Не ищите тут скрытых смыслов. Просто Борис Николаевич Григорьев решил описать известное историческое событие с опорой на дореволюционные источники. Точка зрения того времени представляет определенный интерес с учетом понимания условий ее формирования, конечно.
Наваринский бой
Б.Григорьев
Аннотация к одноимённой статье русского писателя и издателя В.К.Истомина (1848-1914), опубликованной в журнале «Русский архив» том 34 за 1877 год
Наваринское сражение между объединённым флотом России, Англии и Франции, с одной стороны и турецко-египетским флотом – с другой произошло 8(20) октября 1827 года в Наваринской бухте Ионического моря на юго-западном побережье полуострова Пелопоннес. Это сражение необходимо рассматривать как эпизод Греческой национально-освободительной революции 1821-1829 г.г. и последующей русско-турецкой войны 1828-1829 г.г.
Для тех, кто данный период представляет себе в общих чертах, уточним: в 1827 году Российской Империей, Францией и Англией была подписана т.н. Лондонская конвенция, определившая предоставление Греции полной автономии. Османская империя (Турция) отказалась принять такое решение, отказ турок предоставить грекам определенную свободу сделал поход флота участников конвенции в Средиземное море неизбежным. Объединенный флот европейских держав возглавил старший по чину английский вице-адмирал Эдвард Кодрингтон. Турецко-египетско-тунисский флот под командованием Ибрагим-паши уступал союзникам в выучке и в количестве линейных кораблей (3 против 10), но значительно превосходил его по числу фрегатов, корветов и бригов, что обеспечило туркам преимущество в артиллерии. Турок поддерживала также береговая артиллерия (165 орудий и 6 брандеров)[1].
Сражению предшествовала дипломатическая и военная подготовка.
Английский посол в Константинополе Стратфорд-Каннинг сначала вручил Порте совместную «сильную» ноту в духе Лондонской конвенции, но турки на неё не ответили и дали понять, что отвечать не собираются. Тогда союзники провели с турками раунд переговоров, на которых русскую делегацию возглавил специальный комиссар Николая I А.И.Рибопьер (1781-1865). Рейс-эфенди извивался как уж и заявил, что султан Махмуд II, со своей стороны, требует удовлетворения от союзников, вмешавшихся во внутренние дела Порты и подстрекавших его подданных к неповиновению. А в заключение рейс-эфенди сказал, что если союзники будут продолжать требовать ответ на свою ноту, то тогда будет гораздо лучше прервать всякие дипломатические отношения.
После этих слов Рибопьер покинул зал заседаний, заявив, что ждать ответ от турок уже не имеет смысла, и что он доложит о результатах переговоров своему правительству. Французский представитель Гильемино сделал в адрес рейс-эфенди резкое заявление, а Стратфорд-Каннинг призвал турка подумать о последствиях разрыва отношений с тремя державами Европы: «Отклоняя мирное вмешательство союзных государств, вы тем самым накликаете вмешательство военное. Берегитесь! Россия более не остановится, а мы волей-неволей принуждены будем последовать за ней».
В тот же день Рибопьер отправился с драгоманом к рейс-эфенди и вручил ему письмо, в котором было заявлено, что вмешательство союзников в дело освобождения Греции состоится в любом случае, если даже Россия выступит в этом деле одна. Затем Александр Иванович запросил у него паспорта на выезд из Константинополя. После этого Николай I вместе с начальником генштаба И.И.Дибичем (1785-1831) начал готовить первую и вторую армию и флот, который должен был отрезать коммуникации Порты, связывающие её с Грецией.
14 июня Махмуд II неожиданно дал аудиенцию русскому посланнику. Выяснилось, что султан решил пожертвовать своим неуступчивым министром иностранных дел, что было расценено как благоприятный для союзников жест: новый рейс-эфенди мог оказаться для них более удобным переговорщиком. А турки между тем, пока союзный флот ещё не был сформирован, вот-вот должны были подавить восстание в Афинах. Балтийский флот стоял ещё в Кронштадте, если не считать линейного корабля «Константинополь» и фрегата «Елена», ушедших в мае в Средиземное море под командованием контр-адмирала Ф.Ф.Беллингсгаузена (1778-1852).
