Хотя в обществе существует мнение, что отношения между Муслимом Магомаевым и Поладом Бюльбюль оглы были, если не дружескими, то вполне нормальными. И я бы с большой радостью написал об этом. Но правда жизни такова, что между земляками в определенный момент произошел полный разрыв отношений.
Причем с большим скандалом (открытым письмом Магомаева к азербайджанскому народу).
Я на это обращаю внимание, потому-что даже в комментариях на предыдущих частях повествования (1, 2, 3, 4, 5), меня обвиняют во лжи.
Впрочем, понятно откуда растут уши у этого явления. Муслима Магометовича уже нет как 16 лет, а Полад Муртузович во всех интервью говорит, что все у них было хорошо.
— Из-за чего вы могли поссориться?
— Да не-е-е, ерунда всякая, из-за мелочей. У него характер сложный, да и у меня, наверное, непростой, поэтому бывали какие-то размолвки. Но ничего серьезного — гадостей друг другу мы никогда не делали.
Две звезды из Баку
На Советской эстраде было три звезды из Азербайджана, имевших в своем репертуаре всесоюзные шлягеры. Это
- Рашид Бейбутов ("Я встретил девушку", "Севгилим", "Любимые глаза"... около 10 популярных песен.)
- Муслим Магомаев ("Королева красоты", "Свадьба", "Лучший город Земли", "Синяя вечность", "Чертово колесо" и т.д. Более 20 шлягеров.)
- Полад Бюльбюль оглы ("Позвони", "Шейк", "Как жили мы борясь"... порядка 5 хитов.)
Рашид Меджидович был на 20 лет старше своих более молодых соотечественников.
К тому же, став в 1966 году депутатом Совета Национальностей Верховного Совета СССР, и создав свой театр (1968), постепенно отошел от исполнения песен.
Поэтому Магомаев и Бюльбюль оглы стали единственным представителями высокого уровня, представляющие республику на всесоюзной эстраде. Рядом с ними и близко не было никого. Чуточку приближался квартет "Гая", но это был коллектив...
Немножко отсебятины
Изучая последние недели тему соперничества двух азербайджанских звезд, я пришел к занимательному выводу: оно было завязано не на популярности в СССР, а на отношении к ним внутри республики.
Мне кажется именно это не давало покоя Поладу.
Судите сами. Бюльбюль оглы всегда был больше азербайджанским певцом и композитором, чем советским. С 17 лет писал востребованную внутри республики музыку.
Активно работал и продвигал национальную "мелодику" (не знаю что это такое, но вы поняли). Работал с известными в Азербайджане коллективами. Позже сам руководил ими. (Например, в 1976 году возглавил «Государственный эстрадный ансамбль Азербайджанской ССР».)
Практически безвылазно жил в Баку (за исключением гастролей).
Но стоило появится в городе Муслиму, как Полад отходил на другой план. Причем это касалось не только публики. Музыкальное сообщество и руководство республики совсем по другому относились к Магомаеву.
Квартет "Гая"
Характерный пример вышеописанного это отношения с группой "Гая".
Полад писал для нее, когда это еще был полулюбительский коллектив без названия (1961). Был хорошо знаком со всеми участниками квартета, но никогда не выступал вместе с ними.
Муслим познакомился с музыкантами много позже. Быстро сдружился и не отказывался от совместного исполнения. Более того, когда в 1965 году у "Гая" (тогда "Гуниб") возникли проблемы с заработком, Магомаев согласился на четырехмесячное турне вместе с квартетом по Дальнему Востоку.
Именно в этот тур, группа впервые взяла себе новое название "Гая".
Это я к тому, что Муслим был более открытым.
По крайней мере для земляков, которых не так часто видел. А Полад варился внутри котла, где наверняка были свои подводные течения. Он так не мог.
К тому же, как кажется, у Бюльбюль оглы есть что-то местническое в характере. Не даром, хотя он родился в Баку, всегда подчеркивал, что родом из Шуши. А для Магомаева все жители республики были земляками.
Поэтому, один легко сходился в Баку со всеми, другой, держался чуть в стороне. И чем больше становилась популярность обоих, тем резче эта разница чувствовалась — Полад себя ассоциировал со звездой всесоюзного масштаба, а а Муслим оставался бакинским парнем.
Наверное поэтому, Магомаев стал Народным артистом Азербайджанской ССР в 1971 году (а уже в 1973 - СССР), а Бюльбюль оглы получил азербайджанское звание, только в 1982-ом (хотя давно его заслужил).
Все это не могло не вызывать нехорошие чувства к приятелю, который как минимум по вкладу в Азербайджанское музыкальное искусство, был ему не ровня.
Гейдар Алиев
Гейдар Алиевич, еще будучи Председателем КГБ Азербайджанской ССР, прекрасно знал о двух азербайджанских дарованиях.
Он вообще с особым пиететом относился к деятелям культуры.
Когда Муслим был в опале, именно Алиев подготовил записку Андропову, после чего Магомаеву вновь разрешили выступать на больших площадках.
Поладу уделялось не меньше внимания. Но все-таки отношения к двум талантливым азербайджанцам было разное.
