- Радим? Ты как здесь очутился? – испугалась Найда, откидывая назад заснеженные косы.
- Я-то в избе своей был, а куда же невеста моя на ночь глядя отправилась?
Радим поймал ее взгляд, и она снова начала тонуть в его маняще-карих глазах.
- До Малуши я шла… настоя попросить от головной боли…
- Что ж это за хворь к тебе пристала, краса моя? – ласково проговорил Радим, взяв невесту за руку.
- Умаялась просто… вот и вышло так… а отчего ты не у Миняя?
- А я тебя ждал, - выдал Радим, не моргнув глазом.
Найда почуяла, что ноги ее вдруг подкосились, и она покачнулась. Если б Радим не подхватил ее, она бы упала в мягкий, рыхлый снег.
- Идем в дом к нам, Найда, - сказал он, - один я, никого нет. Ушли все к Миняю, даже сестрицы.
- Как же так ты не пошел?
Найда еще пыталась сопротивляться его тягучему взгляду, лишающему ее воли.
- Так и не пошел: шумные праздники я не жалую, тебе известно. А дома завсегда есть чем заняться… идем же, у меня средство имеется получше настоев твоей травницы!
Радим увлек Найду к себе в избу.
В избе было жарко натоплено, горела лучина. На столе стояла какая-то снедь, прикрытая чистым полотенцем.
- Чем попотчевать тебя, моя краса? – вкрадчиво заговорил Радим.
Найда присела на лавку.
- Благодарствую, ничего не нужно. Водицы бы испить.
- Я тебе поднесу кое-что послаще водицы! – усмехнулся Радим.
Найда заметила, что он наполняет кружки хмельным медом.
- Нет, что ты! – отмахнулась она. – Нельзя мне, захмелею быстро и худо потом будет. Мне водицы бы и к Малуше меня проводи, что ли.
- Как скажешь, - глядя ей в самую душу, сказал Радим. - Ты глоточек сделай хотя бы. Как рукой хворь снимет! Я тебе обещаю.
Найда, поддавшись странному порыву, повиновалась жениху и приняла из его рук кружку хмельного меда. Отпила несколько глотков, передохнула. Радим оказался прав: головная боль, стучащая отбойным молотом в виски, стала потихоньку отступать. Найда глотнула еще меда, затем еще и еще. Что заставило ее осушить кружку, она не ведала, но, когда последняя капля меда была ей испита, хворь как рукой сняло.
На смену ей пришло сладкое забвение. Горница поплыла у Найды перед глазами, и она с трудом собрала всю свою волю, чтобы сказать Радиму:
- Напрасно я тебя послушала. Как же я нынче до Малуши дойду?
Она попыталась встать и осознала, что ноги ее не слушаются.
- Не нужно никуда идти! – горячо заверил жених, присаживаясь рядом и обвивая рукой ее талию. – Ведь боль прошла?
- Прошла, - кивнула Найда.
- Ну и славно, - нежно прошептал Радим ей на ухо, - останься со мной, посиди немного, мне без тебя будет тоскливо!
- Что ты, идти мне надобно, - слабо воспротивилась она, - Беляна ждет! Скоро все вернутся, домой мне пора.
- Не скоро они вернутся, - прошептал Радим ей в самое ухо, щекоча девичью кожу бородой и своим горячим дыханием.
Найда, обмякшая, точно кисель, не отодвинулась от него, а лишь сказала:
- Домой мне надобно, домой!
- Гляди-ка – что это? Та самая алая лента? – спросил Радим, вытягивая ее из косы невесты.
- Та самая, - вздохнула Найда, чувствуя, как впадает в забытье.
- Краса моя, – повторял жених, - краса моя ненаглядная! Подари мне хоть один ласковый взгляд и поцелуй, и я отведу тебя домой!
