Петр Великий и Светлейший князь, Петр Алексеевич и Александр Данилович, Господин Капитан и Майн Фринт, Мин Херц и Алексашка...и ещё много, много иных наименований этих двух необыкновенных людей. Они прошли вместе путь от начала незабываемой Петровской эпохи до самого её конца. Их взаимоотношения имели взлеты и падения, были, мягко говоря, своеобразными, но одно можно сказать точно: это один из самых ярких примеров дружбы российского монарха. Дружбы, которая, несмотря ни на что (даже на губительный для неё 1724 год), сохранилась до конца жизни Петра Великого.
Заглянем же в их переписку! Так сказать, перешагнем через личные границы и прочтём их волнения, их радости и просто отчёты о сделанном за день. Поручения, жалобы, оправдания....и вся Петровская эпоха в дружеских цидулках и официальных письмах.
Часть 1: Загадочный «пароль» и Гродно
«Ещё вас о едином прошу: ни для чего, только для Бога и души моей, держи свой пароль. Впрочем, предав вас в сохранение Божие, пребываю ваш камарат».
Ну, начнем с расшифровки трёх слов здесь: камарат — то есть однополчанин, товарищ по военной службе (напомню: в свое время Петр был капитаном в Преображенском полку. Меншиков там же значился сначала солдатом, а затем офицером). Пароль — по сути, тоже самое, что и обещание, обет. Ренспонс — response, ответ, реакция, отклик.
То есть, Петр просит Меншикова держать какое-то обещание. И, вероятно, оно не связано с государственной деятельностью. По крайней мере так можно рассудить из строк «ни для чего, только для Бога и души моей». Значит, речь о чем-то личном. О чем? А это мы сможем понять по другим письмам.
Также в этом письме я отмечу то, что Петр здесь (как и во многих своих письмах), просит Александра Данилыча разъяснить ситуацию, которая не совсем его касается (спрашивает про пленённых Шмигельским 90 офицеров). Подобное мы ещё будем наблюдать в письмах князю.
В приложенной же Петром записке с интересом замечаем строки о сукне, кафтане и празднике. Учитывая, что на дворе — 23 декабря, то, вероятнее всего, имеется в виду Новый Год. Тут уже царь мешает в одной цидулке государственные дела с пожеланием радостно провести праздничные дни.
Замечаем, что ещё и интересуется мнением по поводу жены капитана Лигница, просит и ожидает «ренспонсу».
Ответ Меншикова:
Как видим, большую часть писем занимают насущные в те года военные дела, рассказы о произошедшем и так далее. Важно отметить, что переписка относится к периоду, когда Меншиков находился в Гродно. Скоро он выедет оттуда навстречу Петру и тогда же город окажется в шведской осаде. К слову, именно ошибка командующих (Август II, Меншиков, Огильви, Репнин) была этому виной: они считали, что шведы либо подойдут к городу гораздо позже, либо не подойдут вовсе (о чем мы видим в письме Александра Данилыча, утверждающего, что царь успеет прибыть в Гродно быстрее неприятеля, а в цидулке пишет, что думает, будто шведы идут на соединение с Левенгауптом). Скорее всего в этом была виновата из рук вон плохо установленная разведка и упрямство Меншикова и Огильви. А убеждение последнего продержаться в осажденном городе до лета могло и вовсе плачевно закончиться.
И вновь мы встречаем загадочный пароль: «А что изволишь, ваша милость, меня подкреплять, чтоб мне пароль сдержать, и в том не изволь, государь, сомневаться: истинно, не преступлю твоего повеления; и если хотя и прежде вашего сюда пришествия неприятель к нам придет, тогда я королевскому величеству покажу за твоею рукою письмо и поеду под видом, будто встречать вашу милость наприклад миль за десять и больше, для того, чтоб будучие здесь не сомневались. О чем паки вашей милости доношу: изволь, государь, быть благонадежен; истинно, против повеления твоего нимало не преступлю.»
Наприклад — например.
