Всем утра доброго, дня отменного, вечера уютного, ночи покойной, ave, salute или как вам угодно!
Нынче мы продолжим начатую когда-то традицию "... сего дня..." - бродить по необъятным архивам циклов-дайджестов "РУССКАГО РЕЗОНЕРА" и выуживать оттуда нечто... занятное. Например, вот такую - ничего не значащую, казалось бы, дату, связанную, тем не менее, с немалым количеством интересных исторических персонажей и более всего напоминающую многослойную матрёшку.
Не письмо - целый рассказ, с замечательно выписанными портретами русского общества в Швейцарии шлёт из тамошнего Интерлакена тётушке Татьяне Александровне Ергольской Лев Толстой 17 мая 1857 года.
- "Пишу вам из Интерлакена, куда я приехал сегодня вечером. Город этот считается самым красивым в Швейцарии, и я думаю, это верно, поскольку я мог любоваться им в этот вечер. Я уже сообщал вам, дорогая тетенька, о том замечательном русском обществе, с которым я провел эти два месяца на берегу Женевского озера; но как я был счастлив встретиться и поселиться с подобными людьми, я это чувствую только теперь, когда я в разлуке с ними. Просто на подбор превосходные люди все. 1) Пущин — старик 56 лет, бывший разжалован за 14 число, служивший солдатом на Кавказе; самый откровенный, добрый и всегда одинаково веселый и молодой сердцем человек в мире и притом высокий християнин; 2) его жена — вся доброта и самопожертвование, очень набожная и восторженная старушка, но еще очень свежая. Потом Рябинин, которого Сережа знает, добрейший старый холостяк, который живет только для своих друзей и самый веселый товарищ. Эти три лица так любят друг друга, что не разберешь, кто чей муж и чей брат. С ними я жил в одном доме и проводил целые дни. Потом соседи наши за версту, князь и княгиня Мещерские (урожденная Карамзина), немножко аристократы, но чрезвычайно добрые люди; у них 15-тилетняя дочь, красавица, добрая и славная барышня, и, наконец, сестра Мещерской Лиза Карамзина, старая барышня, лет за 30, обожающая свою племянницу, свою сестру, своего зятя и всех на свете. Я ее шутя прозвал — пример самоотвержения, и действительно ей подобную я знаю только вас в этом роде... Невозможно рассказать вам, как дружно, просто, мило и весело мы проводим время в этом прелестном краю и в лучшее время года. Теперь все разъехались, и я не мог оставаться один, взял с собой молодого мальчика Поливанова, которого мне поручила мать, и пошел пешком ходить по Швейцарии. Я прошел уже 3 дня, верст 100. Я, слава богу, здоров, но признаюсь, грустно вспомнить о прошедших чудесных 2 месяцах, которые останутся одним из лучших воспоминаний моей жизни. — Прощайте, chère tante! целую ваши руки..."
Чуть позже вы поймёте - для чего я нарочно выделил некоторые фразы...
Вот уж и правда - какое чудесное общество! Конечно, самые интересные здесь - "немножко аристократы" Мещерские с дочерью и Лиза Карамзина. Дочь обласканного Государем историографа Карамзина Екатерина - личность сама по себе знаковая. Помните это - у Леонида Филатова? "Что случилось с Мухою, резвой хохотушкой?.. Муха – не поверите!— сделалась иной! Не вульгарной Мухою, а пикантной Мушкой Над прелестным ротиком Е. Карамзиной..."
С детства круг общения Екатерины Николаевны - Вяземский (дядя), Жуковский, Пушкин... Она была одной из немногих в тогдашнем столичном свете, кто посмел иметь резко отрицательную позицию по отношению к обстоятельствам дуэли последнего. "Гнусный обольститель и проходимец, у которого... три отечества и два имени" - такова её меткая характеристика всеобщему любимцу Дантесу. Точнее не скажешь! Муж её - князь Пётр Николаевич, человек был и правда - добрый, славный, но касательно ума - супруге не чета, в их доме полновластною царицей была Екатерина Николаевна. А теперь - очень интересная деталь! Что там пишет Толстой тётушке о Мещерских? "Немножко аристократы, но чрезвычайно добрые люди... Лиза Карамзина... пример самоотвержения". Мимими... А вот выдержка из его дневника от 12 апреля того же года:
- "...Обедалъ гадко въ Vеvеу. Лизавета Карамзина хорошая, но выработанная, поэтому тяжелая особа. Чай пилъ съ батюшкой у Пущиныхъ. Вечеромъ у Карамзиной. Мещерскiе отвратительные, тупые, уверенные въ своей доброте, озлобленные консерваторы"
Ай-ай, какой чудный образчик двуличия... Тётушку, верно, расстраивать не хочется ядом суждений?
