Каково это – взять на борт своего семейного корабля ребят из детдома, особенно если это подростки, у которых почти нет шансов попасть в приемную семью? Почему так важно не ставить несбыточные цели в воспитании и не требовать от приемных детей бесконечной благодарности? Как удается совмещать трудную, ответственную работу с многодетной семьей? Об этом зашел разговор со священником Николаем Хатаговым и его супругой Неониллой. А еще о том, как батюшкаа ездил в зону специальной военной операции, о чем говорил там с солдатами, и почему так важны бойцам письма «из-за ленточки».
Батюшка, в церковной среде многодетные семьи никогда не были редкостью. А в целом в стране большинство семей уже долгие годы довольствовались одним ребенком, в лучшем случае двумя. Вы с матушкой воспитали пятерых.
Отец Николай: Свой сын у нас один, он уже взрослый. Но, видимо, на все воля Господня. Матушка у меня учительница по образованию. Была и директором школы, трудилась и в комитете по образованию. И вот однажды она звонит мне и говорит, что к ней принесли документы на отчуждение девочки от бабушки и передачу ее в детский дом. Словом, пусть матушка сама расскажет…
Матушка Неонилла: Каждый в жизни идет своим путем. Когда я смотрела по телевизору передачи о детских домах, о приемных семьях, мне казалось, что вряд ли бы я смогла решиться взять приемного ребенка, – слишком большая ответственность. Эти мысли были осенью, а весной пришли с документами на отчуждение девочки для перевода в детский дом. И я сразу позвонила батюшке с предложением взять ее в нашу семью. Он ответил: «Ну что, берем». И это была наша первая приемная девочка Валерия.
Потом появился Марк, ее брат. Гораздо позднее, через пять лет, мы взяли к себе Айтеча (в крещении Александра). Последним к нам пришел Евгений.
Это было время, когда в стране только заговорили всерьез об институте приемной семьи. Надо было сломать стереотип, что большая семья или приемная семья, где много детей, – это недостаток средств, бедность. Надо было обществу осознать, что можно быть женщине работающей, даже занимающей большую должность, и в то же время иметь большую семью – со своими или даже приемными детьми.
Надо сказать, что мы брали к себе подростков, у которых в силу возраста не было шансов на усыновление. Особенно мальчиков. И вот мы сказали: чтобы не попал какой-то подросток мальчик в детской дом, мы возьмем. И мы не усыновляли, но дали им возможность жить в семье, в домашней обстановке, в любви и заботе. К тому же в таком статусе они не теряли право на льготы как сироты, на получение жилья, что тоже важно.
Мы никогда не препятствовали, чтобы те дети, у кого были живы кровные родственники, поддерживали с ними отношения, не настраивали их против отца или матери, лишенных родительских прав.
Поначалу было непросто, дети часто болели. Мы их лечили, учили. У Марика были три язвы желудка. Я продолжала работать.
Пять лет прошло. Нашей девочке, Лере, исполнилось девятнадцать лет, она училась в колледже, получила квартиру. Сейчас работает рентгенологом-лаборантом. Марк, ее брат, после колледжа работает автомехаником. Айтеч (Александр) на повара-кондитера выучился. Сейчас проходит службу в Вооруженных силах. Женя учится на художника-оформителя.
Отец Николай: Интересный момент получился у нас: когда мы брали еще детей на каникулы из интерната, началась пандемия. И ребята, которых мы брали на две недели, остались на все лето. Места хватило всем, поскольку у нас свой дом.
Говорят, что самый сложный период – начальный, когда дети только осваиваются в новых для себя условиях. Как это было у вас?
Матушка Неонилла: Мы не ставили себе какие-то нереальные цели. Главное было – лечить, учить, дать возможность получить профессию. Мы с батюшкой тоже шли своим путем. Крестились, воцерковились. Глава семьи не был тогда еще священником. Но через определенное время принял сан. Все это происходило на глазах наших приемных детей.
