В пятницу, получив отпускные и возвращаясь с работы домой, Дима решил выгодно расстаться с женой. Ему было всё равно, по-плохому они расстанутся или по-хорошему. Не важно. Готов был даже к большому скандалу. В решении этой проблемы главным для него было не упустить своё в материальном смысле.
«Вот почему, прежде чем я сообщу Инне о своём решении, — думал Дима, когда ехал в метро, — мне необходимо подготовиться. Тщательно! Чтобы после не жалеть, что пять лет, проведённые с ней, прошли впустую».
Придя к такому решению, Дима решил посоветоваться с теми своими друзьями, которые уже прошли этот этап в своей жизни.
«Но нужно советоваться только с теми, — думал Дима, — кто успешно прошёл это самое суровое жизненное испытание для мужчины. Потому что у меня немало и таких знакомых, которые после разводов остались вообще без всего и живут теперь или снова с родителями, или снимают комнаты в коммунальных квартирах. Тьфу, тьфу, тьфу, не дай бог, конечно. Господи, как же это всё тяжело. И за что это всё нам? Не понимаю».
Дима решил, что вернётся сегодня домой позже.
«Жена и дочь на даче, поэтому поужинаю сегодня в котлетной, — решил Дима, — там много тех, кто прошёл через всё. Люди они добрые. В беде не оставят. И всегда найдут нужные слова, чтобы поддержать друга. Они-то мне обязательно посоветуют что-нибудь дельное».
Народу в котлетной в это время было битком. Свободных мест не было. Но Диму многие знали, и, конечно же, ему нашлось место.
И Дима сразу начал делиться наболевшим. Но его не понимали. Слушали внимательно, но... Не понимали! Потому что Дима был не в том же состоянии, в каком были те, к кому он обращался.
«Разве это мои друзья? — с ужасом думал Дима. — Разве это мои хорошие знакомые? Кругом чужие лица! И сердитые, неодобрительные взгляды. И говорят все на непонятном языке».
— Ты пойми, — сурово говорили те, кого Дима считал друзьями и хорошими знакомыми, но чьи лица сейчас пугали Диму, — мы здесь давно сидим. А ты только что пришёл. И, конечно же, мы не совпадаем по темпераментам и говорим на разных языках. Нет между нами равновесия.
— Что же делать, друзья? — чуть не плача, кричал Дима. — Мне хочется так много всего сказать вам.
— Достигай равновесия, Дима. И чем быстрее, тем лучше. Поднимайся на наш уровень. Ты слишком отстал от реальности. Не чувствуешь, где находишься. А мы тебя не чувствуем. Отсюда недопонимание. Возьми котлет, возьми всё остальное и быстренько догоняй нас. А как догонишь, так сразу всё расскажешь. Понял?
И Дима понял. Он взял котлет и всё остальное, что необходимо для достижения равновесия, и быстренько привёл себя в нужное состояние. Догнал реальность. И тогда и его сразу почувствовали. И он тоже почувствовал других. И не было больше чужих лиц и неодобрительных взглядов. Рядом с Димой были те самые друзья, которые всё понимали.
— Ну вот! — радовались друзья. — Теперь ты на человека похож. Теперь ты с нами. С тобой и поговорить можно. Рассказывай. Что у тебя за проблема?
В котлетной сразу стало тихо. Всем было интересно послушать. Кто-то там правда пытался что-то кому-то громко доказывать, но его быстро утихомирили, чтобы не мешал другим.
— Рассказывай, — попросили Диму, — теперь тебе никто не помешает. Давай. По порядку. Мы слушаем.
И Дима рассказал всё как есть. Ничего не скрыл. И что в отпуск ушёл, отпускные получил, что разводиться хочет, но боится упустить свою выгоду. Долго рассказывал. Минуты две.
А когда Дима закончил свой рассказ, началось бурное обсуждение. В котлетной снова стало шумно. Каждому было что сказать, что посоветовать.
Но Дима серьёзно заявил, что от всех советы принимать не собирается.
— Пусть советуют мне только те, — решительно заявил он, — которые прошли это испытание успешно. Остальных прошу заткнуться! Во избежание, так сказать. Если не хотите недоразумений.
