На улице Ленина, на помойке, молодой парень сидел на решетчатом контейнере, набитом пластиковыми бутылками, и играл на гитаре...
Очень хорошо, чисто играл - где твои крылья?
"Ты снимаешь вечернее платье
Стоя лицом к стене
И я вижу свежие шрамы
На гладкой как бархат стене, "-
молча вспоминала я, загружая в контейнер для одежды детские вещи, которых притащила два огромных мешка.
Два других парня рылись в помойке.
Один попросил у другого салфетки, вытереть руки.
Странно, вроде прилично одеты ребята, не выглядят нищими.
Мне хочется плакать от боли
Или забыться во сне
Где твои крылья, которые
Так нравились мне...
Я ходила много-много раз. Пока не отнесла все вещи, детей, свои, которые не ношу, Мамая, даже рубашку рыжего, которая стала ему мала, отнесла.
Выбросила всю плохую обувь.
И много-много мусора и ненужного хлама выгребла отовсюду.
Второй день я убиралась, и снова упала духом... Устала.
Ходила туда-сюда с упорством муравья.
А вчера генералила всё... Отмывала.
Обнаружила, что подтекает душевая кабинка и сгнили доски, там было за кабинкой в нише с полками что-то типа поддона из досок на бетоном полу. Вытащила на солнце этот поддон. Потом выкину или сожгу.
Молодец О. и его отец тоже молодец. Сделали площадку под душевой кабиной из бетона в том месте, где канализационные трубы.
Она никогда не сгниёт.
Совсем окривел и развалился, сгнил шкаф. Укрепила его как смогла саморезами и железными уголками.
К. отказывался чинить эту кривую развалюху. Было грустно жить в такой разрухе. Но пусть хотя бы будет чисто.
Думала, К. приедет вечером и будет рад, как у нас чисто. Старалась для него. Купила мороженое. Позвонила ему, он сказал, будет через час.
Он не особо был рад, приехал уставший.
А утром в воскресенье вообще был недовольный. Ворчал, что его достали соседи. Шумят, галдят у.ё.бки со всех сторон, старик снова врубил мер.з.отную музыку...
А он не может пойти ему сказать чтобы выключил, старик ему на это борзо ответит - что К. здесь никто.
Откуда старик это знает? Что К. здесь никто, интересно? А знает он это из моих криков и истерик.
У меня сразу упало настроение до нуля. Я так старалась. Сохранить хороший настрой, и подъем. Навести чистоту... Убралась, стало чисто и хорошо.
Утром чувствовала себя не очень, но сделала йогу в кровати и верила, что будет хороший день.
И вот... Он меня в очередной раз, как всегда, убил.
И мы снова начали ругаться.
Я ему высказала, как достала его мизантропия и жалобы. Как тяжело без конца слушать, какие все дег.е.нераты, и что люди - это субстрат, который течет на жаре из помойной машины. И вокруг ур.о.ды - и соседи и все, что нет людей. Я воспринимаю все эти его эспланады на свой счёт! И про несчастную мою Сходню надоело слушать, какое это ужасное место! Невыносимо!
Я не могу обеспечить лучше ему условия. Он меня хочет обвинить во всём? В том, что старик врубил музыку?!
Мне он запрещал ныть и жаловаться. Как тяжело на работе, как устаю, не хватает денег, и про детей, да просто про всё! Видите ли, я порчу атмосферу. А сам всё время гоняет свой мрачняк.
Не нужно и мне портить настроение своим депресняком! А то снова у нас двойные стандарты.
(Да, я очень злопамятная).
В общем опять, как всегда. Обвиняли друг друга, что каждый насаждает власть и подавляет.
Я его - что он хочет, чтобы я всё тащила молча.
Он меня в какой-то непонятной мне корысти. В чём корысть?! Мы совсем обнищали! Куча проблем, даже простыни обветшали и рвутся. Нет у меня цели подавлять его! И не было никогда! Чем я подавляю?! Я не понимала, чего он от меня хочет. И видела в нём врага. Стараешься, тащишь всё одна, еще и виновата!
Он снова долго-долго мне объяснял, я не понимала что. Что придёт альфач и всех построит, чтобы пикнуть боялись, только что с ним дальше делать, как жить?!
О чём он вообще, я не догоняла!
Очередные манипуляции, мне казалось.
Чтобы не истерила, поддержи, помоги хоть чем, не сиди как сыч! Хотя бы не нагружай проблемами. Давай я буду без конца бубу бубу отопление надо чинить, бубу денег не хватает, бубу я болею, бубу нам п..дец!
Можно о чём-то хорошем просто поговорить?! Не о том, какое вокруг везде г..но!
Снова какой-то болючий спазм случился в животе после еды. И спина болела, там где ударилась.
И я так старалась, убралась, надеялась на лучшее, а он всё равно не доволен. И не будет доволен никогда. Получается, я влачусь в нищете, во всём себе отказывая - зря. Вот я не ныла, была в хорошем настроении. И толку?!
Он не доволен, несчастлив, и терпит меня, как будто я какое-то дер.ь.мо. Вообще не любит.
Короче, старые накатанные рельсы.
Уехал.
А я таскала вещи на помойку.