10 июня император дал смотр Балтийскому флоту, изготовившемуся к дальнему походу под командой адмирала Д.Н.Сенявина (1763-1831) в составе 9 линейных кораблей, 14 фрегатов и большого числа кораблей низших рангов. После смотра начались маневры, которыми император остался вполне доволен. Он убедился, что Россия могла выставить флот, ни в чём не уступающих по численности и подготовке флотам других европейских государств.
Между тем, союзники приступили к обсуждению плана совместных действий против турецкого флота. Русскую эскадру возглавил контр-адмирал Л.П.Гейден (1773-1850), английскую – вице-адмирал Кодрингтон, а французскую – контр-адмирал Риньи. Пока союзники готовились, турки обманули блокировавший порт Александрии англо-французский флот (эскадра Гейдена в Средиземном море ещё не появилась), и эскадра египетского паши Мухаммеда Али в составе 92 парусных судов, с 5-6 тысячным десантом на борту, артиллерией, амуницией и съестными припасами, вышла в море, соединилась с турецкой эскадрой и направилась к Морее. Египетский вассал Турции послал своему сыну Ибрагим-паше, командовавшему войсками на полуострове и испытывавшему во всём недостаток, 1 миллион испанских пиастров.
Союзники не столько препятствовали плаванию турок и египтян, сколько сопровождали их и теснили в Наваринскую бухту. 9 сентября (по новому стилю) они вошли в бухту, высадили десант, выгрузили припасы и стали ждать. Союзники предложили капитан-бею объединённой турецко-египетской эскадры Тахир-паше не вмешиваться в события в Греции, поскольку сами греки предложили туркам перемирие. Тахир-паша нашёл этот совет странным и снёсся с Константинополем, откуда получил ответ не обращать на заявления союзников никакого внимания.
Ибрагим-паша приказал Тахир-паше начать высадку десанта на о-в Гидра, для чего капитан-бею нужно было выйти из Наваринской бухты. Как только началась посадка десанта на корабли, у входа в Наваринскую бухту появились суда Гейдена, Кодрингтона и Риньи с намерением нанести Тахир-паше поражение. За несколько дней до этого, 13 октября, русская эскадра в составе 4 линейных кораблей, 4 фрегатов и 1 корвета, починившись на Мальте, соединилась с английской эскадрой, а потом к ним присоединились и французы. (Остальные суда Балтийского флота под командованием Сенявина дошли до Портсмута и вернулись в Кронштадт)
Совместное решение трёх адмиралов исключало блокаду Наваринской бухты. Вместо этого было решено войти в бухту и заставить противника соблюдать перемирие с греками, а в случае неудачи – силой захватить весь его флот. Было направлено письмо к Ибрагим-паше с повторным предложением присоединиться к перемирию, но в ответ Тахир-паша приготовился к бою, явно надеясь и на своё численное и огневое преимущество (2200 орудий против 1276), и на удачную позицию. Он выстроил свои 84 судна в три линии в виде лошадиной подковы и стал ждать союзников внутри бухты.
Первыми в бухту вошли корабли Кодрингтона и Риньи, а за ними – русские, имея справа англичан, а слева – французов. Согласно предписаниям начальствующего Кодрингтона, союзники охватили позицию турок полумесяцем, в котором 6 фрегатов заняли позиции против 6 турецких брандеров, английский линейный корабль «Азия» бросил якорь рядом с флагманским кораблём турецкого капитан-бея, русский «Азов» (капитан 1 ранга Лазарев) стал бок о бок с кораблём начальника египетской эскадры Мохарем-бея, а французский фрегат «Сирена» - около одного из турецких фрегатов.
Затем наступила тишина: противники внимательно следили друг за другом и ждали, что будет дальше. Кодрингтон послал свой фрегат «Дармут» объявить брандерам, чтобы они вышли из порта, и когда офицер, выполнявший это поручение на катере, вернулся обратно к борту своего судна, с одного из брандеров раздался ружейный выстрел. Офицер был ранен.
