Всё небо затянуло беловато-серым маревом, моросил мелкий, колкий, похожий на манную крупу дождь. Было промозгло и слякотно, ветер, завывая, насквозь продувал его тоненькую, только на одной атласной подкладке шинель. Но Михаил ничего не замечал и продолжал идти, почему-то не желая взять экипаж.
Это седьмая глава ретро-детектива "Одна жизнь на двоих". Загадочные преступления, семейные тайны и красивая история любви на фоне патриархальной Москвы конца XIX века.
Роман публикуется по главам, но уже написан полностью, так что можно читать не опасаясь, что финал истории так и не будет написан)
Редкие прохожие, высоко натягивая воротники на лицо, торопливо пробегали мимо, вовсе не обращая ни на него, ни на что-либо ещё никакого внимания. Погода не располагала к размышлениям. А вот Михаил, напротив, казалось, никуда не спешил, а шёл медленно, не отрывая взгляда от своих ботинок. Воспоминания роились в его голове, мелькали, сменяли друг друга, едва не шипя и потрескивая, как кадры киносъёмки.
…Подмосковное поместье, где одно время его сестра Оленька жила с матерью. Как он туда приехал в июне, а на следующий день после его приезда случилось так, что матушке нанесла визит соседка, Анастасия Игнатьевна Ершинцева, тоже помещица, с дочерью Ниной, Оленькиной подругой. Тогда он впервые её увидел, и, наверное, сразу же полюбил. Уже через неделю он сам был в гостях и тогда познакомился с «другом семьи» Дмитрием Елисеевым, которого сразу же почему-то невзлюбил. Он быстро понял, что Анастасия Игнатьевна желает видеть Нину женой этого господина несмотря на то, что он всего лишь фабрикант, тогда как Нина принадлежала хотя и к не очень древнему, но дворянскому роду, коим по праву могла гордиться. Только значительно позже он узнал, что о семействе Нины ходят не очень лестные слухи и что Нина больна, но он любил её и никакие обстоятельства не могли этого изменить. С Елисеевым они сделались настоящими врагами, но в глубине души он сознавал, что более старшему и богатому Дмитрию он не конкурент. А у него было только почти разорённое поместье да дворянский титул, а много ли он стоит в нынешнем капиталистическом обществе? Но одно преимущество у него всё же было: его полюбила сама Нина, тогда как Дмитрию симпатизировала только её матушка.
Он провёл всё лето в поместье, осенью был в Москве, но к Рождеству вернулся обратно. На праздник он подарил Нине огромную изукрашенную коробку эйнемовских шоколадных конфет. Развернув подарок, она достала лежавшую сверху открыточку с подходящим случаю орнаментом из снежинок и еловых веток. Внутри, вместо ожидаемого рождественского поздравления, она прочла всего три слова: «Я Вас люблю». Она вспыхнула, губки сложились в столь нежную улыбку, что он не сомневался во взаимности, а её всегда бледные щёчки мгновенно заалели и не теряли цвета весь вечер, чему виновным сочли жарко натопленный камин.
Январь подходил к концу, близились её именины. Подобно императрице Евгении, Нина особенно любила один аромат духов: Eau De Cologne Imperiale - и в основном только им и пользовалась. Дмитрий получил от Анастасии Игнатьевны подробные инструкции, где приобрести эти духи и, конечно же, купил их Нине в подарок. Михаил искал их по всему городу, но безуспешно. Впрочем, тут ему скорее повезло: стоимость этого флакончика была бы для него весьма разорительна. Тогда он решил, что ей будет неинтересно получить столь ожидаемый подарок и купил красивый, уютный шарф. Конечно, духи Нине понравились, но как она удивилась оригинальному сюрпризу, к тому же зима выдалась на редкость морозной, а она всегда была мерзлявой… Подумать только, прошло уже восемь лет! Как они были молоды, счастливы, беспечны… Потом он уехал, вернулся. Почти всё следующее лето он опять провёл в поместье. Он всё время собирался сделать предложение, но его смущала его финансовая несостоятельность. Внезапно умерла матушка, они с Ольгой окончательно перебрались в Москву и Михаил получил место в Сыскном. Наконец-то появился небольшой, но стабильный его собственный доход и Михаил решился сделать предложение. Но поездка по разным причинам всё откладывалась, а спустя четыре месяца в Москву приехал фабрикант Дмитрий Петрович Елисеев вместе с молодой женой. Михаил опоздал и сделать, конечно, уже ничего было нельзя…
С тех пор он видел её лишь изредка, а когда замечал у их парадного автомобиль врача, ужасно боялся, как бы этот день не стал для неё последним. И вот теперь она умерла, а болезнь была вовсе не причём.
Михаил вошёл в квартиру, повесил на крючок вымокшие шинель и шляпу, бросил куда-то перчатки. Почему-то прислуги в доме вообще не оказалось. Он прошёл в гостиную, и сразу его взгляд упал на широкий сине-зелёный шарф, который валялся на диване, выделясь ярким пятном даже на фоне пёстрой кретоновой обивки. «Какая же она неряха» – подумал он и громко крикнул:
— Ольга! Оля, ты где?
