Удивительно, что скоро будет год, как я время от времени рассказываю об этом выдающемся скромном поэте "тихих комнат", но так и не написал здесь ни одного текста, посвященного его творчеству и жизни. Для меня этот герой в мире искусства стал отправной точкой, с которой начинается одна из ветвей Авангарда, а до нее идут Великие Мастера. Много текстов и книг было изучено и переведено до, многое было дополнено в процессе, много нового нахожу до сих пор. Перед отпуском хотел еще раз пробежаться по некоторым картинам художника, о которых чаще всего не рассказываю. И так же рассказать о тех, кто находится в этой "ветви повествования" - тех, кто учил нашего героя, впечатлял его на подвиг и тех, кто впечатался им. Ведь это, наверное, одно из самых интересных явлений в искусстве и культуре человека.
Ида, читающая письмо.
"Ида, читающая письмо", созданная в 1899 году, была одной из первых работ Хаммерсхёя, написанных в комнатах его дома на Страндгаде, 30 в Копенгагене, Дания; адрес, которому суждено было сыграть решающую роль в жизни художника, потому что большинство его полотен будут написаны именно в интерьерах этого дома. Это скудно обставленное пространство с голыми деревянными досками на полу, перпендикулярной лепниной на стенах, каминами-часовыми и массивными дверями, выкрашенными в белый цвет, быстро стало центральным мотивом его работ. Идея создания кртины принадлежала жене Хаммерсхёя, Иде, но использованием света, приглушенных тонов и выбором сюжета Хаммерсхёй обязан голландскому Мастеру 17 века Йоханнесу (Яну) Вермееру. Это произведение можно было бы назвать настоящей данью уважения одного художника другому. Работу Вермеера, которая имеется ввиду, я покажу вам позже.
Интерьер с Идой на белом стуле.
Эту точку зрения можно назвать самой популярной в доме Хаммерсхёя, именно с этого места с этой перспективой было сделано огромное количество картин, и это одна из этих поэтичных работ, раскрывающих суть пространством. Хаммерсхёй запечатлел ощущение отсутствия времени и интроспективного одиночества - человек находится в пространстве, но одновременно он только сам-в-себе, застывший в промежутке времени между действиями, которые вот-вот произойдут. Как писали Ханна Финсен и Инге Вибеке Раашоу-Нильсен:
"Основной темой является свет... и этот свет - скудный датский зимний свет, свет серой погоды, лишенный красок, тепла или веселости, хотя и богатый нюансами… Этот свет разливается по холсту и определяет пространство…Освещение обычно непрямое, потому что, конечно, Хаммерсхёй также знает, что непрямой свет часто бывает самым красивым…"
Интерьер с молодой женщиной со спины.
У искусствоведов существует гипотеза, что Ида часто изображается отвернутой, потому что на портретах, на которых она обращена к зрителю, ее лицо выдает ее “смятенную душу”. Есть теория, что Хаммерсхёй изобразил ее в структурированных минималистских интерьерах как реакцию на эмоционально напряженную семейную жизнь. Я имею свою собственную, связанную с философией экзистенциализма - он превратил ее в образ, который мы просто назвали бы "она", и каждый мог бы подумать о своём, мы знаем из слов Кьеркегора, что в этом "одухотворяющем отсутствии" и "безмолвной тишине" прячется Бог. Мы не можем быть уверены, было ли это мотивом Хаммерсхёя, но мы точно знаем, что за то десятилетие, что он прожил в квартире на Страндгаде, 30, он написал более 60 полотен, изображающих комнаты этого жилища, часто включая Иду.
Интерьер внутреннего двора, Страндгаде 30.
"Что заставляет меня выбирать мотив, так это линии в нем, то, что я бы назвал архитектурной позицией на картине. И, конечно, свет. Это, естественно, тоже очень важно, но линии - это то, что меня привлекает больше всего."
Но любимыми сюжетами будут все равно те, где нет людей. Здесь он изображает внутренний двор здания с ярким освещением, сфокусированным на открытом окне. Три дверных проема в правом нижнем углу, каждый из которых затемнен, ведут соответственно на улицу, на лестницу и в подвал. Эксцентричная и неправильная геометрия стен и окон, выступов и порогов в сочетании с монохромной серой палитрой, подчеркнутой сдержанным розовато-лиловым, придают композиции отчетливо тревожный оттенок. Открытые окна и дверные проемы наводят на мысль о присутствии человека, но одновременно создается впечатление полного отсутствия. Биоморфный, многоликий дом наблюдает за тем, кто наблюдает за домом - что-то из Ницше.
