Познакомился с прозой Улицкой достаточно давно, когда еще не писал эссе о книгах, тогда это был роман «Казус Кукоцкого», вызвавший у меня раздражение распространенным в нашем мире мнением об абортах. Сейчас же решил прочитать раннюю прозу этого автора, и тоже был по-своему разочарован. Оговорюсь, что в первый же вечер буквально проглотил «Сонечку» - крохотную повестушку на пятьдесят страниц, и был окрылен, вдохновлен этим текстом. Несмотря на то, что на квадратный метр текста здесь густой слой мелодрамы, но как же это написано, вернее рассказано! Помню. когда-то в школьные годы в беседе со своим репетитором услышал мнение, что у Улицкой нет стиля, зато она – замечательный рассказчик. К «Сонечке» это применимо на сто процентов, хотя и здесь есть чисто женская укорененность в быту, привязанность к земному, что коробит читателя-мужчину, особенно склонного к отвлеченному философствованию.
Однако, прочитав еще две ее повести, более объемные и пространные, склонен полагать, что в прозе Улицкой есть несколько нетерпимых для меня моментов. Во-первых, нечто даже не женское, а бабское, то есть склонность к сплетням и басням (так ее повесть «Сквозная линия» вся построена на теме женской лжи, ее виртуозности и бесполезности), любовь к перемыванию косточек своих персонажей. Во-вторых, некая богемность этой прозы, то есть ее населенность циничными, инфантильными и легкомысленными представителями художественного мира. Вся примитивность их жизни с бесконечными попойками и амурными похождениям со всеми подряд надоела мне еще при чтении «Русской красавицы» и «Тридцатой любви Марины». Улицкая же этим образом жизни восхищается и рассматривает как норму поведения для талантливых людей. Наконец, в-третьих, наиболее болезненный для меня момент – это безоглядное восхищение Западом и его современной культурой.
В прозе Улицкой часто герои-интеллигенты либо учились на Западе, либо уехали туда, и их восхищает там буквально все от велфейра до стриптиза и трансов. Так в «Сквозной линии» есть свершено невыносимая для христианина глава, в которой героиня беседует со стриптизершами и проститутками, рассказывающими ей о своей якобы тяжелой жизни в России и обретении счастья на Западе. Писательница же и ее героиня не скрывает своего восхищения и сочувствия этими «жрицами любви». Неудивительно, что Улицкую много читают на Западе и не только русские эмигранты – более фанатичной и ревностной защитницы западных «ценностей» трудно себе представить. Так ее «Веселые похороны», описывающие умирание русско-еврейского художника-эмигранта, долгие годы живущего в Штатах, на протяжении всего чтения сильно коробили меня смакованием всевозможных похождений героя, его жен, любовниц, друзей. То, что накануне его кончины дом, где он жил, был превращен в проходной двор, для Улицкой нормально, ведь для нее, как и для ее героя умирать надо весело, с рюмочкой, с юмором, со шлепками по заднице проходящих женщин.
Для кого смерть – это таинство, подобные описания кощунственны, оттого и читать про подобное веселье у двери гроба невероятно трудно и тяжело (эту повесть я читал дольше всех, чтение превратилось в подлинную пытку). Герои книг Улицкой, не только перечисленных, но вообще всех, насколько я знаю, - это псевдоинтеллигенты, гедонистически прожигающие свою жизнь, раболепствующие перед Западом, презирающие свою страну, говорящие на мате, чрезмерно пьющие и изменяющие своим супругам, если они есть, направо и налево. Это подлинно людское отребье, считающие себя элитой нации. И хотя они порой вспоминают о Боге и вопросах веры, то часто лишь на пороге смерти, как Алик из «Веселых похорон», но даже это обращение они опошляют и превращают в карнавал смехотворства. Это не интеллигенция в своем глубинном смысле, не духовная элита нации, а ее накипь, совершенно беспринципная и аморальная. Жаль, что, такая, безусловно, владеющая пером писательница, как Улицкая, всю жизнь, по сути, положила на то, чтобы воспеть жизнь той части народа, за которую остальному народу стыдно.
*Людмила Улицкая внесена Министерством юстиции в реестр СМИ-иноагентов