Странно, неправда ли? Опять какое-то обещание, о котором не говорится прямо, против которого Александр Данилович «нимало не преступит». Ещё и ради него требуется отъезжать из Гродно, прикрываясь письмом Петра, мол, «едет встречать государя»! По какой-то причине необходимо уехать, даже если неприятель подойдёт! Да о чем же они в конце концов?!
Кстати, о письме Петра... Он отвечает на это письмо двумя, отправляя при одном из них ещё и цидулку, в которой вполне себе прямо говорит о том, что именно для выполнения «пароля» Меншиков нужен ему вне Гродно. Как раз-таки для того, чтоб Август II — главнокомандующий войсками в Гродно — не задавал лишних вопросов, мол, для чего это Александру Данилычу потребовалось покинуть город, Петр отправляет второе письмо, где просит князя ехать к нему навстречу.
Хотя в первый раз к себе он просит Меншикова 9 января.
Но, описываемое мной, встречается в письме за 12 января.
К сожалению, всей этой «схеме» будет суждено начаться, но не дойти до конца. Когда Меншиков встретиться с Петром, то будет уже не до загадочного «пароля»: 15 января шведы блокируют Гродно.
Гродненская операция займет всё внимание Петра (да всех командующих), поэтому ни о каком «пароле» и речи идти не могло. Нужно было безопасно выводить войска.
Я не буду описывать выход из Гродно, эта статья не о том. Единственное, что я сделаю — это приложу письмо с повелением царя Меншикову по поводу отступления из города (ранее Август II отправлял Петру то, что было предложено на военном совете. Огильви предлагал остаться, а все остальные — отступить). Примечательно, что именно через Александра Данилыча Петр передает своё решение, а не напрямую главнокомандующему Августу II (даже несмотря на то, что князя на тот момент уже не было в Гродно).
Александр Данилович 28 января соединяется с Петром и прибывает рядом. Не совсем понятно, когда они расстались, но 13 февраля Петр пишет ему письмо, где делится новостями про Астраханское восстание.
Однако потом он вновь не пишет князю. Следующее письмо мы видим лишь 20 марта. В нем Петр рассказывает о том, как прошел его путь, и говорит, что, несмотря на то, что всё хорошо, «души наши на мытарствах задерживаются». Вероятнее всего царь имел ввиду свои волнения по поводу того, как пройдет Гродненская операция. Примечательно: ещё Петр пишет, что «в вашем доме все отчасти помолились».
Так когда же они расстались?
Еще 12 марта Петр пишет в письме к Ф.А. Головину: «ныне я на некоторое время еду отсель в Нарву один, понеже господ Меншикова, Головкина и Долгорукова оставил в разных местах для разных дел».
Значит, они уже расстались на момент 12 марта. Дело было в том, что Меншиков и Долгоруков, как писал Репнину Петр 13 марта, поехали к Гродно для помощи с выходом из него. Петр сообщает, что они имеют от него словесный указ и что им стоит верить, как ему «самому, во всём».
Письмо от 23 апреля — последнее, которое я расположу в хронологической последовательности, т.к. многие именно такого типа. Они не имеют каких-то особо интересных деталей, связанных с общением Петра и Меншикова. Царь и его фаворит неизменно рассказывают о произошедшем за последние дни, просят писать в дальнейшем (а в этом и вовсе Петр негодует, почему за весь апрель получил от Александра Данилыча всего 3 письма) и так далее (также — часто «предают друг друга в сохранение Божие»). Нет никакого смысла освещать каждое из них. Лучше вернуться к чему-то конкретному, а именно к «паролю».
«Ещё же зело вам нужно необходимо к Успеньеву дню быть сюда [в Киев], где б определить то дело (о чем довольно говорено с вами) и мой отъезд».
Успеньев день — это 15 августа (по старому стилю). День смерти Божией Матери. Вероятнее всего мы опять встречаем упоминание о взаимном обещании Петра и Меншикова, ведь царь пишет, что фавориту необходимо приехать по причине, о которой «довольно говорено». Те, кто знают биографию Александра Данилыча достаточно хорошо, я думаю, уже догадались, что они друг другу обещали.
