Глава 93
Человек, привыкший много лет подряд вставать рано утром в одно и то же время, в будильнике не нуждается. Я собираюсь проваляться в постели до обеда, чтобы окончательно укрепиться в своём вчерашнем решении. Но открываю глаза ровно в шесть и долго лежу, глядя в потолок и думая о том, что это со мной вчера сотворилось. Не иначе, как доктор Печерская поддалась панике и закатила истерику.
Становится жутко стыдно. Если ещё в отделении об этом узнают, то… будет полный кошмар. Но рассказать им могут лишь двое: Заславский, если всё-таки подписал приказ о моём увольнении и ему, соответственно, понадобилось найти мне замену; и его секретарь Романова. Она не отличается, насколько я успела заметить, особенной болтливостью, скорее наоборот. Не в пример представителям её профессии, человек довольно замкнутый. Но может захотеть выслужиться перед Туггут, например. Зачем? Просто так, на всякий случай. Какой секретарь руководителя не хочет иметь доброжелательных отношений с его ближним кругом?
Продолжая рассуждать, ловлю себя на мысли, что успеваю за это время и Розу Гавриловну встретить, и помочь ей собрать Олюшку в садик, и принять душ и даже позавтракать. Когда же дверь за дочкой и домработницей закрывается, замираю в прихожей в недоумении. Уже надела левый ботинок и принялась за правый.
«Куда же это вы, Эллина Родионовна, собрались? – задаю мысленный вопрос и сама же на него отвечаю. – На работу». На пару минут в голове возникает беседа. Одна часть говорит, что я уволилась, делать в клинике мне больше нечего. Надоели эти постоянные опасности и тревоги. Часть вторая отвечает: мол, а кому сейчас легко? И вообще, те опасности можно преодолеть, нечего нюни распускать, соберись, наконец, тряпка!
Внутренняя борьба меня изрядно утомляет. Решаюсь на консенсус: поеду на работу и по дороге подумаю. Если при виде клиники возникнет стойкое желание развернуться и убраться оттуда подальше, так и сделаю. Если потянет, как магнитом, то сцеплю челюсти и вернусь к своим обязанностям. Ну, а перед Заславским придётся извиниться, конечно.
Человек предполагает, а Бог располагает. Пока еду, раздаётся звонок, и на дисплее вижу, что это главврач. Набираюсь смелости и жму кнопку:
– Утро доброе, Валерьян Эдуардович! – говорю ему как можно бодрее.
– А оно доброе? Это ты мне скажи, смутьянка, – спрашивает он недовольным голосом. Понятно: мысленно приготовился к тому, что я, как и вчера, устрою ему спектакль.
– Простите за моё вчерашнее поведение, – признаю ошибку.
– Давно простил. Сразу, как ушла. Но на работу ты не вернёшься.
Некоторое время молчу, пытаясь переварить услышанное. Как так? Уволил по статье?
– Почему? – робко и с большим волнением задаю вопрос.
– Потому что я тебя отправил в отпуск. Не за свой счёт, не бойся. На две недели. Ты вот что. Разберись с теми, кто тебя обижает. Уверен, возможности есть. Вон у тебя какие связи, – говорит главврач чуть насмешливо, хотя в целом очень серьёзно. – Потом вернёшься, и поговорим.
– Кто останется за меня в отделении?
– Туггут, больше некому, – говорит Заславский, и по голосу чувствую – злится, не нравится ему такая перспектива. Но и поделать он больше ничего не может. У меня всего один заместитель, а если поставить кого-то из старших врачей, Туггут может и в комитет по здравоохранению пожаловаться. И уж Вежновец постарается, чтобы её гневный вопль был услышан и приняты меры. Для Валерьяна Эдуардовича это означает крупный скандал, он их терпеть не может.
– Хорошо, – соглашаюсь. – Спасибо вам за понимание.
– Ничего, отработаешь, – усмехается Заславский. – Удачи.
С лёгким сердцем разворачиваю машину, как только выдаётся возможность в плотном потоке транспорта. Но вскоре останавливаюсь и сижу, глядя перед собой. Мне нужно решить, как быть дальше. Только прежде звоню помощнику генерал-полковника и сообщаю, что с сегодняшнего дня у меня отпуск. Он сухо отвечает «Принял информацию». Так понимаю: им надо тоже решить, как быть дальше. Например, как меня охранять или нет? Но пока им нужна, видимо, одну не бросят.
Чем же мне теперь заниматься? Тупо сидеть дома, лёжа на диване, пока Олюшка в садике? Не считая, разумеется, домашних забот. Но тогда Роза Гавриловна не у дел окажется, и это будет неправильно. Я же фактически взяла её к себе на работу. Значит, мне обязательно нужно придумать, чем себя занять. Может, в самом деле поехать куда-нибудь? Но вряд ли такое понравится генерал-полковнику Громову. Всё-таки намечается сделка прокурора Пулькина и бывшего заместителя мэра Добрякова, которая… Ой! А ведь её не будет, если не отыщется Гранин!