Несколько лет назад я оставила работу, чтобы полностью посвятить себя семье. К этому времени с нами стали жить старики-родители, нуждающиеся в уходе.
И тут батюшка говорит: «Ну что, может возьмем еще одного?» И мы поехали в интернат за ребенком. Разрешение у нас было на еще одного. Когда приехали, выходят к нам трое, все по шестнадцать-семнадцать лет. Мы взяли в семью Женю, а Сашу и Мишу забирали к себе на каникулы. Так и получилось, что приехали они к нам на весенние каникулы, и из-за пандемии остались до сентября. Ну, и потом по жизни мы их, как могли, патронировали. Они ведь уже взрослые, живут отдельно в своих квартирах. И они знают, что калитка наша для них всегда открыта. Им всегда рады, всегда покормят, чем надо, помогут, посоветуют, если нужен совет.
Ваша семья – семья священника. Как это воспринимали приемные дети?
Матушка Неонилла: Дети приемные все крещеные. Но крестились не сразу. Мы никого не принуждали. Все происходило постепенно, поэтому крещение они принимали осознанно. Бога не отрицают.
Сложно организовывать жизнь в семье, где много детей, а мама работает?
– Матушка Неонилла. На первых порах о сложностях некогда думать: они возникают – ты их проживаешь. А когда уже прошли годы, я просила прощения у детей за то, что у меня такая работа: приходишь усталая из школы и можешь сорваться, сказать что-то резкое. Сегодня мне кажется, что можно было где-то больше уделить им внимания. Хотя сами дети со мной не согласны.
Трудностей было много, но мы понимали, на что шли.
Отец Николай: Мне кажется, не столько важно было просто взять детей. Мы несли это как послушание. Господь детей нам этих дал, и что получилось? Это было духовное возрастание как для нас, так и для них. Оно не прекратилось и по сей день. Мы растем, где-то побеждаем себя, и так продвигаемся потихонечку. И дети нам в этом помогают.
Хотя это было поначалу и страшно. Мы осознавали, что с ними в жизни произошло, что все зло мира, которое выпало на долю этих подростков, возможно, до конца так и не побеждено. Но при всем том, мы в этой войне за их души и сами укрепляемся милостию Божией, и детям помогаем бороться с духовными недостатками, истоки которых – в неблагополучии их прошлой жизни.
Матушка Неонилла: Я считаю, что нельзя никогда ожидать благодарности. Некоторые, когда берут приемного ребенка, думают: я дам ему все самое хорошее, и он это оценит. Самый популярный вопрос, который нам задают: они хоть понимают, как им повезло? Я отвечала: если они вырастут, выучатся и получат профессию, будут иметь свои благополучные семьи – для нас это будет самая большая благодарность.
Отец Николай: Надо соотносить свои дела с заповедями Господними: вложил, сделал доброе дело – забудь. Главное, что у них нет более той озлобленности, которая была в самом начале. Они по-прежнему приходят к нам, видят, как мы относимся к старикам-родителям, общаются с нашими внуками, детьми родного сына Георгия. И это также для них пример любви и заботы в семье. Это тот добрый пример семейных отношений, который поможет уже в их семьях. Матушка у нас занимает особое место.
Семья у нас как корабль, где движущие паруса – конечно, вера. И самое главное – не попасть в штиль. Без скорбей невозможно. Серафим Саровский говорил, что без скорбей нет спасения. Мы принимаем их как некое послушание. Господь нам помогает.
Матушка Неонилла: Мастеровой у нас батюшка. Марик учился на автомеханика, батюшка тоже ему много показывал и подсказывал.
Мальчики к вам, батюшка, наверно, вообще больше обращались.
Отец Николай: Нет, больше к матушке. Они как к матери к ней тянулись: сначала мама, а потом папа. Дело в том, что я в служебные дни рано встаю, уезжаю в станицу Даховскую. А они больше с матушкой, и сокровенным больше все-таки с ней делились поэтому.
