А в четвертый она просто описалась и заплакала. Училка тут же начала кричать на нее, стыдить. Одноклассники стали смеяться, показывать на нее пальцем. Короче, унизили девчонку со всех сторон.
_______________________________________________
Читая о проблемах образования дня сегодняшнего, постоянно встречаешь высказывания о советской системе образования как самой лучшей системе, о том, что сегодняшнее образование – это система оглупления, срочно надо ее менять, отменять ЕГЭ и возвращаться к старой системе. Признаться я и сам соглашался с этими высказываниями, и даже иной раз высказывался в таком же плане, пока мой сын учился в школе (закончил два года назад). Но, вспоминая с женой свои школьные годы, а это середина 70-х и конец 80-х, то есть именно годы советские, в душу закрадывалось, чем дальше тем чаще, сомнение в том, что советская система того времени – это именно то, о чем стоит жалеть и к чему стоит возвращаться. Об этом и поговорю.
Итак, в школу я пошел, как и все, в 7 лет. В 1973 году. К тому времени я уже мог бегло читать и не водить при этом пальцем по строчкам. По рассказам родителей читать я начал года в четыре. Никто меня этому целенаправленно не учил. Была картонная азбука с ячейками и вырезанными из бумаги буквами, которую мне купили в те годы так, на всякий случай, и несколько раз позанимались со мной.
примерно такая
Были деревянные кубики с буквами и изображениями разных предметов и животных.
примерно такие
Родителям некогда было со мной заниматься. Оба работали, причем по сменам. В первую, вторую и третью. Отец на металлургическом комбинате, мама на телеграфе. Так что особо времени заниматься со мной у них не было. В детский сад я не ходил. Сначала не было мест, а потом так и пошло дальше. Оставляли меня у дедушки с бабушкой по материнской линии. Причем те тоже были еще совсем не пенсионеры. Тоже работали по сменам и довольно часто мне приходилось оставаться дома (у себя или у бабушки) одному до полуночи, а то и до двух часов ночи. Бабушка рассказывала, что, возвращаясь с работы в первом часу ночи заставала меня за столом, рисующим цветными карандашами, или разглядывающим картинки в книжках. Художником в результате я не стал и вообще рисовать не умею. А вот читать научился, получается сам. Причем, как оказалось, я вовсе не картинки рассматривал, а читал про себя. В смысле молча читал, не вслух. Тот факт, что я умею читать, обнаружился довольно неожиданно для всех и ввел в некоторый ступор моих родителей и всех родных. Было это так. Я сидел с книжкой Маршака в руках, отец с матерью занимались гостями. И кто-то из взрослых обратился ко мне и сказал, «Санька, что там пишут? Ну ка прочитай». Я стал читать. Сначала не поверили. Решили, что я просто читаю наизусть. Дали мне другую книжку, потом вообще журнал, и когда поняли, что я в самом деле читаю, при этом без запинки и не по слогам, то у всех был культурный шок, как это говорят сейчас. И было мне тогда 4 года. Значит читать я научился раньше, может быть в три с половиной или чуть позже. Так что к постижению мною науки чтения советская система образования никакого отношения не имела. Я не хочу сказать, что я какой-то гений. Вовсе нет. Но что было, то было.
Так вот, в первый класс я пришел уже читающим человеком. Все детские книжки для младшего школьного возраста мною к тому времени были прочитаны. Но, несмотря на это, мне пришлось вместе со всеми гундеть азбуку, складывать слоги «ма-ма мы-ла ра-му» и так далее, и все мои протесты на этот счет пресекались учительницей первой моей. Хотя, плохого о ней ничего не скажу, хорошая была учительница, добрая. Но вот советская система образования, лучшая в мире на тот момент, заставляла ее поступать со мной таким образом.
Еще до окончания первого класса нам пришлось уехать. Отца направили от комбината в Египет строить там металлургический комбинат. Недалеко от Каира в небольшом городке Хелуан. Там для детей советских специалистов была построена школа, в которой я отучился три года. За эти три года, проведенных в Египте, я прочел все книги в школьной библиотеке. В наш городок привозили из Союза книги, довольно хорошие, который родители, спасибо им, покупали мне. В третьем классе я прочел четыре тома из пяти Игоря Акимушкина «В мире животных». Вернувшись потом в Союз, я пошел в ту же школу, где начинал учебу. Только теперь уже в четвертый класс. Так вот, значительная часть моих одноклассников читали с трудом, по слогам и, наверное, не ошибусь, если скажу, что третья часть при этом водили пальцем по строчкам. То есть за три года лучшая в мире система и лучшие в мире учителя не смогли научить ребят читать, не водя пальцем по строкам и не шевеля губами.
В четвертом классе у нас был такой предмет – ритмика.
Честно говоря, я до сих пор не понимаю зачем он нам был нужен. Изучали какие-то танцевальные движения, но в средних классах, уже в пятом, шестом, этот предмет никакого продолжения не имел. Так вот, на одном из уроков ритмики произошло то, что врезалось в мою память навсегда. Одна девочка захотела в туалет, по малой нужде. Это четвертый класс, напоминаю. Детям едва перевалило за 10 лет. Дети еще не могут рассчитывать даже на ближайшее будущее, например, подумать о том, что перед уроком надо сходить в туалет. Заигрались на перемене, времени не хватило, а тут, во время урока, приспичило. Она как положено подняла руку и попросилась в туалет. Учительница отказала, сказав, что мы только что пришли с перемены, надо мол все делать своевременно. Но девочке очень сильно хотелось, она еще раз попросилась – отказ. В третий раз отказ. А в четвертый она просто описалась и заплакала. Училка тут же начала кричать на нее, стыдить. Одноклассники стали смеяться, показывать на нее пальцем. Короче, унизили девчонку со всех сторон. Думаю, ритмика у нее с тех пор стала ассоциироваться с чем-то очень нехорошим.
То есть, вы понимаете, училка изначально понимала, что девчонка не успела сходить в туалет и тем не менее не отпустила ее. Учителей ведь, теоретически, должны обучать детской психологии, особенностям детской физиологии и т.д. Значит она должна была понимать проблему? Тогда или ее плохо учили, откуда возникает вопрос как она прошла в финал? Либо учили хорошо, все это она проходила. Но тогда тем более, если она все знала и все понимала, ее действия можно квалифицировать как умышленное издевательство над ребенком.
Подозреваю, что у девочки к этому предмету никакой любви после этого развиться не могло. Ну и психологическая травма опять же. Прослыть зассыхой на всю параллель в школе – это то еще удовольствие.
Нам, ученикам 4-го класса, конечно, никто не докладывал о том, какие меры были приняты к учительнице. Но я уверен, что никаких мер принято не было. Потому что до конца четвертого класса она продолжала у нас вести ритмику и этот урок у нас был, пожалуй, единственным нелюбимым.
продолжение следует.
