Глава 87
Я оторопело несколько секунд смотрела в экран, пытаясь понять: кто это мог быть? Неужели у меня обнаружился ещё один тайный враг, притом настолько опасный, что готов убить? Поначалу я было расстроилась. Но спустя несколько минут твёрдо решила: завтра же утром первое, что сделаю – это позвоню генералу Громову. Он хочет от меня содействия? Что ж, отлично! Только пусть сначала поможет решить новую проблему.
Так и сделала. Больше того: когда адъютант генерал-полковника сказал, что он занят и не может сейчас со мной разговаривать, я набралась смелости и заявила: речь идёт о деле государственной важности! Причём даже, насколько понимаю, чуть повысила голос, что мне вообще несвойственно. Да, знаю: нельзя в такой манере разговаривать с людьми столь высокого положения. Возможно, в другой ситуации и не стала бы. Но теперь речь шла о моей безопасности, а тут уж все средства хороши.
Вскоре адъютант перезванивает и говорит, что генерал готов меня принять. Называет время и место. Соглашаюсь, смотрю на смартфоне адрес и удивляюсь: думала, это будет управления ФСБ, но нет. Для рандеву Громов выбрал другое место. Какое-то офисное здание. Что ж, вероятно, конспирация у контрразведчиков в крови. Звоню в приёмную Заславского и предупреждаю, что задержусь на час-полтора. То же самое говорю администратору в своём отделении. Представляю, как обрадовалась Туггут: пусть и ненамного, она снова королева!
Еду в назначенное место. Меня внизу ждёт молодой мужчина. Проводит к лифту, затем по коридору. Вводит в небольшое помещение, напоминающее рабочий кабинет небогатого клерка. Никакой помпезности. Офисная мебель из ДСП, на полу линолеум, светодиодные лампы на потолке. Но за столом меня встречает Громов, а это куда важнее остального. Встаёт, приветствует и предлагает сесть в кресло у окна. Сам располагается напротив в таком же. Спрашивает, что побудило меня потребовать встречи.
Вкратце рассказываю о том, что случилось вчера в отделении. Была жестоко убита моя сотрудница, находящаяся на больничном. Она недавно родила ребёнка и отдала его приёмной семье, сама же собиралась через пару недель, как восстановится, вернуться на работу. Константин Елисеевич слушает молча, уточняющих вопросов не задаёт, лицо его остаётся безучастным. Но сразу мрачнеет, когда он слышит о полученном вчера сообщении. Просит его показать. Смотрит, кивает и возвращает смартфон.
– Полиция уже приходила?
– Да, следователи Багрицкий и Яровая.
– Знаю этих двоих. Бездари, – коротко оценивает их работу генерал-полковник. Не могу не согласиться. Потом думает несколько секунд и добавляет. – Я разберусь с этим. Но вам придётся на время нашего расследования посидеть дома.
– Не могу. У меня пациенты, отделение не на кого оставить.
– У вас есть заместитель.
– Навязанная мне дама. Та самая, Туггут, которая подсунула сумку с деньгами, предназначавшуюся для Пулькина.
Генерал-полковник вспоминает и кивает.
– Прикажу обеспечить вас охраной.
– Как? За мной по клинике будет ходить вооружённый человек?
Громов играет желваками на скулах. Вижу, что мой пессимизм ему не нравится. Но разве не права?
– Хорошо. Примем другие меры. Вы сами как думаете: кто это мог быть?
– Медсестра Ирина Маркова, – отвечаю без запинки. Дальше напоминаю историю об убийстве Куприянова и моём ранении. И о том, что полиция до сих пор ничего не нашла. Видеозапись, сделанную в клинике, они сочли даже не косвенной уликой, а… вообще никакой. Потому к Марковой даже не наведались. Не проверили её алиби, ничего.
– Зато я вчера звонила ей домой…
– Это вы напрасно, – перебивает генерал-полковник. – Если это сделала она, могли спровоцировать на новое нападение. Судя по СМС, так и случилось.
– Знаете, Константин Елисеевич, – говорю ему немного на взводе. – Мне надоело, что органы правопорядка палец о палец ударить не желают. Вы сами прекрасно знаете: когда граждане устают от такого их поведения, они решают действовать сами.
– Хорошо. Только больше ничего не предпринимайте. А что вам удалось выяснить?
Не говорю ему про капитана Рубанова, чтобы не подставить (информацию он собирал без приказа и судебного решения). Отвечаю в духе: узнала по знакомым, что Маркова никуда ни позавчера, ни вчера не улетала. Это значит, что она, скорее всего, в городе.
Громов снова задумывается. Потом поднимает трубку телефона и коротко говорит:
– Зайди.
Входит тот самый молодой мужчина, который меня сюда привёл. Константин Елисеевич ему приказывает:
– Собери мне всю информацию на Маркову Ирину Константиновну, медсестру клиники имени Заславского. Особенно уточни: не уезжала ли вчера из города каким-либо междугородным транспортом. Если у неё есть машина, пусть проверят передвижения по камерам видеонаблюдения.