К Бюльбюль оглы, Алиев относился как к гордости республики. Как к ее золотому фонду. То есть ценил его, как очень важную фигуру в азербайджанской культуре.
К Муслиму же отношение было отеческим. Более личным. Как кажется, Гейдар Алиевич оценивал Магомаева в первую очередь как человека.
При этом Алиеву приходилось постоянно мирить двух звезд. Как опытный руководитель, понимая корни всего происходящего, как-то уравновешивать их в республике.
К примеру, в 1975 году Муслим Магомаев создает Азербайджанский государственный эстрадно-симфонический оркестр. Становится его художественным руководителем и начинает гастролировать по всему Советскому Союзу. В перерывах между гастролями, выступает сам за рубежом.
На следующий год (1976), Полада Бюльбюль оглы назначают руководителем Государственного эстрадного ансамбля Азербайджанской ССР. С ансамблем, он посещает несколько десятков стран, восполняя отсутствие личных гастролей за рубеж.
Воспоминания об Г.А. Алиеве
Как Магомаев, так и Бюльбюль, с удовольствием рассказывали о Гейдаре Алиеве.
По их воспоминаниям можно издать отдельную книгу, настолько большой объем информации. Я взял только несколько характерных эпизодов.
Здесь надо учитывать, что цитаты Муслима взяты из книги о его жизни, а Бюльбюля из вопросов о Гейдаре Алиевиче в интервью.
Полад
О полученном:
Когда он уже был Президентом, я сказал ему:
– Гейдар Алиевич, при Вас я получил премию Ленинского комсомола, при Вас начал ездить за границу, Вы предоставили мне первую квартиру в Баку, дали «Волгу», затем звание заслуженного деятеля, народного артиста, и Вы же рекомендовали меня на административную должность. Только министром я стал без Вас, да и то, когда Вы вернулись, оставили меня на этой должности.
– Как ты все хорошо помнишь, – засмеялся он.
Говоря о "подарках" Алиева, Бюльбюль оглы не упомянул очень важное. Он не просто получил квартиру от Первого Секретаря, но за ним сохранилась и прежняя (в отличие от Муслима).
В ней, в 1976 году, он с мамой создаст музей отца. Официальная церемония открытия которого состоится только в 1982 году, когда ему отдадут еще и бывшую квартиру Магомаевых.
На церемонии открытия будет присутствовать Алиев.
Через пять месяцев, он переведется в Москву. Но начавшиеся в Шуше работы по созданию еще одного дома-музея Бюльбюля продолжатся. В 1983 году откроется музей и там.
Интересно, что этот момент не вызвал никаких разногласий между приятелями. То ли Гейдар Алиевич сумел донести, то ли Магомаев надеялся, что и его деду отдадут такие почести, но скорее всего сказалось уважение Муслима к отцу Полада. Признание его заслуг.
И еще из воспоминаний об Алиеве:
Поблажек, конечно, не делал, однако к творческим людям у него отношение было иное, чем просто к чиновникам. На любого министра он мог повысить голос, устроить ему «разнос», но в отношении к самому рядовому писателю, художнику, артисту никогда себе этого не позволял. Я чувствовал его доброжелательное отношение к себе. И по тому, как он всегда давал мне высказываться, и по тому, что я мог позволить себе пошутить, рассказать новый анекдот и вообще вести себя более свободно, чем другие чиновники. Я знаю, что на меня многие жаловались – такова уж доля министра культуры. Однако Гейдар Алиевич никогда в резкой форме мне не выговаривал, это всегда звучало как пожелание.
И еще:
В самом начале, когда Гейдар Алиев вернулся, я почувствовал какое-то напряжение. Он еще был главой парламента, но уже практически руководил республикой. Позже я узнал: в глубине души он был недоволен тем, что я не ушел с должности во время правления Народного фронта. Я добился аудиенции и рассказал ему, что если бы я тогда ушел из министерства, то, вернувшись в Баку, он бы уже не застал ни Хореографического училища, ни хоровой капеллы, ни симфонического оркестра, ни балетной труппы театра.
О поддержке и доверии:
В 1995 году земляки-шушинцы выдвинули мою кандидатуру в депутаты Милли Меджлиса первого созыва независимой республики. Но в то время существовала квота из 19 человек, которая оказалась заполнена. И лишь после «благословения» Президента мне разрешили баллотироваться в депутаты. В результате меня выбрали в парламент, и параллельно так получилось, что в это же время я оказался избранным председателем Совета по культурному сотрудничеству стран СНГ. Эти эпизоды говорили о полном доверии ко мне со стороны Гейдара Алиева.
Муслим
Хотя заочно Алиев знал о Магомаеве еще с первых шагов в музыке, личное знакомство произошло только в 1970 году.
Осенью 1970 года готовились торжества по случаю 50-й годовщины установления Советской власти в Армении. Мне позвонили из ЦК компартии Азербайджана и сообщили, что Гейдар Алиевич Алиев включил меня в состав делегации Азербайджана, отправлявшейся в Ереван.
В той поездке, Алиев выступал с поздравительной речью на крупных предприятиях и институтах Армении, а после было несколько концертных номеров от азербайджанских артистов.