Произнесено это было негромко, но с чувством. И те, которые не прошли испытание успешно, замолчали.
— Самое главное, Дима, это мебель и техника, — учили успешные.
— Какая мебель? — уточнял Дима. — Что за техника?
— А та самая, которую вы приобрели с женой во время брака.
— Ах, эта!
— Это сейчас тебе кажется, что ничего такого тебе не надо...
— Мне не кажется, — уверял Дима. — Мне надо.
— И хорошо, что не кажется. Потому что мебель и техника — это главное. Это те же деньги. И всё, что ты сможешь забрать у неё до развода, ты после будешь использовать долгие годы. Понимаешь?
— Очень хорошо понимаю. Но, друзья мои, а как мне до развода всё вот это забрать, что после я буду использовать долгие годы?
— А ты сними квартиру в своём подъезде, — советовали успешные. — Дом у тебя большой, и, наверное, кто-нибудь сдаёт там квартиру.
— Сдают. Я точно знаю. Квартира напротив сдаётся.
— Вот и отлично. Но только квартиру снимай не сам. А через посредников. Чтобы соседи жене твоей ничего не рассказали. Посредники-то у тебя есть?
— Найдутся.
— Если что, к нам обращайся. Кто-нибудь из нас за небольшое вознаграждение выступит посредником.
Сразу нашлось много тех, кто желал быть посредником в данном деле.
— Друзья! — воскликнул в ответ Дима. — Просто... Нет слов... До слёз...
— Да ладно, — продолжали успешные. — А когда снимешь квартиру, то потихоньку вынеси туда всю мебель и технику.
— Потихоньку? Вынести всю мебель и технику? Как это? Неужели такое возможно?
— А ты посмотри на нас, Дима. Ну, мы-то ведь как-то это всё вынесли. Значит, и у тебя тоже получится.
— Как?
— Незаметно. Не спеша. Без суеты. Начинай с малого. Крупное и бытовую технику — в самом конце.
— Сегодня — стул? Завтра — тумбочку? Послезавтра ещё чего-нибудь?
— Ты всё правильно понял, Дима. Так всё постепенно и вынесешь.
— Как же я вынесу? Жена ведь заметит.
— Заметит. Обязательно заметит. Но не сразу. А когда она заметит, ты скажи ей, что понятия не имеешь, где всё. Сам не знаешь, куда оно всё делось. И, что главное, Дима, ты лицо при этом делай удивлённое. И руки разводи. Вот так: широко-широко. И глаза тоже пошире открывай. Понимаешь?
— Понимаю.
— Покажи, как ты будешь глазами и руками делать.
Дима показал.
— Всё верно, — одобрили друзья. — И вот в тот день, Дима, когда она заметит и её не будет дома, ты выноси и всё остальное. А когда всё вынесешь, тогда и сообщай жене о том, что вы расстаётесь.
— А чего это её вдруг дома не будет?
— А она уйдёт куда-нибудь.
— Куда уйдёт?
— На работу или в магазин. Не имеет значения. Главное, Дима, что у тебя будет время вынести всё остальное в съёмную квартиру. Понял?
— Это гениально!
— Ещё по одной, Дима? Под пару котлет?
— Официант! Ещё по одной и котлет. Каждому. Я угощаю.
— Ура!
Через пять минут разговор продолжился.
— А дочка? — спросил Дима.
— А что с ней? — спросили успешные.
— С ней всё замечательно. Но алименты я платить не хочу.
— А насчёт дочки скажи жене, что дочка не твоя. И пусть за неё платит её родной отец, а не ты.
— А если жена экспертизу сделает?
— Ничего она не сделает. Жёны, они, знаешь, какие гордые. Они как только такое слышат, так сразу заявляют, что им ничего не нужно, они сами справятся. А ты в её глазах навсегда останешься подлецом.
— Да бога ради. Лишь бы алименты не платить. Но не верится, что такое возможно.
— Почему не верится, Дима? Ты посмотри на нас. Мы — живой пример.
