданность, совершенно необязательная для войны – обычно они обходятся куском хлеба и горстью проса».
Генрих Метельман: «Русские – это великий народ. Когда мы пришли на вашу землю, то были уверены, что встретимся с унтерменшами-азиатами. Но вскоре мы поняли, что это ложь. Русские и украинцы – великие европейские народы: мужественные, благородные и великодушные. Русские были должны войти в состав Рейха на равных с германскими народами основаниях. А русских я считаю единственным европейским народом, способным к национальному возрождению и спасению всей Европы».
И как вам такая идея? «На равных с германскими народами»!
А ведь немцы в истории России были верными солдатами и отличными учёными, инженерами, просто надёжными подданными… Долго старались – и всё-таки стравили на радость англо-американцам!
