Сергей Слоистов
Адрес статьи: https://naukaverakuljtura.com/сохраняя-память-о-православных-подви/
Из жизни московского Братства свв. Виленских мучеников
В преддверии Троицкой родительской субботы и Дня памяти и скорби члены Братства свв. Виленских мучеников, действующего при Подворье Православной Церкви Чешских земель и Словакии в Москве, посетили Введенское кладбище. 19 июня – в рабочем формате, 21 июня – в расширенном составе уже с целью молитвенного поминовения православного духовенства и сохранения памяти о героях войны.
Встреча братчиков началась с вводной информации о Введенском (немецком) кладбище, которое является одним из старейших некрополей Москвы. До революции здесь хоронили инославных христиан. Отдавая дань памяти многим из них, которые верой и правдой служили России, участники мероприятия возложили цветы на могиле известного в начале ХХ века католического священника, капеллана Российской армии Анджея Буевича (уроженца Лепельского уезда Витебской губернии).
Собственно к молитвенной части приступили на могиле нашего настоятеля – светлой памяти протоиерея Николая Черткова (1873-1930), несшего свое служение в самый трудный период истории нашего храма, перед его закрытием и разорением воинствующими атеистами. Отец Николай родился в семье митрофорного протоиерея Феоктиста Черткова, служившего также в Москве, в Казанском храме в Сущеве, и Анны Николаевны (дочери протоиерея, в девичестве Виноградовой). Известно, что он окончил Московскую духовную семинарию и Санкт-Петербургскую духовную академию. В 1930 г. в ночь на Преображение Господне к нему пришли с обыском. Однако опасность ареста миновала. В виду тяжелой болезни его оставили дома. Смерть настигла отца Николая через несколько месяцев, в конце декабря того же года. Матушка отца-настоятеля Надежда Михайловна также по женской линии происходила из духовного сословия, а ее отец – выпускник Московской духовной академии Михаил Васильевич Никольский был известным ученым-востоковедом. В семье протоиерея Николая и Надежды Михайловны было шестеро детей, которые с 1923 г. являлись духовными чадами сщмч. Сергия Мечёва.
Интересно, что одна из их дочерей Анастасия (1912 г.р.), будучи уже в достаточно взрослом возрасте, в 1934 г. переехала к своему дяде в Минск. Там Анастасия Николаевна окончила Биологический факультет Белорусского государственного университета и в профессиональном плане посвятила себя науке. Во время фашистско-немецкой оккупации участвовала в партизанском движении. На ее жизнь сильно повлияли два человека: дядя Н.М. Никольский и сщмч. протоиерей Сергий.
Николай Михайлович продолжил дело своего отца, как и он, также получив признание известного востоковеда-ученого (1931 г. – академик Академии наук Белорусской ССР, 1946 г. – член-корреспондент Академии наук СССР). Понятно, что как советский историк академик Никольский придерживался марксистских позиций. В то же время важно, что в своей, вышедшей уже после революции книге «Иисус и первые христианские общины» (1918), он четко выступил с критикой мифологической теории христианства, отстаивая реальность Иисуса Христа как исторической личности. Можно также отметить и то, что его монография «История русской церкви», безусловно, служила по задумке властей атеистической пропаганде, но одновременно, при тотальном отсутствии в широком распространении православной литературы, для мудрого читателя могла стать первым ориентиром по истории русского Православия (это было бы невозможно, если бы автор не стремился к научной объективности, хотя бы так, как он ее понимал, то есть в рамках марксисткой методологии).
В период Великой Отечественной войны Н.М. Никольский сотрудничал с белорусским подпольем, был переправлен в партизанский отряд, где не прекращал своей научной деятельности. Один из своих трудов, над которым тогда усиленно работал ученый, он подписал: «Начато собирание материалов 12.IX.1941 г., начато писание текста 16.II.1942 г.; закончена 18.III.1943 г., в оккупированном Минске, в честь Советской Родины. Окончательно отредактирована и переписана к 14.XII.1943 г. в партизанских отрядах Белоруссии».