Далее этот «пароль» не упоминается вовсе вплоть до момента...помолвки Петра и Екатерины.
Создаётся закономерный вопрос: что?
А всё, на самом деле, крайне просто! Именно благодаря этой помолвке мы и понимаем, что друг другу обещали царь и временщик. Ведь 12 мая 1711 года Петр пишет князю:
«Благодарствую вашей милости за поздравление о моем пароле, еже я учинить принужден для безвесного сего пути, дабы, ежели сироты останутся, лучше бы могли свое житие иметь» — пишет царь. До этого он объявляет о своей помолвке с Екатериной, прямо перед Прутским походом (который был неким «свадебным путешествием»).
Да! Загадочный «пароль» светлейшего князя и Петра Великого был ничем иным, как обещанием жениться на Дарье и Екатерине. Как раз-таки в августе 1706 года Меншиков женился на Дарье Арсеньевой. И произошло это в Киеве, где Петр ждал прибытия Александра Данилыча для дела, которое было «довольно оговорено». Однако сам царь исполнил «пароль» лишь спустя пять лет! Но, как мы могли заметить, жениться на Екатерине он обещал задолго до даты их свадьбы.
Можно бесконечно гадать, что именно вынудило друзей дать подобное обещание. Я предполагаю, что Дарья, долгое время получавшая достаточно скупые ответы от Александра Данилыча на свои письма (хотя ещё за несколько лет до венчания его сердце всё-таки растаяло), в какой-то момент устала просто сотрясать воздух и попросила Петра уговорить Меншикова жениться на ней. А Екатерине надоело находиться в статусе любовницы царя и она пошла «ходатайствовать» князю, чтоб тот Петра уговорил на женитьбу. Впрочем, здесь не могу утверждать абсолютно ничего. Это лишь догадка, не основанная ни на чем, кроме как знании о дружеских взаимоотношениях Александра и Екатерины, Петра и Дарьи.
Что ж, закончился самый длинный раздел в этой статье. Перейдем к чему-нибудь более простому и незатейливому.
Часть 2: Интересные моменты
Это письмо царь писал из Нарвы. Здесь многие подписались, отправив поздравления (с чем? Честно говоря, я так и не поняла). Лизетт Даниловна, лапку приложившая и бившая челом, — это собака Петра. Как известно, Петр очень любил это женское имя. Назвал так дочь, корабль, лошадь и собаку.
Вероятно, отчество собаки — это дань тому, что именно Меншиков подарил Петру Лизетт. Неизвестно, как часто оно добавлялось к кличке. Быть может, это вовсе единичный случай, но сам факт обнаруживает чувство юмора царя и...даже не знаю, как можно назвать эту часть его взаимоотношений с временщиком.
В этом письме Меншиков пишет жене...а Петр решает добавить от себя «P.S.», "вклиниваясь" в супружеское послание. Это, конечно, не совсем их переписка, но всё же мне кажется это интересным.
Немного разъясню: «маткой» Петр называл Екатерину Алексеевну. А «тетушка» — это, вероятно, Анисья Толстая.
Меншиков отвечает на письмо Петра после разгрома Батурина. Честно говоря, мне просто понравился момент: «И понеже зело желаю очи ваши, что дай Боже счастливо, вскоре видеть, того ради пространно ныне доносить оставляю, но о всем, о чем надлежит, обстоятельно донесу вашей милости изустно, чего ради намерен я к вашей милости ехать наперед одною своею особою».
Очень часто, к слову, Меншиков доносил Петру что-либо лично, а не через письма или кого-то другого. В конце концов светлейший был вхож к царю в любое время (к сожалению, ближе к 1724 году подобное наблюдалось всё реже, ведь Петр охладел к другу. Возможно, из-за всех следственных дел по казнокрадства и мздоимству. А, быть может, дружба просто-напросто угасала спустя столько лет).
«Ещё пишу: для Бога, не думай о своей езде, что здесь нездорова; истинно здорова, только мне хочется видеться».
В этом письме Петр просит Меншикова приехать в «Шлютелбурх» (смею предположить, что имеется ввиду Шлотбург) и убеждает, что ничего не случилось, просто ему хочется видеться. Это письмо относится к тому периоду времени, когда Александр Данилович только-только «оторвался» от царя. До этого они не разлучались надолго (вероятно, из-за должности денщика, которая была у Меншикова долгое время. Да и не было в разлучении надобности). Поэтому немудрено, что, непривыкший к долгой разлуке с другом, Петр скучает и просит того приехать.
А это письмо адресовано не Меншикову, а его жене — Дарье Михайловне. Мне оно показалось в высшей степени забавным, поэтому не могла его не упомянуть.
Петр пишет княгине: «также откормите Даниловича, чтоб я не таким его видел, как в Меречах». Думаю, комментарии излишни.
Часть 3: Обращения друг к другу
То, что я перечислила в начале — даже не четверть всех их обращений друг к другу! А сейчас я освещу лишь некоторые, которые смогла найти.
Наверное, самое известное обращение — это «Мин Херц». Оно стало популярно благодаря роману А.Толстого, его экранизации и фильма 1937 года. Однако ж, вопреки закрепившемуся в сознании (и тому, что я написала во вступлении), «Меин герцом» был Меншиков, а не Петр! По крайней мере я не встречала такого обращения в письмах Александра Данилыча к царю, зато вот наоборот — да.
А вот в этом письме мы уже встречаем обращение Меншикова к Петру. Светлейший пишет: «Мейн зейль, Мейн герц каптейн...».
Думаю, объяснять «мейн герц каптейн» — нет смысла, всё и так вполне ясно. Что же до «Мейн зейль»...здесь дела обстоят интереснее. Точный перевод неясен, но у меня вышло найти два похожих слова в голландском: Zeil и Ziel.
С нынешнего нидерландского яндекс (так как в языках я не особо сильна) переводит так:
Второй вариант, само собой, выглядит правдоподобнее. Хотя и в «парусе» есть доля логики, но всё-таки вряд ли. Звучит уж больно абсурдно.
А вот это письмо я приводила выше, поэтому здесь будет лишь отрывок. Одно из самых частых обращений Меншикова к Петру — это «господин капитан». Почему князь его так называл? Всё просто. В свое время (если мне не изменяет память — в период азовских походов) царь присвоил себе звание капитана Преображенского полка. Оттого и пошло обращение Александра Данилыча к нему. Это было достаточно фамильярно, так что немногие позволяли себе подобное по отношению к царю. А точнее — лишь его близкий круг.
Петровское «Mein Her Liutenant» достаточно прозаично и типично. Подобным образом он обращался, например, к Апраксину, с тем лишь отличием, что писал не «Liutenant», а «Admiral».
Перевод этого обращения, вероятно, таков: «Мой господин лейтенант». Однако в слове «господин» либо допущена ошибка (что бывало у Петра даже в русских словах), либо раньше «Herr» писалось с одной «r».
Здесь мы видим у Меншикова обращение, похожее на то, что уже было приведено выше: «мой государь капитан премилосердный...». Не буду надолго задерживаться на этом письме. Скажу лишь то, что это будто бы более официальная и "возвышенная" версия «господин капитан». Также, после 1706-го года Петр в письмах стал «господином полковником» (есть в одном из писем выше). Логично предположить, что это было связано с «продвижением по службе».
«Мейн либсте камерат» — «мой любимый товарищ». Одно из самых частых обращений Петра к Меншикову, на котором я и предпочту остановится.
В этой статья я пробежалась по верхам переписки Петра Великого и Светлейшего князя Меншикова лишь для того, чтобы познакомить случайно забредших сюда душ с общей атмосферой их взаимоотношений, с их дружбой. Также цель этой статьи — показать источники информации, способные пролить свет на давно ушедшую эпоху. Не доверяйте мне, проверяйте всё сами. Все ссылки есть в моем тгк →
Спасибо за прочтение!
