Первым в проем занырнул Сардер, вернулся и предупреждающе запищал. Затем опять нырнул в проем и уже попискивал снаружи. Раэ понял, что надо быть осторожным, а когда наполовину высунулся, то понял почему: он едва не свалился во двор с высоты того самого крыльца, по которому Раэ некогда спускался, когда был тут в первый раз с Мурчин. Лаз, который нарисовал Раэ, выходил в пустоту, Раэ промахнулся и не попал на террасу. Пришлось спускаться , подтянувшись на руках, тихонько спрыгнуть в кусты и сразу окунуться в обволакивающий теплый ночной воздух, напоенный запахом горького миндаля и стрекотом цикад. Мягкая ухоженная трава ничуть не повредила босым ступням Раэ, которые саднило еще с прошлой ночи. Ему было даже приятно пройтись по гладким, обложенным мхом плитам, и добраться до облитого лунным светом павильона, который был в это время пуст. Альвы осторожно, пробираясь среди распустившихся лиан, подлетели к павильону, а затем вернулись оттуда и не таясь и поманили за собой Раэ.
Охотник едва успел подумать, что ему повезло, и именно в эту ночь никого здесь не окажется, но после того, как альвы осветили внутреннее убранство павильона, ему пришлось подавить разочарование. Последи павильона был накрыт приличных размеров низенький стол, на котором стояло несколько кувшинов с вином, на небольшой жаровенке грелся чайник, от которого тянуло какой-то ароматной чайной смесью, что до Раэ даже на расстоянии от него донесся пронзительный запах мяты, и это не смотря на то, что запах еды шел и от блюд на столе. Одно из них, накрытое небольшим ажурным пологом, было с жареными сонями-полчками, а второе – с жареными жаворонками. Кроме того, княгиней стола была ваза с миндалём, а княжной - ваза со светлым изюмом. Всего Раэ начитал три серебряных кубка и три чашки для чая, по ваграмонскому обычаю - с крышками.
Тут Сардер возьми да и сыпани между блюд немного пыльцы. Сам спохватился, что нельзя, и испуганно пискнул под упрекающее цвирканье других альвов.
Юбки! Раэ чуть о них не забыл! Так и держал зажатыми в кулак левой руки, как будто всю жизнь так ходил! Гофрированные, сложенные наподобие веера юбчонки для альвов, которые дал Раэ Моди, чтобы малыши где не надо не насыпали пыльцой. На кладбище Раэ надевать их альвам повременил. Он опасался, что гофрированная воронка под крылышками у альвов помешает им летать по воздуху и подействует как парус при летнем ветерке. Сам же он добрался до замка Лэ в плаще, не боясь быть осыпанным пыльцой. В покоях Мурчин он тоже обряжать альвов не решился – а ну как будут красться через ночные залы и выдадут себя шорохом? Когда же добрался до маппы, так и вовсе забыл, и если бы кто-то из альвов насадил бы на него пыльцу, то он бы и не заметил. Но сейчас их надо было немедля обряжать…
Он поспешно подхватил из воздуха Венису, а затем Морион. Обе вскоре закружились вокруг друг дружки. Что ж, эти юбки выглядели на альвах как воротники, поэтому Раэ решил, что не будет ничего оскорбительного для Сардера. Златоискра и Лазурчика надеть их. Сардер попытался было возражать, но Лазурчик на него напищал, да еще и лапками поправил на себе юбку: наверное, он все-таки чему-то научился у Оникса. Со стороны он выглядел как летающий бумажный фонарик под гофрированным плафоном.
Пока альвы кружились вокруг друг друга, совещаясь по поводу перемены во внешнем виде, Раэ попытался, как мог, убрать со стола просыпанную пыльцу. Предательски заурчал живот, и Раэ, оправдав себя тем, что может так себя выдать, поспешно отправил в рот за раз половину жаворонка чуть ли не с костями и запил глотком вина. Тут внезапно из глубины сада раздался хлопок двери. Раэ вздрогнул. Там же находился флигель, в котором он одно время успел выспаться! Как он мог забыть о таком месте? По плиткам послышались торопливые шаги. Альвы маленькими искрами брызнули во все стороны и попрятались в гуще лиан луноцвета, которыми были увиты стены павильона.
Раэ только успел отбросить недоеденного жаворонка в кусты. Сам много двигаться не решился, разве что бесшумно отступил шага на два от стола.
