Меня просто смыло волной с палубы, когда наш фрегат болтало на штормовых волнах, но вот он воткнулся носом в волну и она прокатилась по палубе, увлекая и меня за борт. Это был конец, но на моё счастье, волна смыла за борт и небольшой бочонок, который забыли закрепить по-штормовому. За него я ухватился до боли в пальцах, а потом нащупал фал, которым обвязали бочонок, и стало немного легче. Теперь меня носило по волнам, порой накрывая с головой. Но я хороший пловец и небольшие погружения не могли утопить меня. К тому же, бочонок неизменно вытягивал меня наверх и так я продержался сутки или больше.
Шторм утих, и я болтался на мёртвой зыби, как на огромных качелях. Поднимаясь вверх, я старался рассмотреть всё вокруг. Наконец, мне удалось заметить что-то вдалеке, похожее на судно, и я стал грести в его сторону, используя одну руку и ноги. Без бочонка я бы поплыл быстрее, но и бросать его было верхом безумия.
Наконец, я подплыл достаточно близко, чтобы рассмотреть то, что привлекло моё внимание. Несомненно, кода-то это было судно, но, по неизвестной мне причине, оно село на мель, да не на скалу, а воткнулось в песок, засев на нём так плотно, что снять не удалось. Возможно, это произошло в шторм и песок замыл корпус так плотно, что теперь стал с ним одним целым. Песка нанесло и внутрь корпуса, где прогнившая палуба уже не могла ничего удержать.
Это я обнаружил, пытаясь взобраться по канату на борт. Трижды канат обрывался, сгнив до состояния трухи. Наконец, один из канатов, видимо, просмолённый на совесть, выдержал мой вес, и я оказался на палубе. Тут я и заметил, что зря так мучился, ведь с другой стороны песка намыло уже столько, что борт едва торчал ярд над водой.
Между мачтами уже проросли кокосы, принесённые сюда штормами, и я немного утолил жажду кокосовым молоком. Реи давно упали вниз и разломали борт под мачтами, но те стояли ещё, гордо глядя в небо. Судно явно бросили, что доказали пустые шлюпбалки и обрывки стакселей на штагах. Картина запустения была такой удручающей, что я совсем упал духом. Вроде бы спасся, но оказался в положении, ненамного лучшем. Как я выберусь отсюда, да и возможно ли выжить на этом «острове» в который превратился парусник.
Но уныние моё длилось недолго, надо же как-то выживать, и я решил обследовать судно. В надстройке ещё сохранились каюты, даже вещи забрали не все. Ну да, места в шлюпках и на плотах хватило для людей, но никак не для вещей. Оловянные стаканы, из которых мне нечего пить, посуда, в которую нечего положить, всё это пока не радовало меня. Нужно было обследовать бак, и я отправился на нос, стараясь не провалиться.
Но беспокоился я зря, песок уже всё проделал до моего появления и только в одном месте он коварно просел под ногами, но я так и не провалился в трюм. Нос ещё не замыло песком, что внушило мне надежду на то, что там хоть что-то сохранилось. Так и есть, шкиперская кладовая оказалась наполовину цела. В ней нашлись кое-какие канаты и даже несколько штормовых парусов, из которых только один не порвался у меня в руках, этот трисель я потом перенёс на ют и спрятал в каюте.
Закончив со спасением шкиперского имущества, я попытался добраться до камбуза, но там обнаружил только прогнившие кастрюли и сковороды. Один нож удалось выкопать из песка, и он даже ещё годился для чего-то, если просушить и очистить от ржавчины. Пора возвращаться на ют и хорошенько обследовать корму. В кают-компании мне попались на глаза вилки, и тут я сообразил, что из них можно сделать рыболовные крючки, если удастся загнуть зубья в разные стороны. Шнур для рыбалки сделать несложно, и я принялся расплетать сизаль на тонкие волокна, из которых и сплёл шнур.
Вилка согнулась удачно, а начистить её до блеска не составило труда. На первом же забросе я поймал небольшого тунца и принялся есть его прямо сырым. Голод не оставляет выбора, да и сырая рыба казалась мне даром небес. К тому же, после сырой не так хочется пить.
- Ну что, продолжим наши поиски? – произнёс я вслух и полез ниже.