Найда взглянула на Радима, и в то же мгновение он припал к ее губам. Отбиваться у нее сил не было – тем более, когда Радим склонил ее на лавку и навалился сверху, осыпая лицо и шею поцелуями. Почуяв неладное, Найда попыталась высвободиться, но напрасно: для Радима, ослепленного страстью, уже не было пути назад…
Когда в тот вечер Найда вернулась домой, был уже поздний час. Вернулась она не одна – с Радимом. Бедная девка не знала, куда глаза деть от стыда после того, что произошло. Вспоминалось все как во сне: будто не с ней это было, а с кем другим. Но не сон она видала: наяву это случилось.
До сих пор на теле ее горели следы прикосновений Радима. Все бы она отдала за то, чтобы вернуть назад злосчастный вечер, и тогда она бы ни за что не переступила порог дома своего жениха! Разве ведала она, чем все обернется?! Разве могла полагать, что Радим зайдет так далеко, а у нее не достанет воли ему отказать?
По счастью, Беляна уже спать мальцов уложила. Да и сама она дремала, когда Найда с Радимом нежданно заявились в дом. Вскочила перепуганная девка, побледнела:
- Сестрица, что с тобой? Ты же к Малуше ходила! Взяла настой?
- Ходила к Малуше, да меня по дороге встретила! – усмехнулся Радим, ничуть не смущаясь Беляны. – Я ей получше настой отыскал! Где же все-то? Не возвращались еще, поди?
- Нет, - тихо ответила Беляна, - у Миняя они.
- Обождем их, - решил Радим, скидывая заснеженный тулуп и помогая Найде раздеться.
Беляна испуганно глядела на обоих. Не узнавала она сестрицу – раскрасневшуюся, растрепанную, молчаливую.
- Найда! – робко позвала она. – Как хворь-то? Прошла?
- Прошла, - та вдруг рассмеялась неожиданно громко.
Так громко, что кто-то из мальцов на полатях проснулся, забормотал. Беляна пошла успокоить ребятню, затем снова села на лавку, глядя на сестрицу. На Радима она глядеть не осмеливалась.
- Скоро ли отец? – вдруг отчаянно проговорила Найда. – Где ж они запропастились?
Она прилегла на лавку и расплакалась.
- Что ты, сестрица? – испугалась Беляна. – Болит что? Какая ты чудная, будто и не ты это вовсе!
- Я… кто же еще… - Найда утирала непрошеные слезы.
- Радим! – Беляна заалелась, как маков цвет. – Что с ней? Хворь какая? Может, Малушу приведешь?
- Найда просто меда хмельного испила, дуреха! – усмехнулся Радим, с наслаждением наблюдая за смущенной девкой. – Вот и чудит! Сейчас дождусь Горазда-то, да передам ему дочку. Ничего худого с твоей сестрицей, не кручинься!
От уверенного тона Радима Беляна стыдливо поежилась, опустила глаза. Сидела дальше молча, ждала прихода родных.
Не прошло и четверти часа, как на дворе послышался веселый говор, и вскоре Горазд вместе с домочадцами показался на пороге. Увидев в избе Радима, он слегка растерялся:
- Ох ты, Господи! Радим! Не ожидал… а чего ты здесь-то? Думалось мне, ты к Миняю не пошел, потому как занят чем-то был.
- Верно, - отозвался Радим, - у меня всегда забот довольно. А нынче вот, дочку тебе вернул.
Матрена, всплеснув руками, кинулась к плачущей раскрасневшейся Найде:
- Что это с тобой, девонька? Дурно, что ли, стало? Ты настой-то Малуши пила?
Та не отвечала, молча лила слезы, покуда мать пыталась растрясти ее за плечи.
- Да что случилось-то?! – не выдержал Горазд. – Ну-ка, Радим, скажи толком!
- Скажу, - усмехнулся тот, - да вначале с глазу на глаз бы нам с тобой побеседовать.
- Ох ты, Господи! – перекрестился дед Сидор, проталкивая любопытного Любима в дальнюю горницу.
- Дак… это можно… - засуетился Горазд, - тут прямо? Или на двор выйдем?