Но где его искать?!
Собираюсь вернуться домой, чтобы собрать кое-какие вещи и поехать в Волхов. Поиски начинать нужно оттуда. Далеко Никита забраться не мог. У него, в конце концов, нет столько денег. Вряд ли Добряков мог снабдить своего заложника крупной суммой. Кто сделает так с потерявшим память человеком?
Возвращаюсь, рассказываю Розе Гавриловне о своём решении. Она кивает, поскольку уже привыкла, что последнее время меня мотает, как флаг на сильном ветру. Никак в моей жизни этот период турбулентности не закончится. Собираю сумку, прощаюсь с домработницей, сажусь в машину, но не успеваю вставить ключ в замок зажигания, как раздаётся звонок. Помощник Громова просит срочно встретиться со своим шефом.
Что ж, так даже лучше. Выскажу Константину Елисеевичу прямо в лицо своё недовольство работой его сотрудников. Прохлопали убийцу под личиной следователя! Да, знаю, это обвинение будет несправедливым по большей части. Но мне надо выпустить пар. Слишком страшно было, когда поняла, что почти час сидела в паре метров от человека, который собирался меня жестоко убить.
Прежде чем генерал-полковник ФСБ начинает говорить после слов приветствия, обрушиваюсь на него с критикой. Я прекрасно знаю, что он давно в курсе. Но моей реакции ещё не видел. Громов слушает молча, мрачнее тучи. Но ни единым мускулом лица или жестом не выдаёт эмоций. Словно скала. Когда завершаю, жду его реакции.
– Меры мы уже приняли. Сотрудник, охранявший вас в клинике, получил дисциплинарное наказание.
– Да, и какое же? – спрашиваю с издёвкой. – Оставили без отпуска?
– Нет, на полгода уехал в командировку в Магаданскую область, – без тени иронии отвечает Громов. Мои эмоции сразу идут на спад. Да, это серьёзно: офицера, привыкшего работать во втором по значимости городе страны, услали в даль несусветную. Это наверняка заставит его задуматься о продолжении работы в органах.
Только мне совсем его не жалко. Видел, как незнакомец показывал охраннику липовое удостоверение? Если видел, но ничего не сделал, или видел, проверил сам и тоже никак не отреагировал – в обоих случаях виноват. А должен был, по крайней мере, задуматься: позвонить в СК и поинтересоваться, работает ли у них старший лейтенант Суханов.
– Зачем вы меня вызвали? – спрашиваю у собеседника.
– Чтобы поблагодарить.
– За что же, интересно?
– За решение принять предложение главврача об отпуске вместо увольнения.
Раскрываю рот и несколько мгновений смотрю на Константина Елисеевича поражённо.
– Вы что, прослушиваете мои разговоры?
– Я бы мог ответить «нет», и вы бы никогда не узнали. Но лгать не стану. Да, прослушиваем.
– Но я… – запинаюсь, не зная, как отреагировать.
– Вы не давали на это своего согласия, – продолжает за меня Громов. – Понимаю ваше возмущение. Но речь идёт о национальной безопасности, и в этой сфере у меня достаточно полномочий, чтобы принимать такие решения. И всё равно: простите. Но так было нужно.
– Ну… хорошо. Только я не собиралась отдыхать.
– Понимаю. Вы намерены отыскать Никиту Михайловича, – говорит генерал-полковник.
– Вы ещё и мысли читать умеете? – спрашиваю с усмешкой.
– К сожалению, пока нет. Но разработки ведутся, – полусерьёзно, полушутя отвечает он. – Поскольку ваши намерения соответствуют нашим, мы поможем. Я отправлю с вами нашего сотрудника. Поедет под видом дальнего родственника Гранина, который тоже его разыскивает.
– Простите, не понимаю. Вы с вашими возможностями могли бы Никиту сами давно найти.
– Нам важно, чтобы это сделали именно вы.
– Я? Но зачем?
– Это подстегнёт фигурантов дела действовать активнее.
– В смысле?
– Простите, вы же пока ничего не знаете, – говорит Громов.
– Не знаю чего? – спрашиваю, делая тише голос. Становится не по себе. Очередная опасная тайна, которая может мне стоить жизни?
– Знаете, кто был государственным обвинителем на процессе, во время которого длительные сроки тюремного заключения получили подельники Давида Азулая, он же Вакула, он же Борис?
Отрицательно мотаю головой, хоть и начинаю догадываться.
– Андрон Гордеевич Пулькин. Да-да, тот самый. Именно во время процесса он узнал о вашем существовании. Но поскольку вы сами в судебных заседаниях не участвовали, ему, видимо, стало интересно: кто же такая эта доктор Печерская, о которой столько разговоров? Ведь вы же одно время правоохранительными органами считались подельницей Бориса и Майи, его близкой подруги. Верно?
– Да.
