(начало книги, предыдущая часть)
Часть 9. «Месье Кафар».
Пора покинуть свалку.
Итак, в то утро 7 мая я выбросил остатки найденного хлеба, увидел, как огромная крыса в мгновение ока унесла корку в свою нору, и, вспомнив о том, что у отца Ангелуса есть газета недельной давности, направился к пещере священника. Неожиданно набежали тучки и пошел дождь - мелкая, леденящая морось, которая, казалось, материализовалась из липкого речного тумана, неожиданно поднявшегося вверх. Сама по себе влага меня не сильно беспокоила, скорее наоборот, я был рад, так как мне очень нужно было помыться. Но из-за дождя туман стал еще плотнее, и, спутав направление, я направился вместо пещеры к сараям двух подрядчиков.
Внезапно я уловил какой-то звук и замер, прислушиваясь. Из желтой мглы впереди донесся скрип открывающихся ворот, а затем раздались торопливые шаги. Наклонившись немного вперед, я напряг зрение и различил фигуру человека в темной форме, приближающегося ко мне. На долю секунды я заколебался - будучи одет в форму жандарма, незваный гость меня беспокоил, но как источник возможной маскировки он мог бы оказать мне величайшую услугу. Поэтому, быстро отступив в сторону, я присел за большой дренажной трубой. Человек подходил все ближе и ближе и уже почти вплотную приблизился ко мне, когда остановился и оглянулся через плечо. После этого все произошло мгновенно. Из тумана вынырнула огромная темная фигура, и драма завершилась глухим, зловещим стуком падающего тела. Я видел как этот идиот Лукаш на мгновение склонился над своей жертвой, прежде чем отпрянуть назад так же резко, как появиться. После убийства одно плечо его было отведено назад, а другое выдвинуто вперед как у орангутанга. Через минуту я осторожно приблизился, держа револьвер наготове, и осмотрел тело. Зачем Лукаш убил жандарма было абсолютно неясно, но жертва убийцы-идиота носившая синий мундир петербургского жандарма, оказалась мертва, а мне очень нужен мундир и документы. Для меня это была удача.
В тот же вечер я попросил отца Ангелуса захоронить тело на свалке. Я побрился, умылся как смог и облачился в опрятный жандармский мундир. Затем раскрыл служебный ящик для корреспонденции с ярко-зеленой наклейкой луцкого штаба: «К.М.Г. Специальная служба. Пропустить по предъявлению. Брусилов». Этот ящик я нашел вместе с бумагами покойника, в сарае подрядчика, ближайшем к дренажной трубе, около которой Лукаш совершил свое нападение. Все, что лежало внутри - это деревянная фигурка, вырезанная вручную и одетая в миниатюрный мундир русского главнокомандующего, великого князя Николая Николаевича.
Направляясь к воротам мусорной свалки, я утешал себя мыслью, что судьба сочла нужным оказать мне необычайно добрую услугу. Жандарм, чей мундир и документы я присвоил, на самом деле оказался неким Карлом Шрамом, прибалтийским немцем, который в 1905 год был арестован управлением делами Его Величества за попытку взорвать личную яхту царя «Штандарт», и еще одно секретное преступление. С тех пор Шрам работал «наводчиком», или агентом-провокатором Санкт-Петербургской охранки, а также являлся агентом «Deuxieme Bureau de l'Etat-Major», французской разведывательной службы. Нынешним работодателем Шрама был граф де Бопье-Жерар, а его миссией – доставка деревянной статуэтки австрийскому агенту «П.Д.Х. 134», в «траншею 18» на австрийских позициях, к юго-западу от Стирских болот.
Карл Шрам, однако, не был звездой в шпионских кругах. В действительности его считали не более чем полезным работягой, и как таковой он был практически неизвестен высоким агентским кругам. Я и сам, конечно, в качестве двойного агента тоже был чем-то вроде такого шпиона-трудяги, с естественными способностями к перевоплощению, как в настоящем случае. Я понял две важные вещи, во-первых, ящик для корреспонденции был изначально спрятан в хижине человеком графа де Бопье-Жерара и во-вторых, что как Карл Шрам я не должен буду отвечать на вопросы при доставке фигурки, но лишь произнести фразу, что «месье Кафар» ожидает получить результаты, в случае если «Николай» не согласиться с решением царя.
Мои следующие шаги были четко описаны точными инструкциями, имеющимися у Шрама, и были тщательно продуманы. Я должен был нанять польскую повозку на Жидовской улице, указать кучеру, направление к «посту № 12», затем его отпустить и следовать по русской соединительной траншее до ее ответвления у разрушенной ветряной мельницы. Затем подождать, ради осторожности, около десяти минут, потом, наконец, обогнув развалины
мельницы, ползти в «траншею 18» и там зайти в ближайший блиндаж.
На деле все шло по плану, пока я не оказался почти в самом конце соединительной траншеи.
Четыре Фоккера внезапно спикировали из облаков на русский аэростат наблюдения, плюясь непрерывными потоками фосфорных пуль.
Я пригнулся и распластался на полу траншеи, в то время как позади меня, со стороны «поста №12», раздался жужжащий хор пулеметов, грохот зенитных пушек и свист трехдюймовых фугасных снарядов с короткими запалами. Я увидел, как шар аэростата свернулся в форму жареной сосиски, лопнул, издавая запах горящего газа и исчез из виду пылающей огненной массой. Почти в тот же момент австрийская батарея, явно целясь по «посту №12», положила снаряд не далее тридцати ярдов позади меня. Попасть под перекрестный огонь совсем не входило в мои планы. Приподнявшись, я поспешно огляделся. Недалеко от траншеи я увидел яму, в которой кто-то уже начал делать землянку, тут я решил, что это именно то, что нужно. спрятавшись в яме я переждал недолгий обстрел австрийской батареи.
Когда, наконец, мне удалось добраться до «траншеи 18», многообещающий молодой австрийский полковник, смотря на меня с нескрываемым подозрением и неприязнью, заявил, что он не может понять, почему «месье Кафар» послал такое неприятное пугало, как я. На самом деле отношение полковника было вполне объяснимо: мой мундир был испачкан в грязи в последнем моем укрытии, а вдобавок я из предосторожности намеренно измазал лицо пригоршней грязи. В конце концов, передавая от часового к часовому, меня толкнули ко входу в блиндаж, велев держаться края пологого спуска и не высовываться.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