Закладывала новую порцию в закрытый контейнер для одежды. И ко мне вдруг подошёл мужик. Он выглядел измождённым и голодным, измученным. Я испугалась его.
Он мне сказал, этот мужик, что здесь поблизости много работных домов. И чтобы я не бросала вещи в закрытый контейнер для одежды. Ведь их утилизируют. А вещи могли бы пригодиться людям. В работных домах есть и женщины.
Пусть я лучше оставлю пакеты рядом.
Я стала оправдываться, что ношу детские вещи...
Сейчас как даст по башке. Просто так, что ему терять... От отчаяния и злости. И нет вокруг никого. Страшно... Сходня, блин.
Поспешила уйти.
Собрала новые мешки, и старые куртки тоже понесла.
Закрытый контейнер заполнился. Видно там и до меня уже нанесли много. Вещи перестали проваливаться внутрь из дверцы, которая была сделана как на мусоропроводе в многоэтажках.
И я стала ставить пакеты рядом.
Были у меня ещё младенческие вещички, оставила и зачем-то хранила самые хорошенькие, красивые. Для внуков что ли? Не помню уже, зачем я их хранила. От жадности. Вот их не поднялась рука бросать на помойке.
Я написала записку: дорогие люди и так далее, что вещи чистые, и очень хорошие, пожалуйста возьмите.
И оставила в одной из пятиэтажек, в подъезде, у входной двери.
Шла, плакала.
Где твои крылья...
Было чувство, что я выбросила свою прошлую жизнь и надежду увидеть детей хоть когда-нибудь, на помойку.
До этого дня она ещё лежала в моём шкафу. А сейчас, всё. Наконец я решилась от нее избавиться. Всё равно уже не верю, что будем общаться.
Многие вещи были с историей, я помнила, как их носили дети. Вот эти были любимые. А эти сохранила после старшей для младшей.
Только совсем нищий напуганный человек будет, наверное, столько лет хранить эти детские вещи на вырост... Или, может, старшая бы вспомнила свою любимую махрютку малиновую.
Это такая махровая кофточка, пушистая.
Обрадовалась бы, если бы младшая тоже её надела... И полюбила. Но они ушли, так младшая там и переросла без меня эту махрютку и розовый костюмчик sela спортивный. Тоже любимый.
А вот эту толстовку с зеленым майнкрафтом, сын отдал мне. Вырос из неё. И я ее долго носила. Мы только познакомились с К. И я прислала ему фото, подписала, что это толстовка сына. А он ответил, что в ней очень симпатичное лицо.
Как будто нарочно использовал такой неправильный речевой оборот, я умилилась.
Я от него просто горела.
Чувствовала, что нравлюсь ему, была красивой как никогда... И жила от встречи до встречи.
А вот сейчас хожу туда-сюда, таскаю мешки. Уже не такое всё, как тогда...
И не оставляет меня чувство, что мы друг друга подвели.
Я не ожидала, что придется жить в такой нищете, разрухе. И, что хуже всего, - я стольким жертвую, стараюсь, тяну из последних сил на разрыв, а он же не ценит ничего!
Плохо ему со мной. Перемогается, хочет свалить, но не может.
И я его тоже подвела. Не смогла больше зарабатывать, чтобы на всё хватало, не истерить, не загоняться.
Не жаловаться, не ныть. Не болеть...
Не напрягать его...
Наверное мы очень похожи.
Такое себе... Честнейшее из зеркал.
Чуть один воспрял, другой провалился.
И не бросишь же.
Хотя, он меня бы бросил, мне кажется. Он жестокий.
Не сердобольный, не сентиментальный, как я.
Просто другие варианты хуже, вот и торчит со мной, пока не нашел лучше.
Последний раз, когда я пришла на помойку, пакеты все разорил кто-то, и валялись наши вещи в помойном контейнере и на асфальте. Стало очень больно.
Опять шла ревела. Жалко было эти все платья, рубашки, шапки, как если бы они были живые.
Их носили дети. Мои дети, которых я родила и любила.
И всё это в прошлом, мы больше не увидимся, я думаю. Низачем я им не нужна. Была бы нужна, ответили бы на сообщения. Согласились бы прийти на встречу.
А насильно мил не будешь. Свобода воли. Да и зачем я им, истеричка. Всем я в тягость.
Всем нужны крылья, а я обескрылела, не справилась, не хватило сил, и никто не помог...
Тащи-тащи с упорством муравья
Всё что осталось от житья-бытья
От выросших детей - рубашки-платья
И горечь от несбывшихся объятий
И гнев того, кто вас у вас украл.
Тащи-тащи, и с ночи до утра
Ты будешь потихоньку умирать.
Итогом стольких лет усталость-старость.
А как же жизнь?
А жизнь твоя осталась -
Осталась в детях, в этом барахле,
В контейнере помойном и в земле,
На кладбище, среди пустых заброшек.
Тащи-тащи. Ты больше не вернёшь их.
И не вернёшь свой муравьиный век.
И слёзы просочатся из-под век.
И лягут муравьиною дорогой.
Вас так уже лежит на свалках много...
Упорных муравьёв, подобных богу.
Слёз наглотавшись в знойной мураве...
Ладно, ничего, прорвемся.
Лилия вот расцвела.
Всем добра. Спасибо, что дочитали.