Одна из дверей открылась, и из неё выбежала высокая и стройная красивая девушка с пышными вьющимися каштановыми коротко подстриженными волосами.
— Мишель, это ты? Уже пришёл? Но зачем так кричать!
— Оленька, я же тебе говорил: не разбрасывай вещи в гостиной. У нас только одна горничная, и я не могу нанять больше. Кстати, а где Лизавета?
— Я же тебе говорила, я отпустила её в деревню на свадьбу брата. Обещалась послезавтра вернуться. Так что еды нет. Может, пойдём в «Эрмитаж»? Так хочется салата «Оливье»!
— Я и забыл совсем. Но тем более надо быть аккуратной, – сказал он, протягивая шарф. Ресторан вообще был им проигнорирован.
— Но это не мой шарф... – удивилась Ольга.
— Да как не твой? Я его сам тебе купил, правда давно, ты ещё с маменькой в деревне жила. Я тогда ездил за подарком для Нины в Москву, а ты попросила купить тёплый шарф. Я вам одинаковые и купил.
— А вот и нет. Не одинаковые. Мишель, как ты в полиции служишь?! Ты же ничего никогда не помнишь! Нине ты купил как раз такой, с салатовым, а мне — с жёлтыми цветами. Я даже специально просила с чем-нибудь жёлтым, потому что, ты знаешь, у меня много жёлтых платьев, а тёплого ничего к ним нет. Я сейчас покажу! – она быстро скрылась за дверью, и, спустя несколько секунд, так же быстро вернулась обратно, протягивая ему такой же шарф, только с жёлтым рисунком.
— Не может быть! – он сел на диван и поднёс шарф к лицу, – Это её шарф, её духи! Как меня всегда бесило, что мой подарок пронизан ароматом тех духов, которые дарил этот жалкий литейщик! Она слишком часто пользовалась этими духами и носила этот шарф.
— Мишель, Мишель! – игриво усмехнулась Ольга, – Сегодня утром я была с визитом у графини Собольской, а ты сказал, что отправился на службу. Неужели ты возвращался, и к нам в гости заходила Прекрасная Дама? Вот не ожидала! Неужели Нина, будучи замужем… нет, нет, она слишком благонравна! Я отказываюсь верить.
— А я и не прошу тебя придумывать, а тем более верить во всякие небылицы! – почти крикнул он с невероятным раздражением в голосе.
— Да не ругайся, я пошутила. Но как объяснить появление здесь Нининого шарфа?
— Вот и я думаю, как? Только Нины здесь не было.
— Правда?
— Ты мне не веришь? Прискорбно. Но я могу доказать свои слова. Утром я сам был в доме у Нины и видел её, – он говорил твёрдо, отчеканивая каждое слово. Эта фраза ужасно распалила любопытство Ольги, и она не удержалась от вопроса:
— Видел? И как она выглядела? Как она себя чувствует?
— Выглядела плохо и никак себя не чувствовала, – он замолчал, встал и подошёл к окну. Вид был неважный, на мокрую грязную улицу и стену соседнего дома, но Михаилу было всё равно, лишь бы не видеть Ольгиного радостно-любопытного личика, которое раньше так его забавляло!
— Как это никак? Скажи толком, я ничего не поняла.
— Она лежала мёртвой на полу гостиной и уже никак, понимаешь, никак себя не чувствовала! – последние слова он почти прокричал. Ольга в ужасе не могла ничего сказать и лишь пробормотала:
— Она умeрла? Как? Когда? Из-за болезни? У неё был приступ?
— Нет. Её убили. Убили холоднокровно и жeстоко. Выстрелом из пистолета. Всего один выстрел! Секунда! И её нет. И она лежит. Бледная. В крoви. Ты не представляешь моего состояния, когда я увидел. И ведь такого насмотрелся, а всё равно ужасно. Только представь: она лежит, на полу, а вокруг такой кошмар! Фотограф, врачи, зачем они только теперь?! Вся прислуга толпится и глазеет, Измайлов с другими полицейскими бегает, и этот литейщик, фабрикант, жалкая свинья безродная, ещё орёт: «Где обручальное кольцо! Почему на ней нет кольца?» А может, ей до тошноты это кольцо? Может, она взяла и выбросила его в окно! Вот так взяла и выбросила в грязь! Вот кому понадобилось убивать несчастную больную женщину?! – он упал на диван и закрыл лицо руками, в которых судорожно сжимал шарф.
Оля не могла подобрать слов. Но слова были сейчас не нужны, бесполезны. Она нежно обняла брата за плечи и прижалась щекой к его гладким, аккуратно зачёсанным волосам… по подоконнику суетливо барабанили частые капли. По-осеннему рано стемнело, и так как свет никто не зажигал, комната постепенно наполнилась длинными серыми тенями.
Не забывайте подписываться на канал, чтобы не пропустить новые главы.
Начало:
Продолжение: