…Раэ где-то с час стоял не шевелясь в углу беседки. Или ему казалось, что где-то с час, просто время для него тянулось неизвестно сколько после того, как император отослал своих советников. Разговор закончился тем, что юный Мурони, лукаво оглядев всех троих магистров, проговорил:
-Ну, на сегодня я вас убедил, что беспокоиться и делать каких-то дополнительных шагов не стоит? Теперь-то вы можете, наконец, отложить свои опасения по поводу этрарки? Означает ли это, что теперь мы будем собираться для того, чтобы обсудить с вами более насущные вопросы? Вот и прекрасно. Вы мне понадобитесь завтра, как стемнеет. Должны прийти вести из Лантады… и с гор Заррит. И полагаю, ни вам, ни мне они не понравятся. Так давайте отбросим малые тревоги ради того, чтобы встретить плечом к плечу наши главные неприятности…
-Магистр магистров, - впервые за вечер скуповато улыбнулся Маутанвви, - когда вы так говорите, мне кажется, что все неприятности, как вы выразились, поправимы.
-Все пройдет, и это тоже, - мягко улыбнулся Мурони, - нет таких опасностей, с какими мы с вами не сталкивались. И мы все оставили позади… Вы свободны. Вам, я, насколько понимаю, не терпится собраться и поворчать по поводу того, что ваш государь скрыл от вас событие столетней давности.
-Что вы, - рассмеялся Ультинари, перекрывая возражающие бормотания Атли, - наоборот, мы очень польщены, что за эти сто лет смогли завоевать ваше доверие настолько, что вы нам открываете такие тайны!
Мурони рассмеялся.
-Ты хоть улетишь со всеми этими сонями в желудке, филин? – спросил он.
-Попробую, - ответил Ультинари и покинул беседку, - государь… магистры… разрешите откланяться.
Сквозь решетку и зелень Раэ увидел, как колдун разоблачается и уменьшает свою одежду. Затем его силуэт метнулся за кустами так, словно Ультинари хотел убиться об землю, но вместо этого от земли поднялась тень хищной ночной птицы и исчезла в темноте.
-Я, пожалуй, воспользуюсь носилками, - усмехнулся Атли. Он и Маутанвви с поклоном покинули павильон, и император остался там один.
Раэ рад был бы и сам ускользнуть отсюда, но так уж вышло, что еще во время разговора порывистое прохождение Ультинари по павильону загнало охотника в самый угол, и теперь у него было только два способа выбраться – перелезть через императора, либо попытаться пробраться через отодвинутые стулья, обогнуть стол с другой стороны и снова оказаться рядом с императором, встать к нему боком и попробовать пройти мимо него почти вплотную, чтобы выбраться через узкий выход. Ах да, был еще и третий, если уж брать в расчет все нелепые возможности – взобраться напротив Мурони на узорчатые решетки и выскользнуть через окошечко, в которое влетел филин.
Так что Раэ оставалось только стоять в углу, словно в засаде не оленя, ровно дышать, избегая соблазна шмыгнуть носом, и ждать. Когда-нибудь же император покинет это место. Что ему здесь делать одному?
Мурони долго сидел, сплетя перед лицом пальцы и вслушивался в стрекот ночных цикад, поводил живым искрящимся взглядом вслед плавающим в воздухе светлячкам. Одно время Раэ казалось, что колдун вот-вот скажет «ну что, садись давай за стол, мне надоело притворяться, что я тебя не замечаю». Но вскоре Раэ поймал себя на том, что повторяет про себя молитву из двух слов, слово на вдох, слово на выдох, как был приучен тогда, когда приходилось тратить время на ожидание. Но затем в Раэ окрепла уверенность в том, что один из сильнейших и могущественных колдунов мира его и в самом деле до сих пор не почуял. Ему только оставалось дивиться непредсказуемости распределения темных колдовских даров: почуять его смогла только ведьмочка Иръюн, да стихийник Элорри…
Затем император взял со стола флейту, и время для Раэ перестало существовать. Как и для самого Мурони, который, раскачиваясь, затянул необычную живую мелодию, которую можно было слушать только затаив дыхание… Охотник слушал, как зачарованный, забыв, зачем здесь находится, словно растворившись в музыке… Ему казалось, что она вот-вот его куда-то унесет, но Мурони внезапно прервался и вскинул глаза на узорчатое окно в решетчатой стенке павильона. В лунном свете Раэ увидел силуэт обезьянки, которая сидела на окне, свесив хвост и слушала игру Мурони.
«Уже сюда успела пробраться», - была первая досадная мысль Раэ, едва его вырвали из волн музыки.