– Есть, – чётко отвечает подчинённый и уходит.
– Хотите кофе? – спрашивает вдруг генерал-полковник с улыбкой. – Правда, кофемашины тут нет, но три в одном – это пожалуйста.
– Не откажусь, – отвечаю. Потом смотрю с некоторым удивлением, как Константин Елисеевич открывает шкаф, где находится электрический чайник. Сам, безо всяких секретарей и помощников, берёт две чашки, несёт к столу. Вскоре мы уже пьём кофе, пусть далеко не самый лучший, но на душе становится чуточку спокойнее.
– Ваше предположение сработало. Гранин оказался крепким орешком, – вдруг говорит генерал ФСБ.
– Что он опять натворил? – спрашиваю настороженно.
– Потребовал, чтобы Добряков предоставил ему доказательства наличия крупного долга.
– Надо же, смело, – усмехаюсь и ощущаю небольшую гордость за Никиту. – Что же ответил ему Добряков?
– Дальше интереснее. Он позвонил Пулькину и попросил того состряпать юридический документ, доказывающий факт получения займа.
– Почему Добряков сам этого не сделал?
– Здесь нужны не просто бумажки. Тут важен ещё счёт в банке. Движение средств и так далее. Всё это организовать Добряков не может. Пулькин – да, у него связи широкие. Вот вам ещё интересная деталь: вы знаете, где работает сын прокурора? Тот самый мажор, который сбил двоих человек?
Пожимаю плечами.
– Мне всегда казалось, что он ничего не умеет, кроме как тратить родительские деньги, пить и дебоширить.
– Ошибаетесь. В своё время Андрон Гордеевич не просто купил сыну диплом экономиста, но и пристроил в один очень крупный банк на хорошую должность – заместитель регионального управляющего по общим вопросам. По сути, властных полномочий у него нет. Да и должность была придумана специально для него. Так часто делают. В одном южном регионе губернатор так пристроил обеих дочерей: одну – советником генерального директора в газовую компанию, вторую – директором крупного санатория. Естественно, обе там лишь числятся и получают деньги, работают за них другие, – рассказывает Громов.
Мне остаётся лишь кивать. Даже до нашей клиники докатилась эта порочная практика. Матильда Яновна – тому пример.
У генерал-полковника звонит телефон. Он берёт трубку и почти сразу же начинает широко улыбаться. Я тоже, поскольку слышу через динамик голос Народной артистки СССР.
– Как вы узнали этот номер, Изабелла Арнольдовна, – несколько удивлённо спрашивает её Громов.
– Наивный ты, Костик, – заявляет она своим неподражаемым чуть хриплым и немного по-старчески дребезжащим голосом. – В своё время моим большим поклонником был сам Юрий Владимирович Андропов, а ты такое спрашиваешь! Скажи лучше: моя подопечная у тебя?
– Вы про Эллину Родионовну? – ещё больше поражается генерал-полковник.
– Значит, у тебя. Ладно, беседуйте. Не буду мешать. Передай этой нахалке, чтобы в ближайшее время навестила старуху. Не то обижусь к чёртовой матери! Да, и вот ещё что. Костик, береги её. Она наш человек. Настоящий, честный. Таких сейчас днём с огнём. Сам знаешь. Ну всё, пока!
Не дожидаясь, как всегда, слов прощания, Копельсон-Дворжецкая положила трубку. Сделал то же и Громов. Смотрит на меня и восхищённо качает головой.
– Ну и женщина! Вот бы кому министром внутренних дел! Она бы авгиевы конюшни коррупции быстро прочистила. Ну, вернёмся к сыну Пулькина. Отец поручил ему состряпать кредитный договор, пластиковую карту, оформить списание денег и так далее.
– А как же подпись Гранина?
– Никаких проблем. С этим ему помогла Туггут. Достаточно было сфотографировать несколько документов с подписью Никиты Михайловича, а дальше дело умелых рук. Словом, сегодня Гранин сильно удивится. Точнее, расстроится. Вспомнить-то всё равно не сможет. Но зато у нас есть доказательная база очередного мошенничества.
– Да, но сам прокурор с этим никак не связан. Я имею в виду документально.
– Вы забываете, Эллина Родионовна. Он ничего просто так делать не станет. Безвозмездно то есть. Они с Добряковым уже договорились: был озвучен процент с указанной суммы. Его Пулькин передаст подельнику лично, как только Гранин, во-первых, согласится с требованием о выплате долга, во-вторых, продаст своё имущество.
– Как продаст? Он же не помнит ничего.
– Преступникам это неважно. Они повезут его в Питер, покажут документы, чтобы тот убедился, ну, а дальше…
– Вы обещали, что Никите всё вернут.
– Я слово своё держу, – произнёс Константин Елисеевич стальным тоном.
– Товарищ генерал-полковник, разрешите? Информация по Марковой, – в проёме появляется помощник. Громов кивает. Вскоре он раскрывает папку, пока ещё достаточно тонкую. Хмурится.
– Что ж, Эллина Родионовна, придётся вас сильно удивить.
