Александр Гронский
Адрес статьи: https://naukaverakuljtura.com/государственная-дума-российской-имп/
Первая русская революция была серьёзным вызовом для верховной власти Российской империи. Элите стало ясно, что необходимы политические реформы. Однако какие реформы необходимы и каким образом их проводить, никто не понимал. Одним из порождений Первой русской революции стало формирование русского парламентаризма. Государственная дума первого созыва просуществовал недолго – всего 72 дня. Первое заседание состоялось 27 апреля по ст.ст. (10 мая по нов.ст.) 1906 г. Естественно, новый государственный орган, собранный во время продолжающейся русской революции, очень интересовал политическую полицию, которая стремилась контролировать ситуацию и купировать угрозы для государственной безопасности.
Руководство политической полицией не только старалось предугадать, какова будет лояльность будущих депутатов к императорской власти и правительству, но и анализировала причины появления Думы как таковой именно в то время. Так, директор Департамента полиции А.А. Лопухин писал: «Тот страх, который привёл Николая II к подписанию рескрипта на имя Булыгина о народном представительстве, был внушён ему совершившимся на две недели перед тем убийством в[еликого] к[нязя] Сергея Александровича. Оно знаменовало для Николая II близость опасности для него лично, оно и толкнуло его на попытку эту опасность предотвратить» [1]. Таким образом, уже сама мысль о создании системы российского парламентаризма как вынужденной мерой для преодоления чувства опасности самим императором, вряд ли делал будущую Думу в глазах политической полиции безопасным с точки зрения защиты режима органом.
Можно сказать, что элита политического сыска заранее определила своё отношение к будущему российскому парламенту. С точки зрения жандармов это отношение было вполне резонно, поскольку Государственная дума и в дальнейшем доставляла политической полиции немало хлопот, действуя на грани законности, а иногда генерируя внутри себя откровенно революционные, т.е. опасные для государственной безопасности, лозунги и идеи.
Первая Дума полностью подтвердила опасения жандармского начальства. Причём, оно указывало, что для большинства правительственных чиновников это было неожиданностью. В частности, генерал П.Г. Курлов писал, что «физиономия Государственной Думы явилась для правительства каким-то сюрпризом» [2]. Курлов объясняет это тем, что «вопреки парламентским обычаям всех стран, правительство не принимала никакого участия в выборах в 1-ю Государственную Думу и его агенты на местах являлись только передаточной инстанцией, уведомляющей центральную власть о выборных лицах» [3]. Т.е., по мнению генерала, механизм оппозиционного поведения Думы был заложен в самой избирательной системе и в слишком либеральном отношении властей к проблеме выборов.
Однозначно негативно оценивают все сотрудники политической полиции представление думцев первого созыва императору. Оно обсуждалось во всём Петербурге, «причём отмечалось крайне некорректное поведение многих из них» [4], как отмечаел П.Г. Курлов. Ещё один известный сотрудник политического сыска генерал А.В. Герасимов указывал, что отношение многих депутатов к императору было вообще крайне враждебным [5]. Однако манифестирование своей неприязни к власти началось ещё до встречи с императором. Так, когда депутатов везли на пароходах в Зимний дворец, некоторые из думцев подняли красные знамёна. Толпа, стоявшая на берегу, приветствовала эти действия. На обратном пути из Зимнего дворца в Таврический эти сцены повторились, «а около Выборгской тюрьмы, которая выходит на Неву, имели место настоящие революционные демонстрации» [6].
Деятельность Первой Думы всё более укрепляла жандармов во мнении, что она является органом, опасным для существования государственного строя. Причём, думцы очень быстро радикализировались, и, по мнению генерала П.Г. Курлова, их поведение «с первого же дня вышло из пределов даже простых приличий». Думцы превратили трибуну государственного органа в место не только антиправительственной, но даже революционной пропаганды [7].