Можно представить, насколько было тяжело человеку из глубоко верующей семьи оказаться в атеистической, наполненной духом марксистского материализма среде: родной дядя, официально критикующий религию и Церковь, окружение на Биологическом факультете. Все это было антиподом совершенно другой жизни. Как вспоминала уже в конце 1970-х гг. Анастасия Николаевна, годы, связанные с пребыванием внутри общины отца Сергия Мечёва, «остались самыми светлыми в жизни» и «были насыщены общением с богато духовно одаренными людьми».
Эта атмосфера любви была бы невозможна без трудов настоящего пастыря, приводящего своих духовных детей ко Христу, дающего пример настоящей христианской жизни, четко показывающего, в чем можно найти опору для преодоления неминуемых на этом пути трудностей. «О. Сергий с таким благоговением совершал богослужения, что радость жизни не успевала покидать нас». Получая помощь в Святых Таинствах, можно было идти дальше, пребывая на спасительном корабле среди бушующего житейского моря. Тем более, имея такого духовника, заботам которого «не было предела». «Нас много – он один. И невозможно постичь умом, когда же он успевал познать душу каждого <…> и каждого согревать своей неисчерпаемой отеческой любовью. Он вел каждого вперед. И казалось, что так будет всегда». 29 октября 1929 г. происходят аресты о. Сергия вместе с другими священниками и несколькими прихожанами – «наша семья осиротела». Наказание ему было в виде ссылки. По имеющимся свидетельствам и там он не прекратил духовно опекать своих чад, вел переписку, принимал приезжающих. В 1933 г. его уже приговаривают к заключению.
Как видим, в 1934 г. А.Н. Черткова перебирается в Минск. О. Сергия освобождают за «ударный труд» в 1937 г. В этот время Анастасия Николаевна как раз и была студенткой биофака Белорусского государственного университета, который по данным личного листка по учету партизанских кадров она окончила в 1940 г., племянницей ставшего в 1937 г. директором Института истории АН БССР академика Н.М. Никольского. И снова, как и прежде, поддержку Анастасия Николаевна могла найти у своего духовника. Несмотря на всю трагичность этих лет, все связанные с данным периодом препятствия, ей удалось с ним встретиться. «За эти годы я видела отца Сергия лишь однажды (в 1936 или 1937 году, точно не помню) – исповедовалась у него в подмосковном лесу». Осенью 1941 г. он снова будет арестован, в самом начале 1942 г. – расстрелян.
За этой скупой фразой из воспоминаний ученого-биолога стоит вся боль того времени, и одновременно радость от долгожданной встречи духовной дочери со своим отцом. Все полученное тогда А.Н. Черткова пронесла в своем сердце через десятилетия, оставаясь членом Церкви. Незадолго до кончины в 1989 г. она сподобилась принятия Святых Христовых Тайн. Похоронена там же, рядом со своими родителями – нашим незабвенной памяти настоятелем протоиереем Николаем Чертковым и матушкой Надеждой Михайловной.
После молитвы у могил семьи Чертковых братчики отправились к захоронениям других известных московских пастырей. Идя по широким закрытым от жгучего летнего солнца аллеям, пробираясь по тропинкам старого московского некрополя, вспомнили и тех наших братьев и сестер во Христе, кто нес свое служение, проповедуя Его имя через искусство. Мы остановились у надгробия известного христианского писателя протоиерея Валентина Свенцицкого, который родился в 1881 году в Казани, в семье потомственного дворянина Болеслава Давида Карловича Свенцицкого. Будущий отец Валентин еще до революции приобрел известность как писатель и общественный деятель, был рукоположен во иерея в сентябре 1917 г. и умер в октябре 1931 г. в Канске. Затем подошли к месту захоронения пианистки М.В. Юдиной (родившейся в 1899 г., в г. Невель Витебской губернии, умершей в 1970 г. в Москве). По слову блаженной памяти митрополита Филарета (Вахромеева): «…Мария Вениаминовна Юдина – личность легендарная: и как музыкант, пребывавший в состоянии почти непрерывного творческого подвига, и как истово религиозная христианка с пламенеющим о Боге сердцем». Почтили память всеми нами любимого художника Виктора Васнецова, который происходил из священнической семьи, учился в семинарии, среди его многочисленных известных произведений были также замечательные фрески и эскизы к мозаичным панно православного кафедрального собора св. блгв. кн. Александра Невского в Варшаве (храм, несмотря на многочисленные протесты, был уничтожен польскими властями в середине 1920-х гг.).