Правда, было, что Женя обращался ко мне с душевными болями из-за проблем, я у него спрашивал: «А ты молишься, а утреннее правило исполняешь?» – «Нет». – «А ты попробуй молиться, понуждай себя к молитве». Но строем в храм мы их не водили.
Не знаю, может быть по немощи своей мы и не дали им столько любви, сколько хотелось бы. Но все-таки, идя по этому пути, у нас что-то получается. И наши приемные дети, глядя на нас, тоже стараются выбрать свой жизненный путь и идти по нему. Научались сначала понимать, а потом прощать.
Матушка Неонилла: Главное, что Господь покрывает все. Так же и в духовной жизни. Вот хотя бы наша Лера. Она крестилась, ходила в храм время от времени на праздники, на причастие. Сейчас ей уже 26 лет. И когда у нее или у ее подруги какие-то проблемы, она знает дорогу в храм. Под благословение к батюшке они все подходят – не потому, что так надо, а от души.
Несмотря на большую семью и богослужебные труды, вы, батюшка, как и другие священники епархии, выезжаете к бойцам в район специальной военной операции. Что вы там видели и слышали?
Отец Николай: это сегодня серьезное испытание не только для тех, кто на «передке», но и для жителей всей страны. Как хирургическая операция нужна больному для выздоровления, так и нашей стране, видимо, необходимо такое хирургическое вмешательство, посланное Богом для духовного очищения. Это такая очередная милость Божия, явленная нам. И наши воины очищают там свои грехи: или кровью спасают себя для вечности, или исправляют свое отношение к жизни. Не раз слышал от них: «Знаете, батюшка, как много это значит».
Волонтеры с нами поехали и повезли туда детские письма. И там один парень говорит: «Батюшка, я, было, в уныние впал: как кроты роем эти ямы… холод, сырость… А тут привезли письмо, которое написала девочка, я читаю (он мне показывает письмо), и на душе теплеет от ее добрых слов».
Владыка также благословил меня еще окормлять воинскую часть, там есть передвижной храм Архистратига Божия Михаила и прочих Сил Бесплотных. И вот сидят ребята человек восемьдесят, поначалу без особого внимания, но постепенно начинают прислушиваться. Понятно, что жизнь их до армии была заполнена смартфонами, и о душе никто из них не думал. А душа к этому времени уже и грехами повреждена. И вот беседую с ними, и постепенно в глазах появляется заинтересованность. Спрашиваю: «Есть вопросы?» – «Нет-нет, продолжайте, говорите».
Что касается СВО, то изначально меня подвиг на это мой крестный отец Георгий Сычев из Питера. Два раза мы с ним и с казаками там были. А вообще для священников наше воинство – это тоже воинство Христово. Мы изначально должны стремиться быть такими воинами.
Не обошлось и без искушений. Когда первый раз поехали, застряли в поле, противник неподалеку. Ребята говорят: «Нам нельзя стоять». Одну машину застрявшую они из грязи выдернули, а вторую машину мы, помолившись, сами вытащили. Бойцы тросом дергали – и никак. А мы помолились и вытащили. Они даже удивились. В общем, для меня это тоже был новый опыт. Я хоть и служил срочную, но тут была реальная опасность: ощущаешь макушкой, что сверху на тебя смотрят чужие «птички».
Да, война – это зло в любом случае. Но мы видим уже и добрые плоды. Видим героев, которые совершают подвиги «за други своя».
Но я вот что хочу сказать: не меньшее зло та война, которая идет в душах людей. Отцы говорят, что пока не прекратятся аборты, по крайней мере за наш счет, в целом в стране зло не победить. Не нужна лукавая толерантность. Мы видим подвижки в правительстве, у духовенства появляется возможность в школах с детьми заниматься. Когда духовные ориентиры у молодежи будут правильные, только тогда семьи будут крепкие и многодетные.
Беседовала монахиня Сосанна
Публикация газеты
«Майкопский православный вестник»