Оказалось, что корма сгнила не настолько и внизу образовалась приличная полость, в которой я нашёл несколько пустых бочек со сгнившими обручами, ржавые ядра и, о чудо, плотницкий инструмент. Пришлось поднимать всё это наверх, чтобы не пропало от воды, которая основательно плескалась ниже, вероятно, поднимаясь во время прилива и сюда. Расположив свои находки в кают-компании, я решил отдохнуть, к тому же, начался прилив и всё равно, внизу мне делать было нечего.
Орудийные порты оказались открытыми, и вода свободно заливалась внутрь, где песок не занёс их полностью. Судно явно готовилось к сражению перед тем, как налетело на эту мель. Вероятно, погналось за кем-то, у кого осадка меньше и существенно. А парни отчаянные, сами могли напороться на мель, но рискнули и ушли от преследования.
А неплохо бы ещё порыбачить, пока прилив, рыба как раз ищет еду на новых местах. Мне снова повезло, клюнула барракуда, и я вытащил её на песок. Удар ножом, и рыба перестала биться, а теперь можно и поесть. Целиком она большая для меня, поэтому перенёс рыбу в кают-компанию, которая стала мне вместо дома, и разделал на пласты. Один съем сейчас, а второй надо развесить на солнышке.
С едой у меня нет проблем, а вот воды нет вовсе, кокосов мало, и на них не прожить. Если в ближайшие дни не будет дождя, то мне будет совсем худо. Дождь пошёл через два дня, сначала небо затянули тучи, и я приготовился собирать воду, привязал парус между мачтами и приготовил бочонок. Заодно вытащил всю посуду, которую нашёл на корабле, мне никакая вода не лишняя. Дождь ливанул, как и полагается в этих широтах, как из ведра. Бочонок я набрал быстро, заткнул пробку и стал таскать внутрь всю посуду с водой.
На ближайшее время я водой обеспечен вполне, теперь можно и заготовить побольше рыбы. Побольше, в смысле разнообразия, а не здоровенную акулу, которую ещё и убить было непросто. Выручил топор из плотницкого набора, которым я рубанул акулу по голове, и она умерла. Мяса много, но оно совсем не вкусное, лучше бы парочку дорадо или тунцов, но уж что поймал. Ладно, ныть тоже не дело, проживём и на этом.
Следующие дни я просто ел, спал и обследовал всё, куда ещё не лазил. В каюте капитана нашёл небольшую подзорную трубу и стал всматриваться в горизонт. Ничего хорошего я там не увидел, зато постоянно висевшие небольшие облака меня заинтересовали. Вспомнился разговор одного полинезийца, что облака висят над островами, густо заросшими лесом. Но что толку с того, плыть мне туда не на чем.
От безделья я занялся рыбалкой и наловил несколько хороших рыбин. Эх сварить бы их, или пожарить, но огня у меня не было. Стоп, а подзорная труба, там же линзы, можно попробовать поймать солнце. Но сначала надо приготовиться, настрогать щепок и приготовить дрова. С инструментом это несложно, и я расположился под солнцем с щепками в руках. Кто бы увидел, рассмеялся, сидит взрослый человек и играет с выжигательным стеклом.
Через полчаса удалось разжечь и раздуть огонёк, а следом и костёр запылал, вот тут я и нажарил рыбы, так она дольше лежит, да и вкуснее намного. Акулу я засушил, разрезав на мелкие ломтики, пусть будет у меня запас на чёрный день. Как знал, что может что-то случиться, но сначала небо затянуло тучами и я уже собрался набирать воду, но тут разгулялся такой шторм, что я уже прощался с жизнью. Корабль если и держался, то только на песке, который накидали в него волны, а ещё на корнях пальм.
Корпус вздрагивал, трещал, а ветер завывал в остатках снастей и стволов пальм. Волны перехлёстывали через корпус и даже попадали в кают-компанию, где я молился о спасении. Три дня кусок не лез в горло, и я жил на одной воде. Потом шторм утих, и я выбрался наружу. Песка намыло столько, что я не узнал своего «острова». С пологой стороны борт едва виднелся, а весь корпус оказался замыт в песок.
Вот так и умирают корабли в песчаных ловушках, а потом на этом месте будет островок и никто даже не подумает, что когда-то здесь был парусник, только мачты будут торчать, напоминая о былом. Мачты, они гордо смотрели в небо, оставаясь по-прежнему настоящим деревом, не подвергшимся гниению.
- А ты не дурак? – спросил я у себя.
На самом деле, вон там, за горизонтом, есть настоящий остров, а я торчу тут и думаю, что очередной шторм погубит меня. Но как же добраться туда? А надо просто срубить мачты, сделать плот и поплыть к этому острову. Решение яркое и вроде даже разумное, но, стоило хорошенько подумать и сомнения взяли верх. Смогу ли я срубить, смогу ли сделать и доплыть, тут я хотя бы в безопасности, хоть и относительной.