Следующим центральным местом нашей встречи стало посещение могилы митрополита Трифона (Туркестанова, 1861-1934). На его надгробии высечен призыв, который часто становился одной из важных тем его проповедей: «Дети мои, любите храм Божий. Храм Божий – это земное небо». Как говорил Владыка, «всякий из нас в нашей жизни испытал и знает, что самые лучшие и святейшие минуты, когда мы чувствовали себя близкими к Богу и к небу, – было время проведенное в храме Божием, особенно же во дни покаяния, во дни таинственного соединения с Божеством – в причащении Святейших Тела и Крови Христовых». Митрополит Трифон был наделен особым даром проповедничества, его слово, наполненное особой спокойной красотой, не могло оставить равнодушными верующих. Свидетельством того является любовь православных к благодарственному акафисту «Слава Богу за все», написанного нашим московским Златоустом. Братчики по уже сложившейся традиции прочитали фрагменты из этого акафиста, в том числе в переводе на польский язык.
На ниве гимнографического творчества был известен и другой пастырь, похороненный недалеко от владыки Трифона, – протоиерей Николай Голубцов (1900-1963). Так, его авторству принадлежат службы с акафистом иконам Донской Божьей Матери и «Взыскание погибших». Примечательна и история семьи отца Николая, обращение к которой позволяет на конкретных примерах увидеть многие важные аспекты истории Церкви и России в ХХ в. Это и понятно. Ведь он родился в семье известного церковного ученого – профессора Московской духовной академии А.П. Голубцова. Его родные братья – известный архипастырь и иконописец-реставратор архиепископ Сергий (Голубцов), протоиерей Серафим Голубцов (его жена – Анна Вениаминовна, дочь отца Вениамина Воронцова, будущего первого предстоятеля Поместной Православной Церкви в Чехословакии митрополита Елевферия (Воронцова), крестной матерью которой была прмц. вел. кн. Елисавета Феодоровна), известный советский историк, специалист в области археографии и исторической географии доктор исторических наук И.А. Голубцов. Сестра – монахиня Сергия (Голубцова). О батюшке, отце Николае, его служении Богу и ближним, сохранились многочисленные воспоминания. Их можно использовать не только в качестве замечательного примера христианской любви и отеческой заботы православного пастыря, но и как своеобразную, ценную своими деталями, картину церковной жизни в СССР, в позднее сталинское и хрущевское время.
1940-е годы стали тем периодом, когда было найдено и реализовано на практике разрешение сложнейших противоречий общественно-политической жизни в Центральной и Восточной Европе. Во время войны в Советском Союзе происходит определенная нормализация церковно-государственных отношений. Тогда же закладывается фундамент для преодоления многолетней конфронтации западных соседей СССР между собой и лежащим на Восток от них советским государством. В основе этих позитивных изменений был опыт совместной борьбы населяющих этот регион народов с немецко-фашистскими захватчиками и их местными пособниками, коллаборационистами и нацистами. Путь к Великой Победе был связан с преодолением множества испытаний: со страданиями и примерами мужества как в материальном мире, так и с искушениями и подвигами в духовной жизни.