Кто-то остановился у входа в павильон и замешкался. Почему? Раэ заметил, что этот человек стоит и наблюдает за плавающими в воздухе светлячками. Может, он заметил, как среди зелени мелькнули цветные огоньки альвов? Вот бы он освободил выход из павильона! А то стоит на пороге… и кто это? Что он тут делает? Слуга или…
Некоторое время спустя посетитель решил пройти внутрь павильона, выступил из тени, приблизился к столу и опустился в деревянное кресло с подлокотниками, как раз напротив Раэ. Лунный свет падал ему на лицо через ажурную решетчатую стену павильона, и охотник чуть не вскрикнул от страха: в первый миг ему подумалось, что перед ним сидит Ирвульд Джольдзан. Затем он совладал с собой и в следующий миг сообразил, что это один из тех магистров, которые участвовали в диспуте в Воздушной башне. Тот самый угрюмый худощавый сумрачный гезеллинец с юношеским лицом и взглядом старика - Атли Рард, магистр ковена Алой Звезды, который называл себя очевидцем использования заклятия вышошаны. Раэ замер напротив него ни жив не мертв. Это же магистр! Архиверховный колдун! Он же увидит, учует, узнает Раэ! Услышит по стуку разволновавшегося сердца…Раэ попытался унять дыхание и подавил желание поднять глаза, в которых мог отразиться лунный свет. Плавно ступил в тень. Сейчас… сейчас поднимет глаза и узнает…
И при этом Раэ понял, что ему нельзя поддаваться панике. Нет-нет! Кто его на самом деле мог видеть? Элорри Гароа, который был средним колдуном стихийником, начинающая ведьмочка Иръюн да Вениса, которая никакой ведьмой не была. Спокойно, Раэ, спокойно. Как бы ни был могуществен этот колдун, дар тебя видеть или чуять дается не тому, кто забрался на высшие ступени, а по какому-то другому признаку. Вилхо Ранд и Согди Барт тебя не увидели.
Тем не менее стоило покинуть павильон. Атли здесь один, а кубка и кресла – три. Мало ли, кто его собеседники и когда вернутся. Раэ только попытался сделать шаг из тени, как скрежетнули по железу птичьи когти. Совсем рядом с ним, на ограду павильона запросто опустился невесть откуда-то взявшийся филин. В лунном свете на его шее сверкнул на цепочке медальон с красным камнем. Раэ в смятении смотрел, как птица медленно складывает мощные, как у орла, крылья. Атли чуть повел головой в сторону филина, не удивляясь такому появлению.
Птица со всего маху ринулась на пол, словно собиралась разбиться оземь. Раэ даже ощутил, как она ударилась, и внезапно вместо нее с пола павильона поднялся человек, высокий колдун без одежды, с копной серых волос. В свете луны Раэ увидел на его плече нарисованное изображение филина с раскинутыми крыльями. Сделано оно было так же, как и изображение на теле мелузины Коры – с помощью туши и игл. Колдун взялся за медальон с красным камнем, который теперь висел у него на шее так же, как на филине, и раскрыл его. Оттуда выпали какие-то лоскуты, но после щелчка они увеличилась в шелковую одежду, которая соскользнула волной с его руки. Стукнули о дно павильона каблуки сапог. Что ж, с магией увеличения и уменьшения предметов Раэ уже был знаком.
Колдун принялся одеваться, не здороваясь с Атли. Раэ стоял всего в двух шагах, боясь дышать. Не чует. Да, этот тоже не чует… Зато в нем Раэ опознал Ультинари, того самого колдуна из Ноэме, который призывал быть нетерпимым к тем, кто владеет слишком могущественной магией.
Атли обратил внимание на Ультинари только тогда, когда тот щелкнул поверх кафтана наборным поясом и магистр предстал перед магистром в полном облачении.
-Для тебя не слишком утомительно всякую ночь обращаться совой? – спросил Атли после краткого невнятного приветствия, которым могут обмениваться только свои, да еще видевшиеся недавно.
-Хорошая ночь, - проронил Ультинари, - не хочется в такую ночь качаться в затхлом портшезе.
-Не такая уж эта ночь и хорошая, - хмуро сказал Атли, - вести с границы все хуже и хуже.
-Почему я не удивлен? – усмехнулся Ультинари, с грохотом отодвинул кресло и сел за стол.
-Да мы никак злорадствуем? – недовольно спросил Атли.
-Уж позволь получить хоть какое-то удовольствие от того, что знал наперед, говорил наперед, а меня никто не желал слушать.
-Сейчас-то ты сколько угодно можешь говорить о том, что поступи мы так, как ты советовал, все бы вышло самым наилучшим образом! Момент упущен, и мы не можем вернуться в прошлое и проверить – прав ли ты был!
-Я думаю, - сказал Ультинари, - вам еще представится возможность проверить. Лет через сто… Ведь возможность свалить Семикняжие у нас всегда возникает раз в сто лет, я вам говорю как это сделать – и вы эту возможность благополучно упускаете. Спохватываетесь только тогда, когда оно набрало еще один виток силы.
-Может, у нас еще появится эта возможность, - процедил сквозь зубы Атли, - и не через сто лет…
-Да куда уж нам, - горько и невесело усмехнулся Ультинари, - все, нынешняя возможность упущена. Она была у нас, когда с востока Семикняжию грозила война на три фронта! С Ноэме, с Муат-ду и с нами! А теперь – что? Ноэме сцепилось с Лагрией за земли Этрары. Те силы, которые мы копили для вторжения в Семикняжие, нам пришлось спешно перебрасывать против Аахарна. Семикняжие сейчас спокойнехонько разберется с Муат-ду и после этого станет еще сильней.
-Мы еще успеем разобраться с простецами. – сказал Атли, - сейчас главное загнать Аахарн назад за море Одд… а потом…
-Даже если мы это сделаем, - еще раз невесело усмехнулся Ультинари, - даже если на этот раз все же сможем, еще не значит, что для нас наступит этот «потом». Скоро Семикняжие разделается с Муат-ду и ударит нам в спину.
Продолжение следует. Ведьма и охотник. Неомения 230.