Безнаказанные антиправительственные выступления в Думе поставили правительственных чиновников в странное положение. Это также не ускользнуло от внимания политической полиции. Никто из чиновников не знал, как нужно реагировать на депутатские речи. Правительственные чиновники давали в Думе неуверенные ответы и даже проявляли перед депутатами некое подобострастие, как будто перед «начальством» [8]. Кроме того, министров встречали враждебно, выкрикивая оскорбления [9]. Правительственные сановники достаточно быстро сделали однозначные выводы о том, что с Первой думой конструктивный диалог наладить не удастся. Так, председатель Совета министров И.Л. Горемыкин «был чужд оптимизму, а потому далёк от всяких иллюзий, что работа Государственной Думы войдёт в нормальную колею» [10]. Хотя сам премьер так и не понял, каким образом можно работать с Думой. Его предложением была рекомендация министрам не ходить в Думу. Тогда, по мнению Горемыкина Дума будет вариться в собственном соку, и сама себя дискредитирует в глазах населения [11].
Сами думцы воспринимали растерянность правительства как признак своей силы. Так, П.Н. Милюков потребовал у П.А. Столыпина назначить думское министерство. П.А. Столыпин согласился, но с условием, что назначение на посты силовых министров останется в ведение императора. Спор возник из-за поста министра МВД. П.Н. Милюков был уверен, что думский министр внутренних дел сможет справиться с революционными выступлениями. Кроме того, П.Н. Милюков, критикуя действия властей по подавлению революции, высказался о думском министерстве так: «Если надо будет, мы поставим гильотины на площадях и будем беспощадно расправляться со всеми, кто ведёт борьбу против опирающегося на народное доверие правительства» [12].
Сложившуюся ситуацию чётко описал с точки зрения законодательства П.Г. Курлов: «Говоря о создавшемся положении, я не могу не остановиться над одной из особенностей Государственной Думы как первого, так и остальных созывов. Правительство впало, по моему мнению, в полное противоречие с самим собой, ярко отразившееся и в законодательстве. Государственная Дума не имела права обсуждать и даже возбуждать вопроса об изменении основных законов, а на практике, несмотря на присутствие представителей правительства, получалась картина иная: в речах депутатов только и слышались пожелания и даже требования таких изменений. Уголовные законы карали за принадлежность к партиям, имевшим в своих программах изменение государственного строя. Некоторые партии были не только не легализованы, но признавались явно преступными. Между тем в Государственной Думе те же партии считались как бы легальными, что было особенно непоследовательно ввиду широкой безответственности членов Государственной Думы за свои речи с думской трибуны. Получилось невероятное положение: члены революционных партий за речи, произнесенные вне стен Государственной Думы и заключавшие в себе изложения своих программ, привлекались к судебной ответственности и рядом члены Государственной Думы, громогласно заявлявшие о своей принадлежности к этим организациям, за такие же речи, но в гораздо более резкой форме, оставались безнаказанными» [13].
Защищая государственную безопасность, политическая полиция анализировала влияние думских речей на общество. В частности, П.Г. Курлов утверждал, что если даже для министров составляло затруднение составить своё отношение к государственному органу, занимающемуся антигосударственной пропагандой, то простых обывателей, которые не имели никакого представления о политике, это развращало [14]. По мнению П.Г. Курлова, предположение И.Л. Горемыкина о том, что Дума сама себя дискредитирует, не оправдалось. Наоборот, резкие нападки думцев на правительство дискредитировали в первую очередь министров. А революционная пропаганда с думской трибуны воспринималась обывателями как разрешённая, поскольку депутаты за свои высказывания не преследовались [15]. Генерал А.В. Герасимов также был согласен со своим коллегой и однозначно склонялся к тому, что Дума «уже сейчас оказывает вредное влияние, а устраиваемые в ней демонстрации […] дискредитируют власть в глазах населения» [16]. Таким образом, полицейское руководство видело в деятельности Первой Думы опасность для существования режима путём дискредитации правительства в глазах населения империи.