– Он начал собирать про вас информацию. Видимо, хотел как-то сфабриковать улики и собрать якобы признательные показания, чтобы и вы оказались на скамье подсудимых.
– Зачем ему это? Я ведь ни в чём не виновата.
– Ради шантажа. Однажды вы уже едва не посадили сына Андрона Гордеевича, Кирилла, за ДТП со смертельным исходом. Помните?
– Конечно.
– Прокурор решил, видимо, что лучше такую, как вы, держать на коротком поводке. На всякий случай. Так, чтобы, когда его сын снова набедокурит, можно было просто приказать вам подчистить документы. Но не успел. Его переключили на решение другой важной задачи, и пришлось от идеи взять вас под контроль на время отказаться.
– Но потом, когда его сын-мажор снова убил человека, Пулькин решил к ней вернуться?
– Именно так. Да не ожидал, что вы окажете ему столь «радушный приём». Но слабое место в вашем окружении он всё-таки попытался найти.
– Через Туггут.
– Верно. Но и здесь ничего не получилось, и всё благодаря Народной артистке СССР Копельсон-Дворжецкой, – говоря это, генерал-полковник не может сдержать улыбку, да и я тоже. Изабелла Арнольдовна – светлый человек, упоминание о ней вызывает приятные эмоции.
Константин Елисеевич молчит, потом продолжает.
– Так вот, спустя некоторое время прокурору Пулькину пришла в голову идея. Если он не может вас устранить привычным для него способом, то есть посадить, то надо…
– Убить? – подсказываю, нервно сглатывая.
– Совершенно верно. Тогда он находит человека, который искренне вас ненавидит. Это Майя, подруга Бориса. Но сама она ничего сделать не может, поскольку сидит в тюрьме. Однако там, поскольку она подельница Бориса, а он был криминальным авторитетом, у неё тоже вполне комфортабельное житьё. Не отель с номером люкс, но всё же. Но как к ней поехать? Андрон Гордеевич сам, по понятным причинам, сделать этого не может. Тогда придумывает способ: отправляет на свидание с Майей своего сына. Он приезжает, и они договариваются: прокурор сделает всё, чтобы сократить срок заключения Майи и помочь ей выйти условно-досрочно, она же взамен находит человека, который вас устраняет.
– Жуть какая-то… – произношу, ощущая, как кровь пульсирует в висках, намекая на скорое приближение головной боли. Таких спазмов не избежать, когда слышишь подобные вещи.
– Простите, если напугал, Эллина Родионовна, – говорит генерал-полковник. – Но из общения с вами я вынес убеждение, что вы человек, предпочитающий правду, а не красивое враньё.
– Правильно, – с трудом, но соглашаюсь. Всё-таки я женщина, и мне порой так хочется послушать какую-нибудь романтическую сказку, а не вот это всё. Прокуроры, криминальные авторитеты, киллеры… Боже, как устала от них!
– Ничего, скоро всё это закончится.
– Когда? В день и час, когда я окажусь на столе в анатомичке своей клинике?
– Ну, зачем же вы так драматизируете, – улыбается Громов. – Мы теперь с вас глаз не сведём, пока эта история не закончится.
– А раньше сводили? – спрашиваю с прищуром.
Генерал-полковник, поняв, что сказал лишнее, отводит взгляд.
– Ну хорошо, – меняю гнев на милость. – Вы ещё не узнали, где Гранин?
– Нет, поскольку наше вмешательство могло быть замечено. Вам придётся искать его самой. С помощником, разумеется.
– Потом я его найду, и дальше что?
– Вас постараются разлучить. Вы же для Пулькина и Добрякова помеха номер один. В этот момент мы уберём того, кто попытается на вас напасть.
– Ну да, и два коррупционера сразу обо всём догадаются: что они, как у вас говорят, под колпаком.
– Есть одна идея, как этого избежать. Но об этом позже. Так вот, отправляйтесь в дорогу. Ведите себя естественно. Как обычная женщина, которая искренне пытается найти отца своей дочери.
– Вообще-то, так оно и есть.
– Верно, неправильно выразился. Что ж, Эллина Родионовна, вот наш сотрудник, который будет вас сопровождать, – дверь открывается, генерал-полковник показывает на уже знакомого мне внешне своего помощника. – Вы же не представлены? Лейтенант Румянцев, Вячеслав Андреевич.
– Здравствуйте, Эллина Родионовна, – вежливо произносит молодой офицер.
– Слава, охраняй доктора Печерскую, как зеницу ока, – строго говорит ему генерал-полковник Громов. – Головой за неё отвечаешь.
– Есть! – вытянулся лейтенант.
Мне становится чуточку спокойнее. Рядом с этим бравым парнем, возможно, мне удастся найти Никиту и не угодить под пулю.
Прощаюсь с Громовым, выхожу на улицу. Сажусь в машину. Лейтенант занимает место справа. Едем в Волхов.
Рекомендую для чтения!
