Матери, жены, сестры и дочери «врагов народа» попадали в ГУЛАГ, также туда отправлялись осужденные за свой «длинный язык» и по доносам тех, кто позавидовал. Сохранились воспоминания женщин, прошедших через все эти лишения, страх и подлость… В этой статье я воспользовался документальными свидетельствами узниц этого страшного лагеря для заключенных: Валентины Яснопольской, Нины Гаген-Торн, Анны Лариной-Бухариной и Ирины Пиотровской- Янковской. Как же жили женщины в ГУЛАГе?
Гребли и невиновных
Начну с того, что в воспоминаниях Анны Лариной-Бухариной есть одна интересная история. Вместе с Анной отбывала срок женщина, которую звали Диной. Она была родом из Одессы и много лет назад ее оставил муж – одну с двумя детьми. Он просто исчез, и лет 10 она о бывшем ничего не слышала, пока не была арестована как «жена врага народа».
Выяснилось, что мужчина уехал на другой конец страны, там смог занять высокий пост в партии, но его коснулись репрессии. А Дина… она же официально не расторгла брак, потому тоже пошла по статье. И никакие доводы, что мужа не видела много лет, не помогли.
Так что попасть в ГУЛАГ было очень просто… а вот выбраться из тяжелых тисков почти невозможно до самого конца срока. Правда, были и оптимистки, которые каждый праздник надеялись, что вот-вот дадут амнистию и «заживем»… Между тем жизнь шла своим чередом.
Условия проживания в ГУЛАГе
Жилье для женщин в лагерях ничем не отличалось – такие же холодные бараки, что и для мужчин. Правда, нередко там было подобие уюта – женщины же все-таки – им выделяли тумбочки, одну на две койки, не так тесно ставили нары, и иногда на окнах даже были занавесочки из марли.
В середине барака стоял стол – его накрывали белой скатертью. Но никто, кроме дневальной, за ним никогда почти и не сидел. Женщины сильно уставали после работ. Приходили, по-быстрому мылись в раковине или в тазике и ложились спать. Поскорее бы забыться в сон, а рано утром снова вставать на работу. Без выходных. Лишь раз в месяц отличившимся в выполнении производственного плана давали выходной.
Везде расположение и число бараков было, конечно, разным. Например, по воспоминаниям Нины Гаген-Торн, там, где она отбывала свой срок. Было 12 бараков, где жили заключенные. Помимо этого столовая, медпункт, баня, склад и контора начальников лагеря. Нина трудилась на швейной фабрике – она занимала 4 огромных барака, с той разницей, что внутри было два ряда длинных столов со швейными машинками. Женщины сидели так плотно, что места было лишь на то, чтобы вертеть ручку машинки и поправлять детали того, что шили.
Работа
Встав рано утром, женщины приводили себя в порядок, и сразу становились на перекличку. Потом строем шли на работу через проходную. Рабочий день длился 10 часов – по конвейеру заключенные прошивали свои детали одежды или другие тюремные заказы. Также строем шли в столовую на обед, а вечером на ужин.
Если же за 10 часов зечка не успевала выполнить норму, то ей приходилось еще 1-2 часа просиживать за машинкой. Если и так не успевала, то штраф: снимали второе блюдо или делали меньше пайку хлеба. А вот тот, кто перевыполнял свой план, в выходной (который обычно устраивался в конце месяца) разрешались «танцы и мальчики». Под конвоем к женщинам приходили мужчины, что трудились на мебельном производстве в мужском лагере. «Вечеринка» проводилась в столовой, играли обычно на баяне.
Другая бывшая узница Ирина Пиотровская попала не на швейную фабрику, а на строительство железнодорожного полотна. Это очень тяжелый труд: женщины наравне с мужчинами в тачках возили грунт и камни, укладывали шпалы, рельсы. Питание было скудное, и не восполняло потраченную на этой работе энергию. Почти все, кто там работал, за короткое время превращались в худое «подобие» человека. Многие не выдерживали тяжелого труда и умирали.
По воспоминаниям Ирины, лучше всего было тем, кто изначально выглядел слабеньким. Их обычно отправляли на подсобные хозяйственные работы или обслуживать начальство, мыть бараки, посуду и т.п. Постепенно женщины приспосабливались и некоторые жили весьма неплохо. Крепким же везло меньше: «их нещадно мололи в мясорубке производства».
Отбор происходил следующим образом: новеньких отправляли в баню, а дальше, без одежды на «осмотр». На осмотре были не только медики, но и начальники лагеря, совместно они определяли, куда какую женщину определить. Потом выдавалась лагерная одежда и шло распределение по баракам.
Отдельные категории
Пожилые женщины в возрасте от 60 до 80 лет, которые по умолчанию уже были слабосильными, отправлялись в отдельный барак. Его, по словам Яснопольской, шутя называли «бараком малолеток». Был и другой отдельно стоящий барак, в котором содержались женщины, осужденные за «легкое поведение». Среди них было много тех, кто страдал венерическими заболеваниями.
Еще один отдельно стоящий барак назывался «мамочкиным» - там содержались женщины, которые были арестованы вместе с малышами или же рожали уже в лагере. Яснопольская отмечала, что к детишкам в лагере тянулись все женщины. И их матерей знали чаще всего по имени ребенка – «Василькина мама», «Любашина мама» или «Ванюшкина мама». Часто другие женщины даже и не знали, как на самом деле зовут саму маму ребенка.
