— А туда за облака мы можем попасть, — спросил я у нашего проводника Путу, — мне нужно вон туда!
Я протянул руку и указал на огромные горы соседнего острова. Экваториальный пояс тропических лесов! Высокогорье едва виднеется среди облаков, сам остров словно мираж. Иногда, ранним утром, когда солнце только поднималось из-за горизонта, я мог отчетливо увидеть очертания дальнего острова. И каждый раз густые облака, цепляясь за вершины гор, словно замирали над ним.
— Туда нельзя, там заповедник! Рейнджеры не пустят, это место нельзя тревожить людям. Запрещено, — сказал Путу на ломаном английском.
— Сколько до острова? — я еще раз посмотрел вдаль, и прищурив взгляд попытался оценить расстояния.
— Три часа на лодке, но туда нельзя! Запрещено.
Путу худой мужчина. Настоящий островитянин. Его тело украшают многочисленные шрамы, на шее висит талисман из старой ракушки. Казалось, что он не из нашей эпохи, словно попал в наш мир из далеких доколониальных времен.
Мы познакомились случайно, он ловил рыбу в океане и каждый вечер я видел его худой, изжаренный солнцем силуэт. Хижина где мы остановились, была направлена в сторону побережья, и на закате океан сиял такими красками, что отблески буквально ослепляли.
Каждый вечер, пока я лечился от лихорадки Денге, я выходил на улицу и садился на крыльцо. Мне приходилось пить горький отвар из листьев папайи, который прекрасно давит лихорадку и не дает организму сдаться.
Крыльцо у хижины представляло из себя деревянные ступени из бамбука, если шел дождь, мне каждый раз казалось, что я поскользнусь и упаду. Поэтому я просто перепрыгивал ступени, окунаясь босыми ногами в мокрый песок.
Однажды я вышел вечером на крыльцо. Я долго работал за материалом, изучая сложные научные исследования, нужно было немного отдохнуть. Открыв двери я увидел мокрого Путу. Жилистый, очень худой, он держал над головой какой-то широкий лист и смотрел на меня.
— Могу я переждать немного ливень, меня должна забрать машина, но в горах размыло дорогу. Водитель будет не скоро!
Я пригласил Путу в гости, выдал ему полотенце и горячий имбирный чай. Так мы и познакомились! Он интересовался тем, кто мы и откуда. Я сказал, что в этих землях снимаем кадры для нашего фильма, а я готовлюсь к самой опасной экспедиции в моей жизни.
— Что ты хочешь сделать? — спросил тогда меня Путу.
— Обойти весь мир, чтобы обратить внимание миллионов людей на уничтожение природы. Может в 2025, может позже, мы совершим нечто безумное. А пока здесь, я исследую те вещи, которые мне важно знать!
В тот вечер Путу предложил свою помощь, его рыбацкая лодка может за небольшие деньги доставить нашу команду в нужное место для проведения съемок.
И вот, после нескольких переходов между островами, мы с Путу сидели возле нашей хижины, разговаривая о чем-то своем. В какой-то момент я перевел тему разговора, и стал заинтересовано спрашивать про остров на горизонте.
— Путу, где я могу найти рейнджеров? Я хочу попасть на этот остров.
— Туда совсем нельзя, ты можешь позвонить местным рейнджерам, но они тебя все равно не пустят! Это священные горы, они объявлены заповедником, — Путу покачал головой и с крайне странным акцентом сказал, — Прости мой друг, может тебе отправить на туристический рифовый остров?
— Нет, — рассмеялся я, — Мне нужно вот туда!
Я еще раз вытянул руку и показал в сторону горизонта.
На следующий день я связался с рейнджерами и сообщил, что мы хотим сделать документальные кадры в туманных лесах. Судя по картами, этот остров не заселен людьми и там сохранившиеся древние леса, которые называются нефелогилея. Их в народе зовут эльфийскими, из-за того, что находятся они всегда в облаках!
В 1970-х годах таких лесов в мире, от общего количества тропиков, было не менее 11%. Они располагаются по всему экватору и заходят на субтропический пояс. Представьте, что на самых вершинах древних гор простираются неведомые леса, которые охватывают Южную Америку, Африку, Индонезию, Папуа-Новую Гвинею и другие части света. Самые дикие из них находятся на островах, там где леса сложнее всего вырубить и вывезти. На континентальных участках их уже практически полностью уничтожили.
На сегодняшний день туманных лесов осталось менее 1%, люди практически все уничтожили. Я решил во что бы то ни стало сделать кадры нефелогилеи для нашего документального фильма! А этот остров на горизонте — охраняется не только законом, но и местными традициями, религией. Значит у нас есть шанс увидеть нетронутые человеком леса и сделать удивительные кадры.
Местные рейнджеры попросили написать официальное письмо от своего имени и направить на электронную почту в столицу, говорят что не могут дать разрешение без приказа сверху. Запрос мы сделали быстро, помогли организовать наши ребята из России, в том числе мы избежали английского языка, и сделали профессиональный перевод на местный.
Но через шесть дней пришло ответное письмо с отказом.
— Путу, — спросил я, — А остров охраняется?
Я хитро прищурился, думаю Путу понял мои намерения.