Человеку нужен стимул, вот он и появился в виде очередного шторма, я сидел и ждал, когда же развалится мой «остров». Лучше утонуть, как настоящему моряку, чем сидеть, как крыса в норе. Подняв глаза к небу, я попросил у небес помощи и взялся за топор. Дерево на мачтах старое, но не гнилое, помахать топором пришлось от души. Трудно сказать, сколько я трудился, но свалил по очереди все три мачты, потом снял с них стеньги и соединил все три бревна, увязав фалом, найденным в шкиперской кладовой.
Мачту закрепил, используя бом-брам-стеньги, поставил на неё парус и отплыл, как раз ветер дул в нужную сторону. С собой я прихватил только бочонок с водой и связку сушёной акулы. Жевать это совсем тяжко, но и с голоду не помрёшь. Плыть пришлось дольше, чем я предполагал, только через неделю я увидел землю. Оно конечно, плот – не лодка, скорость у брёвен не ахти, да ещё пришлось снимать парус, поскольку ветер поднялся такой, что стало ясно, быть шторму.
Вот когда я уже прощался с жизнью, настолько высокими казались волны, когда смотришь на них с воды. Меня окатывала водой каждая волна, накрывая мой плот и я сидел, обняв мачту. Наконец, волна подхватила меня и выбросила на берег, отчего я едва не умер, сильно ударившись о плот. С трудом сохраняя сознание и способность двигаться, я отполз подальше от прибоя, и упал, закрыв глаза.
- Мама, а он живой! – девочка стояла надо мной и улыбалась широкой детской улыбкой.
- Сейчас, вот разжую траву, и совсем оживёт, - загорелая туземка закончила что-то жевать и сунула мне в открытый рот.
Рот обожгло, как от перца, дыхание перехватило и язык онемел. Я уже подумал, что умираю и подскочил на ноги.
- Вот и хорошо, - улыбнулась она и протянула мне вскрытый кокос.
Прохладная жидкость облегчила жжение, и я совершенно пришёл в себя.
- Где я? - с трудом слова вырвались изо рта.
- Сулавеси, - улыбнулась она.
Странно, я понимал её язык, или она говорила на понятном мне, сейчас я не способен адекватно воспринимать реальность. Она позвала меня, и я пошёл за нею. Очнулся я уже в хижине, сам не понимая, как лишился чувств. Стемнело и девочка спала, свернувшись калачиком на циновке. Зато островитянка что-то готовила, смешивая в скорлупе кокоса.
- Пей! – протянула она мне напиток. – Это вернёт тебе силы.
Она не обманула, через пять минут я уже был на ногах, а через полчаса она уложила меня, разбудив мой «меч», и оседлала сверху. Скачки продолжались до самого утра, но я был не против. Так и остался я в этой хижине надолго, а мой плот не пропал, из него получился неплохой катамаран, на котором я ловлю рыбу. Теперь я не ухожу далеко от острова, только однажды сходив к остаткам парусника.
От него остались лишь нос и кормовая надстройка, да пальмы, растущее в песке. Я забрал всё из кают и вернулся назад, где меня ждала любимая женщина. Подарки ей понравились, хотя особого восторга и не вызвали, дети природы привыкли обходиться малым, что даёт им природа. Оказалось, что моя женщина родилась от моряка, который попал в кораблекрушение, отсюда её знание английского.
Зато теперь мы счастливы, как только может быть счастлив человек. Я научил детей читать и писать, что сильно повысило их в глазах островитян. Надо сказать, что остров Сулавеси довольно большой, я ещё не был во всех его частях, а береговая линия такая протяжённая, что просто проплыть по-над берегом года не хватит. Другие островитяне вполне приняли меня и относятся с уважением, а что ещё надо для счастья?
- Папа, там большой корабль! – бежит ко мне младший сын.
Я иду с ним, посмотреть на парусник, большой четырёхмачтовый корабль идёт в Австралию. Ну и пусть себе идёт, лишь бы на мель не сел. Я останусь тут навсегда, хватит бегать по вантам и искать приключений в далёких странах, жить надо здесь и сейчас, а мне повезло в жизни, хотя я едва не лишился её во время шторма. Моя женщина безошибочно говорит, когда будет шторм, и мы вытаскиваем катамаран подальше, за линию прибоя.