Следующим шагом к раскачиванию ситуации, по мнению жандармов, стала выездная пропаганда депутатов, превратившихся «в своего рода разъездных революционных агитаторов, к тому же оплачиваемых из государственной казны» [17]. В ситуации ещё полностью неподавленной революционной активности депутатские пропагандисты обратили внимание на армию. Для революционизирования армии был налажен выпуск специальных газет, как легальных, так и нелегальных, печаталось огромное количество прокламаций. Солдат всячески агитировали посещать революционные митинги. В итоге думская пропаганда в некоторых случаях оказалась весьма успешной, поскольку произошло несколько солдатских выступлений [18].
Однако жандармы не только наблюдали за деятельностью думских депутатов со стороны. Политическая полиция следила за депутатами более пристально. Так, специально для наблюдений за деятельностью депутатов и их высказываниями был создан особый орган надзора. Офицер Отдельного корпуса жандармов Бергольд был назначен начальником думской охраны. Разговоры думцев настолько интересовали политическую полицию, что Бергольд находился в непосредственном ведении Департамента полиции. Для организации надзора за депутатами офицер получил средства, которые должен был потратить на создание секретной агентуры. Но, как пишет генерал А.В. Герасимов, «особого труда тут не понадобилось, ибо никто из депутатов и не скрывал своей деятельности» [19]. Сотрудники Бергольда следили за депутатами, но они не вели целенаправленной работы на создание в думской среде положительного имиджа правительства. Для этой цели вице-директором Департамента полиции П.И. Рачковским был предложен план создания отдельного общежития для монархически настроенных депутатов-крестьян. Однако проект оказался неэффективным, поскольку крестьяне, узнав, что левые предлагают отчуждение помещичьей земли в пользу крестьян, сразу же покинули общежитие [20].
Таким образом, политическая полиция так и не смогла противостоять думской антиправительственной пропаганде. Она могла только следить за тем, как развиваются события и экспериментировать с методами удержания хотя бы части депутатов от антиправительственных заявлений и действий.
С течением времени начали раздаваться голоса о роспуске Думы. Видимо, это были голоса в первую очередь высших сановников, которые не могли принять по отношению к Думе однозначного решения. Причём, напуганные революционными выступлениями 1905 – 1906 гг. некоторые, а, по мнению П.Г. Курлова, большинство представителей российской элиты считали, что роспуск Думы вызовет неизбежную революцию [21]. Например, после думской агитации произошло несколько восстаний солдат. Противники роспуска Думы указывали на это как на признак поддержки депутатов массами. Однако генерал А.В. Герасимов был убеждён, что восстания могут быть только в случае «если Дума будет развивать невозбранно революционную деятельность» [22]. Одним из последовательных противников роспуска Думы был дворцовый комендант Д.Ф. Трепов. Он считал, что после роспуска начнётся всеобщее восстание и «вся Россия запылает в огне подпаливаемых барских усадьб» [23]. Д.Ф. Трепов даже обсуждал с лидерами кадетов, какой состав правительства их удовлетворяет [24].
Представители политической полиции имели иное, совершенно противоположное мнение о том, какие последствия вызовет роспуск Думы. В частности, как П.Г. Курлов, так и А.В. Герасимов были абсолютно уверены, что никакого восстания не будет, и подавляющее большинство населения роспуск Думы не всколыхнёт [25]. Тем не менее, жандармские структуры на всякий случай подготовились к возникновению массовых беспорядков [26].
Кроме того, у жандармских офицеров уверенность в необходимости скорейшего роспуска Думы сложилась гораздо раньше, чем у правительственных сановников. В частности, А.В. Герасимов писал, что очень быстро «в Государственной думе уже определилось ярко революционное настроение, и я стал определённым сторонником уничтожения этой революционной говорильни» [27].
Надо сказать, что представители политической полиции понимали всю сложность положения современной им Российской империи. Они были уверены в необходимости реформ, но желали, чтобы реформы проводились иными методами и в другой обстановке. Например, А.В. Герасимов был уверен в том, что к власти необходимо допустить «некоторых представителей отдельных групп общественных деятелей», но только не в обстановке 1906 г., поскольку тогда «была ясна невозможность достичь соглашения на сколько-нибудь приемлемых основаниях» [28]. Знакомые А.В. Герасимова также поддерживали подобные мысли, заявляя, что при таком составе депутатов, который был в Первой Думе, «Россия едва ли встанет на путь желательных реформ» [29].