Отдавая свой долг памяти нашим ветеранам, братчики посетили могилы двух Героев Советского Союза: славного сына белорусской земли В.К. Зыля и литовца С.А. Ваупшасова.
Станислав Ваупшасов проявил себя еще в 1920-е гг., когда как пламенный патриот он боролся за преодоление сложившегося в результате Рижского мира 1921 г. разделения земель исторической Литвы. Его деятельность как партизана на территории Западной Белоруссии в тот период имела свои основания и в международном праве. Так как подписание советской стороной договора в Риге де-юре накладывало на нее лишь те обязательства, которые не нарушали ранее заключенного в Москве 1920 г. советско-литовского договора. Исходя даже только из этого, статус границ в регионе не был окончательно урегулирован, а деятельность белорусских патриотов-подпольщиков имела свои основания также и в международно-правовом плане.
После воссоединения Западной Белоруссии с Восточной в 1939 г. прошло совсем немного времени, как началась ее кровавая оккупация немецкими захватчиками и С.А. Ваупшасов снова борется за ее освобождение. На счету партизанского соединения, командиром которого он был, успешное проведение не одного десятка важных заданий, с честью выполненных в тяжелейших условиях, в контролируемой врагом Минской области. После окончания войны – снова суровые будни разведчика, на этот раз служба в контрразведке по подавлению сторонников нацистов в родной Литве. Для нас также важны имеющиеся свидетельства о том, что, исполняя свои обязанности в советских органах, он доброжелательно относился к местному духовенству.
Если службу С.А. Ваупшасова мы можем оценивать как вклад в дело объединения белорусско-литовских земель, ликвидации созданных после Первой мировой войны искусственных границ и тем самым снятия подоплеки многих национальных конфликтов, то подвиг офицера-артиллериста В.К. Зыля непосредственно связан с приращением Польского государства на Западе. Награжден он высшей советской боевой наградой за героизм и мужество, проявленные во время Висло-Одерской наступательной операции, в том числе в бою при форсировании Одера.
Известно, что С.А. Ваупшасов был полонофилом. Доброе и уважительное чувство к полякам на практике помогало ему в годы службы. Заслуга таких, как он, военных не только в героическом освобождении родной земли от нацистов и их пособников, но и в реализации политики по восстановлению более естественных границ, тем самым снятию одной из основных причин конфликта между Польшей, Литвой и Советской Белоруссией в межвоенный период. Уроженец Минской области В.К. Зыль и многие тысячи таких же обычных советских солдат и офицеров не только очистили от варваров родную землю, но создали условия для мирного сосуществования народов рассматриваемого нами региона в будущем. Они внесли свой великий вклад в приращение польского государства на Западе и Северо-Востоке. Их ратный подвиг позволил Польше возвратиться в наиболее оптимальные для нее границы Пястовского периода, благодаря чему закладывались прочные основы для ее добрых отношений с соседями на Востоке. Многие испытавшие на себе все ужасы войны и многолетней оккупации поляки хорошо понимали это. Свидетельством чему служат многочисленные факты благодарности местного населения за освобождение в те героические годы, опыт братства по оружию польского и советского солдата, когда каждому сразу вспоминаются: битва под Ленино, на самом востоке Могилевской области, сражение по прорыву Померанского вала, взятие Берлина.
Братчики завершили свою встречу совсем недалеко от места захоронения этих двух героев Великой Отечественной войны, у надгробий уже прославленных Православной Церковью в лике святых – прав. Алексия Мечёва (отца сщмч. Сергия Мечёва) и прп. Фамари (Марджановой). Особенно отрадно, что мы могли вспомнить об этих любимых в народе подвижниках накануне их дней памяти (соответственно, 22 и 23 июня по новому стилю).
Этот летний солнечный день 21 июня для каждого из нас запомнится по-особому. Но непременно то, что в сердце пребывает радость от молитвенного общения, от возможности погрузиться в историю нашей Православной Церкви и близких нам регионов.
