(начало книги, предыдущая часть)
Часть 8. «Месье Кафар».
Свалка Луцка - идеальное место для беглеца.
Так ранним утром 21 марта я оказался на луцкой свалке и почти семь недель вынужден был прятаться в ее фантастическом, ужасном, но полностью безопасном для меня, нутре.
7 мая, стал последним днем моего мусорного затворничества. Ранним утром небо наливалось багрянцем, и сквозь длинные рваные линии перламутровых облаков выглянул огромный желтый глаз, высокие деревья со свежей листвой отбрасывали ломаные тени. Каноническая церковная служба прогремела как салют восходящему солнцу, начали перезвон церковные колокола, чьи серебристые голоса поднимались и опускались в ранней тишине, сливаясь в многоголосицу и эхом повторяя боевой карильон Святого Казимира, воина Господа, покровителя Луцка.
Сидя на деревянном упаковочном ящике возле теперь уже ставшей и моей песчаной пещеры, я жевал свой запас найденного хлеба. Передо мной раскинулся обнесенный стеной гектар гниющей и разлагающейся материи всех сортов и видов. Там были усеянные паразитами доски и камни, застоявшиеся стоки, дававшие вечерами тускло-зеленое, ядовитое свечение; жидкие кучи сочащихся коричневых отбросов, пузырящиеся от интенсивного растительного брожения; беспорядочное нагромождение банок и бутылок, испорченные больничные матрасы, красные, запятнанные и покрытые коркой; и повсюду вздувшиеся гниющие куски испорченного мяса. Все отходы и мусор города военного времени собирался здесь. Позади виднелись два небольших хлипких сарая подрядчиков, у стен которых громоздились мешки с цементом, кирпичи и дренажные трубы, а также заброшенный ржавый кран, к которому на перекрученной веревке был прикреплен изодранный желтый флаг с надписью «ГОРОДСКАЯ СВАЛКА».
В течение долгих недель, проведенных в пещере на свалке, мне приходилось самому добывать себе пропитание и находить то, что я мог бы съесть без особых последствий для желудка. От моего священника-благодетеля я узнал, что к ресторанным отходам нельзя прикасаться из-за их быстрого разложения, вызванного некоторыми приправами; в то время как заплесневелый хлеб, напротив, был съедобен. Я также обнаружил, что экзотические овощи, такие как дыни, вызывали желудочные спазмы; следовало избегать пить воду между сумерками и рассветом, когда городские канализационные трубы сливались в Стирские болота, и яд мог проникнуть на свалку.
Но, пожалуй, самым причудливым обстоятельством моей жизни в эти недели стало то общество, которое я встретил на свалке и с которым делил свое кошмарное существование. Свалка стала обитаемой с тех пор, как бордели и трущобы остались без полицейского контроля из-за шока и беспорядков, вызванных войной. Официально этот гектар арендовал польский садовник, который планировал выращивать овощи для Красного Креста. Но отходы городу надо было куда-то девать, а старая свалка была отрезана от Луцка линией фронта, да и в любом случае сейчас крайне опасно перемещаться по дорогам даже с телегами мусора, вот и пригодился арендованный гектар для мусора. Несмотря на весь ужас жизни в таких нечеловеческих условиях , это место стало для меня надежным убежищем, так как гордость отцов города не позволяла им допустить даже мысль о том, что кто-то там может жить. И это спасало от полицейских облав и иных неприятностей. Итак, кто же нашел пристанище в столь жутком, но спокойном месте?
Во-первых, среди моих собратьев по свалке был мой спаситель - польский священник без сана, он поделился со мной своей пещерой и дал много полезных советов для выживания в этом странном месте. Отец Ангелус, болевший последней стадией сифилиса, совершал ночные богослужения, стоя на помойном парапете перед входом в пещеру. Несмотря на свое забинтованное лицо, почти неразличимый голос и вообще отвратительную внешность, в его молитвах звучало нечто величественное. Да и история жизни его заслуживали внимания. Затем была сумасшедшая, сексуально истощенная проститутка Ганна; очень худая женщина с лицом скелета и красными воспаленными глазами большая поклонница крепких напитков. Был там неопределенного возраста слюнявый идиот по имени Лукаш, который прыгал на четвереньках, как большая горилла и спаривался с полупарализованной немой девушкой, имя которой было никому не известно, наконец, потрепанный жизнью, но еще не старый мужичонка по имени Микеша, военный дезертир. У каждого персонажа была своя длинная и печальная история, которая привела их на городскую свалку и никакой ясности в их жизни не предвиделось. Но мне требовалось переждать панику и мои поиски и вернуться вновь к исполнению своего долга.
Моя прерванная и на время расстроенная миссия охраны главнокомандующего, великого князя Николая Николаевича не особенно меня беспокоила, так как я случайно узнал, что предмет моих забот находился в это время в Петербурге, где он, как ожидалось, собирался пробыть до 17 мая. Это выяснилось неожиданным и весьма любопытным образом из копии коммюнике от штаб-квартиры, опубликованного в газете. Вместе с пустой коробкой машинописной бумаги я случайно обнаружил ее на куче мусора. Тем не менее, мое беспомощное и неприятное положение на свалке с отходами начинало все больше меня раздражать. Я редко разговаривал с отцом Ангелусом, проводя большую часть времени, сидя на ящике и наблюдая, как идиот Лукаш сдирает шкуру с пойманных им крыс.
Неприятно, что все мои усилия оказались сведены на нет в результате официальной бюрократической ошибки, вызвавшей охоту на человека, в результате которой меня загнали, как крысу в угол. Сама свалка была достаточно безопасным местом, но я не мог оставаться там бесконечно, а сделав шаг за ее грязные ворота, я рисковал жизнью. В порванном в клочья черном лапсердаке, без военного пропуска, с приметами опасного немецкого шпиона, которые отлично знали все луцкие полицейские, у меня были все шансы лишиться свободы на первой же улице, а затем и жизни.
В приключенческих романах разведчик обычно изображается неким суперменом, которому по плечу любая чрезвычайная ситуация; но я, увы, был всего лишь обычным человеком, ослабленным простудой и явно страдающим от отсутствия нормального питания.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