Роспуск Думы первого созыва был положительно воспринят политической полицией. Причём, значимость события при описании его в мемуарах подчёркивалась обращением к сакральному. Так, П.Г. Курлов указывает, что И.Л. Горемыкин, отправляясь к императору с докладом о необходимости роспуска Думы, взял с собой исторический фамильный образ. И только после молитвы перед ним, И.Л. Горемыкину удалось убедить Николая II в необходимости распустить Думу [30].
Спокойно политическая полиция отнеслась и к «выборгскому воззванию». П.А. Столыпин, будучи информирован политической полицией о ситуации в стране, назвал воззвание «детской игрой» [31]. По утверждению представителей политического сыска, роспуск ничего не дал думцам, кроме фразы П.Н. Милюкова «Заседание Государственной Думы продолжается». Население на воззвание не отреагировало, а попытки выступлений в Петербурге были пресечены даже без кровопролития [32]. Заявления бывших депутатов в Выборге дали возможность П.Г. Курлову обвинить их в отсутствии патриотизма. По мнению П.Г. Курлова, патриотически настроенный политик не может призывать крестьян не платить подати и не давать новобранцев в армию [33].
Таким образом, политическая полиция отнеслась к Первой Думе однозначно негативно, что сказалось в дальнейшем на отношении ко всем остальным Думам Российской империи. Жандармские офицеры представляли реальную ситуацию в стране иначе, чем большинство высших сановников. Именно поэтому у политической полиции достаточно рано сложилось мнение о необходимости роспуска Думы. В том, что реальной поддержки в массах у думцев нет, жандармы были уверены. Высшие сановники, вплоть до императора, не решались сразу на роспуск Первой Думы, поскольку черпали информацию из разных источников в том числе и из периодики, а также выступлений самих думцев, в которых часто желаемое выдавалось за действительное.
________________________________________________________
[1] Лопухин А.А. Из книги «Отрывки из воспоминаний» // История терроризма в России в документах, биографиях, исследованиях. – Ростов-на-Дону: Изд-во «Феникс», 1996. – С. 510.
[2] Курлов П.Г. Гибель императорской России – М.: Современник, 1992. С. 69.
[3] Там же. С. 70.
[4] Там же. С. 69-70.
[5] Герасимов А.В. На лезвии с террористами // «Охранка»: Воспоминания руководителей политического сыска. В 2 т. Т. 2. – М.: Новое литературное обозрение, 2004. – С. 216-217.
[6] Там же. С. 217.
[7] Курлов П.Г. Гибель императорской России. С. 70.
[8] Там же.
[9] Герасимов А.В. На лезвии с террористами. С. 217.
[10] Курлов П.Г. Гибель императорской России. С. 70.
[11] Герасимов А.В. На лезвии с террористами. С. 218.
[12] Там же. С. 220.
[13] Курлов П.Г. Гибель императорской России. С. 70-71.
[14] Там же. С. 71.
[15] Там же.
[16] Герасимов А.В. На лезвии с террористами. С. 218.
[17] Там же. С. 222.
[18] Там же.
[19] Там же. С. 218-219.
[20] Там же. С. 219.
[21] Курлов П.Г. Гибель императорской России. С. 70.
[22] Герасимов А.В. На лезвии с террористами. С. 222.
[23] Там же. С. 219.
[24] Там же.
[25] Герасимов А.В. На лезвии с террористами. С. 222; Курлов П.Г. Гибель императорской России. С. 71.
[26] Курлов П.Г. Гибель императорской России. С. 71.
[27] Герасимов А.В. На лезвии с террористами. С. 218.
[28] Там же. С. 221.
[29] Там же. С. 217.
[30] Курлов П.Г. Гибель императорской России. С. 71.
[31] Герасимов А.В. На лезвии с террористами. С. 224.
[32] Курлов П.Г. Гибель императорской России. С. 72.
[33] Там же.