Я вся напрягаюсь в сильно сжатую пружину.
– Сообщение вам написала не Ирина Маркова. Да, ни в какую Турцию она не улетала. Потому что позавчера ночью села на «Красную стрелу» и уехала в Москву. На её имя был куплен электронный билет. Мы ещё пробьём по камерам, но уверен, что видеозаписи подтвердят её алиби, – говорит генерал-полковник.
Я одновременно испытываю некоторое облегчение, но тут же напрягаюсь снова:
– Тогда кто же убил Альбину?!
Судя по данным билинга, сообщение на ваш телефон было отправлено с номера, зарегистрированного в Греции.
– Как это?
– Скорее всего, преступник сделал это через интернет. Но он не подумал о наших технических возможностях, – усмехнулся Громов, и мне показалось, сделал это как-то… пугающе. Потом позвал: – Майор!
Вошёл помощник.
– Выяснить и доложить, где находился источник звонка. Не думаю, что интернет-сервисом воспользовался какой-то остроумный хакер. Судя по тексту, это сделал кто-то наглый и самоуверенный.
– Есть!
– Константин Елисеевич, можно, я поеду на работу? – спрашиваю собеседника. – У меня там работа, а здесь я стану только мешать.
– Хорошо. Буду держать вас в курсе, – соглашается Громов. Снова вызывает помощника и приказывает довести меня до работы.
Вскоре оказываюсь в отделении. Лица у моих коллег напряжённые. Случившееся с Альбиной Тишкиной никого не оставило равнодушным. Многим напомнил случай со мной и Артуром Куприяновым. Не удивлюсь, если через некоторое время найдутся желающие перевестись в другое отделение или даже уволиться.
– Доктор Печерская, – вскоре докладывает Дина Хворова. – Привезли женщину, у неё начались роды после ДТП.
– Когда?
– Только что.
– Срок подошёл? Доктор Соболев говорит, что у неё схватки каждые восемь минут.
Вскоре мне докладывают подробнее:
– Женщина, 32 года, вторая беременность. Сердцебиение ребёнка 130. Давление 120 на 80.
– Тужиться надо? – спрашивает пострадавшая.
– Ещё рано. Надо подождать, пока мы приедем… – уговаривает её Дмитрий.
– Я не могу ждать! – возмущается женщина.
Но мы её в таком состоянии, конечно, слушать не станем. Проверяем состояние, убеждаемся, что всё в порядке (не считая пары ссадин и синяков), и отправляем в родильное отделение. Вот так просто, даже удивительно. Потому и радостно, хотя в целом настроение у меня тревожное.
Вспоминаю, о чём хотела спросить Данилу в связи с Альбиной Тишкиной, и когда вижу его, зову с собой в столовую, благо время уже обеденное. Взяв еду на подносах, выкладываем её на стол. Пока едим, не задаю интересующих вопросов. Но когда дело доходит до кофе, не выдерживаю:
– Данила, я видела, как ты общался с Альбиной во время её родов. Со стороны выглядело, что вы любовники. Хотя родила она от Никиты Гранина. Скажи: у вас правда была связь? – знаю, вот так в лоб действовать нельзя. Но последнее время моя привычная скромность куда-то сама собой начала утекать, как вода сквозь песок.
Береговой некоторое время помешивает сахар в стакане, обдумывая ответ. Потом говорит:
– Нет, между нами ничего не было. Мы с Альбиной просто дружили. Дело в том, что я надеялся… – он прочищает горло, делает глоток горячего напитка. – В общем, я во всём виноват.
– В чём же? – боюсь услышать нечто жуткое.
– В том, что Маша больше не сможет иметь детей. Она ведь сделала в тот раз аборт, когда мы с ней крупно повздорили, и потом… Пробовали. Не получалось. Сделали тесты, и подтвердилось. В общем, не получится, – грустно признаётся Данила.
– Прости, что подумала о тебе дурное, – извиняюсь искренне. – Но Альбина тут при чём?
– Понимаешь, мы решили… то есть я, Маша даже не в курсе. Что, возможно, Альбина отдаст нам своего ребёнка. Я знал, у неё есть обязательство перед теми людьми, но… До последнего почему-то верилось: она передумает. Ты же помнишь: сомневалась даже после родов.
Данила берёт стакан и жадно глотает кофе, обжигаясь. Морщится, на его глазах выступают слёзы. Он смахивает их, ставит посуду на поднос и уносит. Возвращается с уже сухим лицом, пряча платок в карман.
– Ну, теперь нам придётся искать другой вариант.
Я сижу, пытаясь осмыслить услышанное. Не верится, что Машу, мою лучшую подругу постигла такая беда. Может, ошиблись тесты? Диагностика ведь стопроцентный результат не гарантирует. Сколько было случаев, когда даже после МРТ и КТ, считающихся самыми точными, оказывалось иначе! Хочу сказать об этом Даниле, но тут вибрирует телефон. Читаю сообщение от Громова:
– Срочно приезжайте. Мы узнали, кто убил Альбину Тишкину.
Рекомендую!