Одновременно с этим Риньи, обнаружив на одном египетском фрегате направленные на него пушки, приказал окликнуть противника. В ответ с фрегата сделали два пушечных выстрела, и два ядра попали в «Сирену». Французы ответили залпом, и после этого началась канонада. Береговые батареи турок открыли стрельбу по русским кораблям. Англичане ещё молчали, и Кодрингтон отправил к туркам парламентёра с предложением избежать кровопролития, но парламентёр был убит, и сражение стало всеобщим.
Целых три часа артиллерия союзников «обрабатывала» турецкие и египетские корабли, которые один за другим взлетали в воздух. Русский флагман «Азов» подвергся нападению пяти кораблей противника разных рангов. «Азов» потопил два из них, но условия борьбы были слишком неравными. К счастью, пишет Истомин, на помощь «Азову» подоспел французский фрегат «Бреславль» под командой капитана Ля Бретоньера , что помогло «Азову» перейти в наступление и уничтожить остальные три корабля турок.
Затем уже «Азов» пришёл на помощь Кодрингтону, флагманский корабль которого «Азия» сцепился с 84-пушечным египетским линейным кораблём. Увидев «Азов», египтянин бросил «Азию» и устремился на русский флагман. На «Азове» не растерялись и встретили противника несколькими залпами, от чего корабль противника загорелся. Не давая противнику опомниться, «Азов» осыпал горевший корабль картечью, после чего огонь добрался до крюйт-камер, и корабль взлетел на воздух.
Естественно, и морякам на «Азове» тоже попадало от противника, были ранены и убитые, но ни одного стона не раздавалось со стороны корабля, и все неукоснительно продолжали выполнять свои обязанности. Лейтенант Бутенев, которому делали ампутацию руки, узнав о том, что «Азов» успешно атакует турецкий флагман, вырвался из-под ножа хирурга и выбежал на палубу, чтобы посмотреть бой. Фрегат «Константин» (капитан Хрущов) спас сильно пострадавший английский бриг, который начал тонуть и который Хрущов взял на буксир и увёл с места сражения.
Турки не сдавались и отчаянно сопротивлялись. В конце сражения одному их фрегату, оборудованному под брандер, удалось пробраться в узкий промежуток между «Азовом» и «Гангутом» с целью взорвать их. Капитан «Гангута» Авинов тотчас же бросил свой корабль на абордаж фрегата-брандера, собственноручно убил неприятельского матроса, пытавшегося зажечь брандер, а остальное довершили бросившиеся на абордаж офицеры и матросы.
К 5 часам пополудни первая линия неприятельских кораблей была уничтожена: часть их сгорела, другие затонул, а третьи выбросились на берег. К вечеру на плаву в бухте осталось около 20 турецких полуразрушенных корветов и бригов. У союзников сильнее других кораблей пострадали корабли-флагманы. «Азов» получил 153 пробоины, был уничтожен рангоут, так что корабль не смог поднять паруса. Из других русских кораблей больше всех пострадал «Езекиль».
Союзники потеряли убитыми 168 человек (43 французов, 50 русских и 75 англичан), в то время как их противник потерял убитыми около 7 тысяч человек. Через три дня после сражения Кодрингтон написал письмо Гейдену, отправившемуся со своей эскадрой на починку кораблей в Мальту, в котором выразил благодарность за содействие и героизм русских моряков и особо отметил, «что ничто не может превзойти блистательных маневров кораблей, вверенных вашему командованию и что одним из счастливейших воспоминаний моей жизни будет воспоминание выпавшей на мою долю чести предводительствовать вами в этом кровопролитном сражении».
Губернатор Мальты сэр Кавендиш Понсонби 1 апреля 1828 года выразил благодарность Гейдену не только за выгоды, «которые присутствие военных кораблей обыкновенно доставляет жителям», но и «за дружелюбное и чрезвычайно скромное обхождение, отличавшее каждого из составлявших Российскую эскадру».
Таков был дух сотрудничества тогдашних англосаксов, вызванного общими интересами Англии и России. Этот дух дважды – в 1-ю и 2-ю мировую войну -возрождался потом в ходе истории и также «счастливо» улетучивался, как только исчезала угрожавшая англосаксам опасность.
…А победа в Наварино в определённой степени способствовала успехам русского флота и русской армии в начавшейся в 1828 году русско-турецкой войне.
[1] Данные википедии.