- Да куда ж вы на холод?! – всполошилась Матрена. – Беседуйте на здоровье, мы сейчас и Беляну в дальнюю горницу спровадим.
- Пойдем на крыльцо, Радим! – махнул рукой Горазд. – Там спокойнее!
Покуда Матрена укладывала Найду, да рубаху меняла ей чистую, уж и мужики вернулись. Вид у Горазда был потерянный. Радим же поклонился Матрене и молвил:
- Завтра утром загляну. О здравии Найды справлюсь.
- Так что ж с ней приключилось-то?! – охнула Матрена.
- Ничего диковинного с Найдой: меду хмельного у меня испила, вот и захмелела. Об остальном Горазд расскажет. За себя одно скажу: я от слов своих не отказываюсь! Хоть завтра – под венец, и дело с концом!
- Ох! – Матрена так и осела.
Когда за Радимом закрылась дверь, она не сразу решилась подступиться к мужу с расспросами: страшные подозрения уже блуждали в ее голове. Горазд же сам молчал, сидел на лавке в тулупе, не раздеваясь. Потом проговорил:
- Вот так, мать, недоглядели мы за дочкой-то! Радим признался, что была у него нынче Найда, мед хмельной пила. А после сама к нему ластиться начала. Ну, он и не устоял. Вон что вышло-то!
- А что вышло-то? – со страхом вопрошала Матрена, в то время, как сердце ее сжималось от тяжкого предчувствия.
- Да что – раньше сроку он в жены ее себе взял! Разумеешь, о чем я?
Горазд покосился в сторону дальней горницы, где дед Сидор беседовал с Любимом, а Беляна сидела как неживая, обратившись в слух.
- Ой, - только и молвила Матрена, закрыв рот рукой от ужаса, - что ж теперь-то, отец? Как быть-то с таким позором?
- Да позору-то никакого не будет! – решил Горазд. – Назавтра соберемся с Молчаном и Радимом, да потолкуем. Свадьбу готовить надобно.
- Это как же, свадьбу? – заплакала Матрена. – После того, что натворил Радим?
- А что прикажешь делать?! – вспылил Горазд. – Хочешь ты, чтоб по всему селению об этом языки злые растрепали?
- Да кто ж растреплет-то? Никому и невдомек.
- Знаю я народ наш! Как же, невдомек. У нас и кусты имеют уши. Глядишь, найдется тот, кто что-нибудь видал или слыхал.
- Ох, да как же посмел он, нечестивец, девку-то тронуть? Как так, отец? Ведь мы ему верили, а он…
Матрена завсхлипывала. Горазд скрипнул зубами и проговорил как можно тише:
- А чего ты хотела? У Радима кровь горячая, вскипел – вот и на теперь, расхлебывай! А про Найду я давно говорил: пора замуж ей, пора! Взбредет что девке в голову – добра не жди! Теперь, коли замуж ее Радим не возьмет, вовек от позора не отмоешься. Тут уж не до жиру, быть бы живу.
- Что он сказал тебе, что? Неужто Найда сама к нему пришла? Ох, чует мое сердце, неладное тут что-то…
- Говорит, за воротами ее повстречал – шла она к Малуше. За разговором и прошли они в избу. А там, мол, сама Найда меда хмельного пожелала испить. Радим не отказал ей. Что уж после было, сама разумеешь. Раньше надо было девку замуж выдавать! Не доводить до греха…
- Да как же, - не унималась Матрена, - как же она пошла-то на такой стыд! Не могла дочка себя потерять, не могла!
- А вот, и смогла! – отрезал Горазд.
- Так спрос-то что, с девки одной? А Радим что же, не при чем тут? А вдруг, отец, заставил он ее, а?
- Ну тебя, чушь молоть! – рассердился Горазд. – Заставил! Уж коли на то пошло, оба они хороши, да путь теперь один: свадьбу скорее готовить, позор прикрывать. А ну, не мыслила ты, мать, что делать, коли Найда после этого…
Он не договорил, но Матрена и так все поняла, в страхе прикрыв рот рукой.
- То-то же, - кивнул Горазд, - потому решено: пойдут под венец, и дело с концом. Не хватало еще, чтоб разговоры ползли, какие не надобно. И так-то спасу от сплетен нету…
Горазд махнул рукой, встал и вышел вон из горницы. На двор пошел, успокоиться, воздуха морозного глотнуть.
А Матрена, плача, засуетилась возле печки: воду согреть поставила, да принесла сушеных трав из закромов: отвар успокоительный приготовить, чтобы Найду напоить, да самой испить.
Найда же лежала на лавке в странном полусне: косы ее растрепались, щеки пылали, с губ то и дело срывались бессвязные речи. Из дальней горницы высунулся Любим:
- Что с сестрицей-то? Что случилось, мать?
Матрена махнула на него рукой, продолжая тихо плакать. Беляна завсхлипывала в дальней горнице. Дед Сидор, прихрамывая, подошел к лежащей Найде:
- Э-эх, девонька, это ж как тебя угораздило-то?
- Беда, беда у нас, дед Сидор! – плача, говорила Матрена как можно тише. – С Радимом они делов натворили… что ж теперь будет-то?
- Ох, грехи наши тяжкие, - перекрестился старик, - я уж уразумел, что неладное чего-то произошло… что ж Радим, каково его слово? Повинился, что сказал?
- Да с Гораздом они на дворе говорили. Порешили свадьбу готовить поскорее.
- Свадьбу… - протянул дед Сидор, - оно, конечно, надо бы… перед людями стыдно иначе… да вот как же Радим-то не стерпел, девку нашу на грех толкнул?
- Ой, не знаю, не знаю, - утирала слезы Матрена, - самой мыслить страшно… говорил Горазд, и правда, надо не тянуть было со свадьбой! Нынче вон, что из этого вышло…
- Да замуж-то выйти не напасть… - задумчиво проговрил старик, - будет ли только счастье в этом для девки…
- А как же, не выходить-то? – испугалась Матрена. – Кто ж ее теперь, такую, кроме Радима возьмет-то в жены? Ох, горе гореванное…
Тем временем Найда будто бы очнулась ото сна и прошептала:
- Не надо… не надо было ходить к нему…
- Что, дочка? – наклонилась к ней Матрена.
- Зря я к Радиму пошла… - отрывисто повторяла Найда, - зря мед его пила… нынче все пропало… поздно уж…
Матрене и хотелось девку за косы оттаскать за то, что она наделала, да жалко было: лежала, несчастная, в полусне, слезы так и лились из-под прикрытых глаз.
- Дождемся утра, - решила Матрена, – а там поглядим. Авось, полегчает, оправится. Пущай Радим явится, тогда и поговорим.
И она разогнала всех спать ложиться. Ушел дед Сидор в дальнюю горницу, ушел и Любим. Беляна тихонько в своем уголке легла, да все всхлипывала. Матрена, помятуя о словах мужа про нее, в сердцах бросила:
- Гляди, гляди у меня, девка! Станешь на Радима еще заглядываться – отлуплю! Тут и без тебя вон, беды сыплются… чтобы глаз на него не смела поднять, уразумела?
Беляна заплакала и кивнула. Что творилось тогда в ее сердце, кто бы знал? Горела ли в нем безответная любовь к Радиму, или же ревность жалила ядовитой змеей, того не ведала Матрена. Не до Беляны нынче было: другая забота легла на плечи.
- Ох, - причитала она тихонько, сидя возле Найды, - что ж теперь будет? Как на глаза людям покажешься? Хоть бы никто ни о чем не проведал… хоть бы сам Радим молчал обо всем…
Найда не отвечала ей, заснув крепким сном. Дождавшись Горазда, Матрена испила отвара, и они легли спать.
Назад или Читать далее (Глава 48. Наваждение)
#легендаоволколаке #оборотень #волколак #мистика #мистическаяповесть