— Надо же, — восторженно произнёс Дима. — Знал бы, что так легко можно алиментов избежать, давно ушёл бы от жены.
— И чего бы ты выгадал, уйдя давно? Ничего! Твоя зарплата в три раза меньше, чем у жены. Тебе вон только на котлетную и хватает. А так она тебе за пять лет много мебели и техники накупила.
— И то верно, друзья. Как хорошо, что вы у меня есть.
— Ещё по одной?
— Официант! Котлет и всего остального. Каждому.
— Ура!
В субботу утром Дима с трудом начал вспоминать, что было вчера. Вспомнил главное, что нужно снять квартиру и сказать, что дочь не его.
И к вечеру через посредников была снята небольшая однокомнатная квартира напротив. Общей площадью 26 квадратных метров. Кухня — 6. Комната — 12. Санузел совмещённый. Квартира сдавалась без мебели.
«Это хорошо, что квартира пустая и в ней ничего нет, — подумал Дима, — будет, куда свою мебель и технику поставить».
Чтобы снять квартиру, Диме пришлось отдать почти все имеющиеся у него деньги.
«Ничего-ничего, — успокаивал себя Дима. — Как-нибудь продержусь. Главное, что всю мебель перенесу и скажу Инне, что ухожу от неё и ребёнок не мой».
В воскресенье вечером с дачи вернулась жена с дочерью.
За это время Дима успел перенести на новую квартиру стул и старый ковёр 4 метра на 3 — подарок Диминой мамы сыну на свадьбу.
Стул стоял в гостиной. А ковёр был свёрнут и лежал в кладовке. Потому что Инне ковёр сразу не понравился, и она сказала, что если Дима настаивает на нём, то пусть сам его пылесосит.
Дима согласился пылесосить. Но его хватило только на один раз. А через месяц, когда грязи на ковре накопилось много, Инна его выкинуть хотела. Но Дима не разрешил.
Он аккуратно сложил ковёр, завернул его в полиэтилен и убрал в кладовку.
И теперь на съёмной Диминой квартире был один ковёр и один стул.
Диме нравилось, что размер комнаты как раз позволял расстелить ковёр полностью.
«Одно плохо, — думал Дима, глядя на ковёр, — уж очень он грязный. И воняет. Но ничего-ничего. Когда я вынесу из квартиры пылесос, я почищу ковёр. И всё у меня будет хорошо. Я верю. Потому что не может быть так, что всё и всегда плохо. Жизнь ведь так устроена, что за чередой чёрных полос идут белые. И мои чёрные полосы скоро закончатся. И пойдут белые».
А Инна сразу заметила, что из квартиры исчез стул, а из кладовки — ковёр.
«Не иначе, как разводиться собрался, — подумала Инна, — и начал постепенно мебель выносить».
А на следующий день Инна заметила, что не хватает журнального столика, стоявшего на лоджии.
«Значит, точно, — подумала Инна, — выносит мебель. Начал с малого, но скоро за крупное примется».
Пожертвовав ещё одним стулом из гостиной, Инна узнала, куда именно Дима таскает мебель. А когда Димы не было дома (он уехал в котлетную, чтобы поделиться с друзьями, как развиваются события), Инна сменила во входных дверях замки.
Вернувшись поздно вечером домой и не сумев попасть в квартиру, Дима пошёл на съёмную. И так получилось, что, войдя в квартиру, он её не закрыл, а сразу прошёл в комнату, упал на свой любимый ковёр и заснул.
А когда проснулся и вышел в прихожую, то увидел в прихожей несколько мешков. В мешках Дима обнаружил свои вещи.
Дима сразу всё понял. Он вернулся в комнату, в которой на грязном, вонючем ковре стоял столик журнальный и два стула. Сев в углу на ковёр, Дима с грустью думал о себе и о своей нелёгкой жизни. И чем больше он думал, тем грустнее ему становилось.
Ему очень хотелось быть мужественным, но слёзы сами покатились из его глаз, и Дима не выдержал и расплакался.
— Даже не успел сказать ей, что дочка не моя, — рыдая, говорил Дима, — теперь придётся алименты платить. ©Михаил Лекс