— Еще как, рейнджеры с автоматами! У нас очень строго следят за браконьерами, а они постоянно пытаются попасть на остров.
— Понял, я улечу сегодня на два дня, готовь лодку к моему возвращению!
В этот вечер мы с оператором собрали малые рюкзаки, взяли самое необходимое и полетели в столицу. Нам потребовалось еще несколько дней, чтобы лично выбить себе разрешение посетить заповедный остров! Самое сложное было получить разрешение запустить квадрокоптер, чтобы сделать панорамные кадры.
Несколько раз посещая государственные офисы, нам в конце-концов выдали небольшой квиток с печатью, разрешающий посетить остров. Мы не обратили внимание сразу, но дата там стояла всего три дня, и один из них — перелет обратно к островам.
Уже на следующее утро мы с Путу мчались на лодке в сторону острова. Оказалось, что никаких вооруженных рейнджеров здесь нет, даже запрещающих табличек не оказалось!
Путу остался в лодке, а мы со съемочной группой отправились на съемки. Подъем в горы был очень сложным, изнуряющая жара создавала эффект парилки даже под кронами огромных деревьев! Но ситуация стала меняться, когда мы поднимались ближе к облакам.
Могучие древние деревья становились меньше, но толще в обхвате. Листья грубые, я с интересом прощупывал их структуру, это удивительно. Представьте, что листья очень темного цвета и настолько крепкие, что не каждый взрослый человек сможет их порвать руками.
Нефелогилея во всей красе! Сердце замирает от прикосновения к нетронутым уголкам дикой природы. Вспоминаю рассказы первооткрывателей 17-18 веков, представляю насколько было трудно исследовать новые горизонты. В наш век все проще! Но находясь сегодня здесь, в последних лесах нефелогилеи, я чувствую себя первопроходцем.
В какой-то момент на моих щеках появились слезы. Я вспоминал большие города, уничтоженные леса, тонны мусора на берегах морей. И было больно за то, что мы люди — творим с живым миром вокруг!
Вот здесь, Путу сказал вооруженная охрана, но никого нет. Система бюрократии и капитализма, одна на весь мир, в разных формах, но с одной целью: поглощать живой мир вокруг нас, пожирать все живое и заменять это на искусственное, на все то, что можно продать людям! На все то, что люди используют сегодня, но выбросят завтра.
Окопались в бетонных городах. Закрылись друг от друга железными прутьями! И каждый день, методично, мы выбрасываем все новые и новые пластиковые пакеты от продуктов, бросаем себе под ноги ядовитые фильтры сигарет, травим воздух, травим реки. Травим наших детей.
Находясь в древних туманных лесах, я прочувствовал всю ту боль, что мы причиняем планете. Вот один маленький остров, малюсенький уголок-убежище, окруженный всепоглощающей системой человечества!
Нефелогилея похожа на лес времен динозавров, лес стелется по седловинам гор, подпитываясь влагой из облаков. Здесь работает все та же биотическая регуляция климата, как и в нашей Русской Тайге! Лес затягивает к себе влагу, горы удерживают облака. Конденсируясь, капли из облаков падают на землю, вскармливая древнейшие экосистемы.
Из-за высокой влажности здесь очень развита биомасса, много растений и животных-эндемиков, то есть видов, которые обитают только в том последнем 1% туманных лесов. Получается, что люди уничтожили почти все такие леса с 1970 годов, а вместе с ними и все уникальное биологическое разнообразие.
Безвозвратно.
Эти древние великаны, деревья, своими иглами и листьям перехватывают влагу, которую переносит ветер! Влага буквально прилипает к листьям, после чего падает на землю. В своих многочисленных исследованиях ученых отмечают важнейший вклад туманных лесов в гидрологические циклы! А нет таких лесов — нарушен и гидрологический цикл, страдают все остальные местные экосистемы.
Путу остался ночевать в лодке, он побоялся возвращаться обратно один, постоянно рассказывая о рейнджерах.
— Ты можешь оставить себе наше разрешение! — говорил ему я.
— Нет, там же ваши имена вписаны! Моего имени нет. Меня посадят если найдут здесь! — испугано бормотал Путу.
За два дня мы провели съемки туманных лесов.
На обратном пути нам пришлось обходить ливневый сход с гор, который нес за собой тонны грязи и камней. Кадры со съемок попали в воду, когда оператор по пояс окунулся в тропическую реку. Мы тогда не обратили внимание, но по возвращении в хижину оказалось, что флешка с отснятыми материалами вышла из строя. Восстановить ее не получилось.
Оператор посмотрел на меня и спросил.
— Кадров нет, что делать теперь? Моя ошибка.
— А что тут сделаешь, — я ухмыльнулся, меня одолевало счастье, ведь нам снова придется вернуться на этот остров, — Готовься, скоро снова на остров! Сделаем кадры, по тому же пути пройдем.
Через некоторое время мы смогли снова попасть на этот остров. И на этот раз получилось сохранить удивительные кадры древних туманных лесов!
Нефелогилея — последний 1% величественных лесов, которые вскармливают сами небеса. Возможно нашим детям не суждено будет увидеть их, прикоснуться к ним. Уже никогда.