Дочь Мещерских Екатерина Петровна - по определению Толстого, которому, как мы поняли, доверяться особенно не стоит, "красавица, добрая и славная барышня" - в 1871 году выходит замуж за адъютанта Великого Князя Николая Николаевича графа Владимира Клейнмихеля. Она заметна при дворе (не солгал Толстой) - высокая, золотоволосая, считается одной из первых красавиц. У них - четверо детей, двоих из которых - Петра и Николая - ждёт ужасная участь, их расстреляют в 1918-м.
И у нас, пожалуй, осталась Елизавета Николаевна - "тяжёлая особа" по определению нашего, страдающего дуализмом мнений, классика. Вот тут - ниже - вся она!
"Я так счастлива с некоторых пор. На сердце у меня спокойно, я хорошо понимаю, зачем дана жизнь. Прежде я была беспокойной, потому что хотела во что бы то ни стало человеческого счастья. Но понемногу душа моя прояснилась, я поняла, что должна выбрать тесный путь. Меня огорчает единственно то, что, несмотря на решение посвятить себя Богу, я часто совершаю дурные поступки и мое повседневное настроение сильно отличается от настроения во время молитвы. Мне часто бывает трудно обратить душу к Богу. Это меня беспокоит и волнует. Прежде я теряла мужество и совсем переставала заниматься работой души, потому что не верила в ее пользу. Но это гордыня и отсутствие терпения. Теперь я не хочу больше удаляться от Бога. Я буду просить Его так долго, пока Он, наконец, не смилуется и не поможет мне всегда и во всем чувствовать Его волю. Так хорошо знать, что Он здесь, так спокойно и безмятежно! Чувствуешь в себе силу только тогда, когда пребываешь в Боге, так что долой волнения, суету, сомнения и желание нравиться, нужно быть просто самой собой, исполнять волю Божию, а не то, что нравится кому–то. Нужно не кичиться, не возноситься, не впадать в уныние, чувствовать себя цельной, а не разбитой на тысячу противоречивых «я». И в сердце появится ощущение теплоты и полноты – это и есть истинное счастье"
Елизавета Николаевна после смерти матери жила в доме сестры, Екатерины Николаевны Мещерской, посвятив себя воспитанию троих её детей. Средств к существованию у неё не было никаких - за исключением пенсии, назначенной Государем как дочери императорского историографа.
Не знаю - как ваше, уважаемый читатель, а моё мнение о Льве Николаевиче даже после поимки его на примере отменной неискренности, ничуть не изменилось. И милая тётушка Ергольская, верно, осталась довольна плакатно-восторженным штилем письма из Швейцарии, и мы, быть может, вспомнили самих же себя... Придёшь этак с вечера, на котором встречено было много не самых близких тебе людей, да и скажешь, зевая, жене: "Но эти Петровы, конечно... до чего тяжёлые люди! А уж Маша их - раскрашена как прости господи!.." А Петровы в ту же самую минуту примерно то же говорят о вас, хотя ещё каких-то три часа назад взяли с вас слово, что вы непременно будете у них следующей пятницей...
Вот так... Прочитали оборотную страничку нашего календаря, вспомнили немного то-сё, и... Живём себе дальше!
С признательностью за прочтение, мира, душевного равновесия и здоровья нам всем, и, как говаривал один бывший юрисконсульт, «держитесь там», искренне Ваш – Русскiй РезонёрЪ
Предыдущие выпуски "... сего дня...", а также много ещё чего - в каталоге "РУССКiЙ РЕЗОНЕРЪ" LIVE
ЗДЕСЬ - "Русскiй РезонёрЪ" ИЗБРАННОЕ. Сокращённый гид по каналу