Император усмехнулся, отложил флейту и поманил пальцем обезьянку. Та послушно спрыгнула с решетки на пол, в полумрак павильона. Тогда Мурони щелкнул своими когтями и… вместо обезьянки внезапно с пола поднялся человек! Раэ опять чуть не вскрикнул от неожиданности, сам себе зажал рот рукой. Сначала человек стоял стыдливо съежившись, как это делают люди без одежды: его одеянием в тот миг была только темнота. Затем он попытался неловко поклониться Мурони, но тот щелкнул пальцами, и в миг на бывшей обезьяне появился заблестевший упелянд с ненепомерно длинными рукавами. Мурони сам себе усмехнулся, еще раз щелкнул пальцами и рукава на платье незнакомца укоротились. Раэ догадался, что император накинул на обращенного из обезьяны человека фантомное платье ради приличия. Сам-то Раэ по себе знал, что в такую теплую ночь иной необходимости для одежды не было. Затем император еще раз клацнул коготком и по воздуху поплыла пригоршня маленьких янтарных световых шаров, которые стали разлетаться по павильону. Раэ сообразил, что ему надо прижаться к стенке, чтобы не отбрасывать тени. При этом он постарался рассмотреть, кто тут перед ним оказался.
Человек заслонил руками глаза – такой свет оказался для него ярок, и Раэ не сразу мог рассмотреть его лицо – только шапку каштановых кудрей. У него были отросшие темные когти, выдававшие колдуна – странно, почему его глазам стало больно на свету?
-Садитесь, Джилен, - сказал Мурони, - не будем тратить время на церемонии.
-Я… государь… прошу прощения, я… кажется, ходить разучился, - произнес человек и в его речи прозвучали жестковатые лагрийские нотки.
«Ну да, - уяснил себе Раэ, - Джилен – имя, которое часто встречается в Лагрии».
Мурони рассмеялся.
-Ну что вы, так всем кажется, когда они слишком долго сидят в облике животного.
-Так долго мне еще не приходилось…
-И за это я вам лично благодарен, Джилен, - многозначительно сказал Мурони, - я понимаю, что вам сейчас нелегко будет собраться с мыслями, однако выпейте вина… совсем чуть-чуть… это вам поможет. И порадуйте меня своими сведениями.
Джилен сел по приглашению императора. Должно, быть потому, что подгибались ноги, но вина пить не решился. Судя по виноватому виду не считал, что заслужил.
-Государь, я допустил оплошность, из-за которой меня ограничили в передвижении. Все это время я просидел в клетке. Но я был вынужден…
-Не тратьте время на оправдание, Джилен, рассказывайте.
-У меня пока не получается стать питомцем ученика этрарки. Этот мальчишка… он какой-то... со странностями. Ему не до обезьяны. Он вечно на бегу, куда-то торопится, куда-то сбегает. Его почти нет дома! Кроме того, у него есть питомцы – альвы.
-Альвы? Слыхал, - сказал Мурони, - и насколько сильно они к нему привязаны?
-Довольно-таки. Но и он… сумасшедший… он так привязан к ним… я-то думал, что если я выпущу их из клетки, то они улетят, а я займу их место, место домашнего любимца. Я их выпустил, но они не улетели. Точнее, улетели, но недалеко. Они неразлучны с этим простецом!
-Угу, - уясняюще продолжал Мурони, а его собеседник опасливо посмотрел на императора.
-Я… не смею занимать ваш ум такими мелочами…
-Займи, - велел Мурони, - продолжи, что узнал.
- Он не хочет быть учеником ведьмы, не хочет обращаться… он… сумасшедший….
Мурони опять сказал «угу» тоном человека, который получил подтверждение своим предположениям и оказался тем доволен.
-Еще я узнал, что его настоящее имя не Фере, а Врао. Так его называл Согди Барт с глазу на глаз, и этот парень не отрицал своего настоящего имени! Так вот, этот Согди Барт воспользовался тем, что я выпустил альвов, и сам захватил их. И пообещал вернуть только в обмен на… сведения о том, где филактерия… он хотел завербовать мальчишку шпионить на Мурчин.
-Ого! – воскликнул Мурони, наигранно удивившись, - а говорил, что твои сведения мелочи… и он что, этот мальчишка – согласился?
Пол заходил ходуном под ногами у Раэ. Он вспомнил тот день, когда в клетке сидела обезьяна... Этот Джилен что, так слышал разговор? Ничего толком не услыхал обезяьними ушами из уст Согди, который находился тогда за окном? Домыслил?
О! А ведь следующим визитером, который был после Согди, оказался Лаар, с которым Раэ в голос обсуждал, как сорвать тирлич-траву, как ее мазать на простеца… Вот сейчас этот Джилен это все выложит и… и тогда… разве Мурони не захочет схватить за ухо сына и не спросит, зачем ему была нужна тирлич-трава?
И обезьяна видела, что Раэ отлучался прошлой ночью и возвращался вместе с альвами! А ведь она могла догадаться, что Раэ-невидимка проник этой ночью вместе с альвами в замок Лэ через спальню… или она спала? Спала по-настоящему, когда Сардер облетел клетку и убедился в этом!
Продолжение следует. Ведьма и охотник. Неомения. Глава 238.