После небольшого турне состоялся праздничный ужин и концерт.
Я спел армянскую народную песню на языке оригинала. Мое исполнение понравилось. Сидевший неподалеку от сцены Арам Хачатурян вскочил со стула, поднял вверх большой палец и крикнул: "Муслим, давай что-нибудь из песен Арно!" Я спел несколько песен Бабаджаняна. Затем попросили спеть русскую песню, потом я исполнил азербайджанскую... В общем, вышла полная дружба народов. Но на этом мое выступление не закончилось: собираюсь уходить - не отпускают. Получилось чуть ли не целое отделение концерта. Одним словом, вечер удался. Все были довольны.
Напомню, на тот момент Магомаеву было 25 лет, а Алиеву — 47.
После приема Гейдар Алиевич предложил мне пройтись с ним до гостиницы - вдвоем, без охраны. Поделились впечатлениями о вечере. Потом он спросил: "Может быть, тебе что-нибудь нужно?" Я поблагодарил и сказал, что мне ничего не надо. Хотя нужно было тогда немало. И, прежде всего, разобраться с квартирной проблемой, чтобы у меня были нормальные условия для жизни.
Гейдар Алиевич человек мудрый - он догадывался, почему я у него ни о чем не просил. Думаю, он оценил мой такт и у него появился повод относиться ко мне с уважением, а потом и с любовью. Как и я отношусь к нему. И все же мой квартирный вопрос был решен. Дело было вовсе не в каких-то там просьбах и материальных благах - Алиев стал опекать меня по-отечески. Это не просто слова. Мудрость старших у нас на Востоке почитается превыше всего. Гейдар Алиевич относился к моему дяде Джамалу, как к аксакалу. А теперь уже я считаю за честь точно так же относиться к Гейдару Алиевичу.
Как Муслим стал депутатом:
И вдруг неожиданность: в один прекрасный день мне сказали, что я буду баллотироваться в депутаты Верховного Совета Азербайджана. Я мог ожидать всего, что угодно, но только не этого. Какой из меня государственный деятель? Да и по характеру я неусидчив, а на заседаниях надо сидеть по три-четыре часа, руку поднимать, голосуя за то, о чем имеешь весьма смутное представление. Но Алиев сказал: "Ты же все равно ходишь ко мне, просишь, хлопочешь за других, так уж ходи теперь на законных основаниях и делай то же самое, но как депутат".
О женитьбе:
Еще в пору моей холостяцкой жизни Гейдар Алиевич часто говорил мне: "Тебе давно пора жениться! Ведешь себя плохо". Дело в том, что в Москве, где у меня не было своего жилья, я сначала обитал в гостинице "Россия". Стоило это достаточно дорого, и тогда дядя Джамал предложил мне: "Перебирайся в гостиницу постпредства. Здесь тебе будет подешевле". Действительно, оказалось подешевле, но зато я был, по сути дела, под надзором. Алиеву, минуя дядю Джамала, докладывали о моем поведении: кто, когда ко мне приходит, с кем я вожу дружбу, сколько мы выпили, до какого часа засиделись, когда мои гости разошлись... Сообщали о том, что мальчик гусарит, погуливает... Потому Гейдар Алиевич и уговаривал меня жениться.
И вот пришло время сказать ему: "Гейдар Алиевич, женюсь!" Он обещал принять нас с Тамарой, поздравить. Жили мы с ней тогда в гостинице постпредства. Собрались с друзьями у нас за столом, но ждали приглашения к Гейдару Алиевичу. Наступил вечер, а его все не было. Я знал, что на следующий день Алиев должен был уезжать, и решил, что для встречи с нами у него просто не хватило времени. Потому мы позволили себе погулять до четырех утра. Мой помощник, администратор нашего оркестра Феликс в пять утра принес хаш, и мы стали его есть, чтобы обрести новые силы.
Часов в девять утра позвонил дядя Муслима и попросил приехать в постпредство Азербайджана в Москве.
Пришли мы в здание постпредства. Тамара осталась в приемной, а я по возможности бодро пошел первым в кабинет к Алиеву. Он посмотрел на меня с удивлением:
-Что это у тебя с лицом?
-Я, Гейдар Алиевич, жену к хашу приучал...
- Ну что ж... Поздравляю вас от всего сердца. А посидеть, если хотите, можем в поезде - прокатитесь со мной до Тулы. Тогда уж и тосты будут, и "горько". А водитель за вами поедет туда...
Проехались мы тогда с ветерком. Это был настоящий свадебный поезд: хороший стол, необычная, но очень милая обстановка... Так с легкой руки Гейдара Алиевича мы с Тамарой и мчимся по жизни на своем поезде вот уже четверть века...
В 1977 году умер дядя у которого жил и воспитывался Муслим...
После смерти моего дяди Джамала Гейдар Алиевич отвез гроб на своем самолете, сам его нес, вместе со всеми хоронил, а потом сказал мне: "Муслим, располагай мной как своим близким самым человеком. Ты теперь будешь в моей семье. Когда надо, в любой момент прилетай, по любым вопросам."
