Тридцать пятая отдельная бригада железнодорожных войск, так называемая «Муромская» (по первоначальному месту дислокации) на тот момент располагалась в Тынде. Подчинённые отдельные батальоны также были разбросаны по Тынде и окрестностям. Все дружно строили БАМ. А так как строительство велось уже очень далеко от Тынды, то полевые городки частей располагались в нескольких сотнях километров к востоку, вдоль строящейся трассы. Там же, на 444 км. восточного участка БАМ, располагался и полевой городок управления, так называемое «хозяйство тов. Галаган Ю.С.».
Юрий Сергеевич Галаган тогда командовал всем этим соединением. Сквозное железнодорожное движение по всему восточному БАМу формально было уже открыто, но предстояло сделать ещё очень много. Тело железнодорожной насыпи в условиях подстилающих вечномёрзлых грунтов вело себя нестабильно, постоянно приходилось следить за планово-высотным положением пути, и, при необходимости, подсыпать грунт в тело насыпи, а то и балласт из щебня или крупного песка. По законам физики, для завершения процессов естественной усадки и самоуплотнения подстилающих грунтов нужно было определённое время, несколько лет. Но строителям ждать некогда, движение открыто в срок, а теперь нужно продолжать работы.
На календаре у нас – ранняя весна 1986 года. Пассажирского движения по железной дороге на участке «хозяйства тов. Галаган Ю.С.» нет, грузового, впрочем, тоже. Меня забрасывают вертолётом Ми-8 из Тынды прямо в полевой городок управления, на 444-й километр восточного участка БАМ. Полевой городок управления находится в полутора километрах в сторону от притрассовой временной автомобильной дороги. Отсыпанная вертолётная площадка расположена справа, перед контрольно-пропускным пунктом (КПП). КПП – это шлагбаум и маленькая будочка - «вагончик». В будочке – старинный полевой телефон солидных размеров, на корпусе имеется табличка на английском языке, там сказано, что этот аппарат изготовлен в США в 1944 году. Видимо, попал к нам в страну по «ленд-лизу». И оказался в далёкой сибирской тайге.
Войдём на территорию городка и окинем его взглядом, слева-направо. Сразу же возле КПП, слева от нас, расположены два щитовых домика приличного вида. В одном проживает командир или главный инженер соединения (когда приезжает на трассу). Это так называемый «командирский коттедж». Второй домик называется «московский коттедж», обычно он пустует. В нём останавливаются прибывающие с проверкой представители вышестоящего командования, в том числе и из Москвы, из Главного Управления Железнодорожных войск (ГУ ЖДВ). Далее слева располагается бревенчатый домик, где находится кухня (готовят в ней на всех, на солдат и на офицеров) и офицерская столовая. Посередине площадки стоит большой одноэтажный барак со входом по центру и крылечком. Это – здание штаба. Тут расположены: пост дежурного по городку, узел связи, клубная комната с телевизором и многочисленными агитационными плакатами, а также комнаты для проживания офицеров и прапорщиков, по два человека в каждой комнате. Отдельная комната – для старшего офицера.
За зданием штаба расположены два очень важных здания – баня и котельная. Котельная по трубам отапливает все здания городка, трубы в коробах - «тепляках» проложены по поверхности, как и всюду в зоне вечной мерзлоты.
Далее, правее – ещё один одноэтажный барак, вход с торца здания. Это казарма рядового и сержантского состава. Ещё правее – территория автопарка. Тут стоят, в боксах или под навесами, машины полевого городка управления. Пара «УАЗиков», три или четыре ЗИЛ-131, один из которых с цистерной для перевозки воды, остальные – бортовые, для перевозки всего, что понадобится. В отдельном боксе стоит так называемый «автобус». Это такой же грузовик, но вместо кузова у него салон с окошками и сиденьями внутри. Ещё внутри имеется печка. Хорошая вещь – «автобус», только залезать в этот салон высоковато, по вертикальной лесенке.
И ещё в одном большом боксе располагаются два больших дизельных генератора, в виде автомобильных прицепов. Один – основной, другой – резервный. Основной генератор работает непрерывно и снабжает электричеством весь городок.
Далее, замыкая круг, мы можем видеть два вахтовых вагончика в виде огромных, как бы положенных набок, бочек («модный» в те годы дизайн) и ещё один вагончик, классический, щитовой конструкции. В бочках поселяются офицеры и прапорщики, прибывающие в городок управления на короткое время, при объявлении учений или каких-то авральных работ (в случае Железнодорожных войск – это практически одно и то же). В классическом вагончике проживает прапорщик Алексеев, на котором держится вся хозяйственная жизнь городка. Прапорщик Алексеев настолько «малогабаритный» по своей комплекции, что даже портупея у него необычного, «нулевого» размера, прислана из Тынды по спецзаказу.
Ну и, наконец, в центре – площадка для построений личного состава, рядом с ней – флагшток и «почётная доска» - стенд с результатами соревнования батальонов, входящих в состав соединения.
Напомню, что моя должность на данный момент времени – начальник строительной лаборатории. Вот только никакой такой лаборатории фактически в бригаде нет. В Тынде мне показали железнодорожный вагон (без двери), в котором когда-то было установлено оборудование передвижной лаборатории строительных материалов. Я не знаю, были ли под этим вагоном рельсы. Его так занесло песком, который вода по весне смывала со склона выемки, что в вагон можно было легко войти по плотному песку, прямо внутрь (откатная дверь отсутствовала). Войти – и ощутить пустоту. Внутри ничего не сохранилось, кроме большой станины от копра Педжа (испытание металлов на ударную вязкость). Видимо станина оказалась настолько тяжёлой, что её так и не смогли унести.
Командир бригады полковник Галаган и главный инженер подполковник Манаев придумали, как лучше (с пользой для строительства) будет меня «трудоустроить». Решили, что фактически я буду постоянно находиться в полевом городке на 444 км. БАМ и выполнять там обязанности производственного диспетчера.
Каждый день, ближе к вечеру, я выезжал на попутной машине на строительные объекты какого-нибудь батальона, выяснял, какие работы велись и сколько выполнено за день. Затем я возвращался в полевой городок, дозванивался (через наш узел связи) до остальных батальонов и узнавал такие же сведения. Всё это заносилось в специальную тетрадку большого формата, на 96 листов, в клеёнчатой обложке. Напомню, на дворе 1986 год, никаких портативных компьютеров и никаких мобильных телефонов тогда ещё не изобрели.
В зависимости от разных обстоятельств, иногда цифры из батальонов давали завышенные, иногда – наоборот, заниженные. Так что, периодически, надо было всё наблюдать своими глазами. А ещё ведь нужно было, например, распределить общую выработку между двумя экскаваторами в карьере, в соответствии с реалиями строительных работ. А потом – подвести итоги трудового дня не только по каждому батальону, но и в целом по бригаде. Но и это ещё не всё. Теперь нужно сравнить полученные цифры с плановыми показателями и откорректировать их так, чтобы они этим показателям соответствовали. Ещё нужно было постоянно приводить в соответствие (вручную!) выработку грунта в карьерах, объём перевозок и объём выгрузки. Ведь это должны быть одни и те же объёмы грунта! А ещё нужно было согласовывать полученные сведения, например, с поездным диспетчером. Если по грузоперевозкам на прошедший день числилась только выгрузка грунта в насыпь, то нельзя было указывать ещё и выгрузку балласта. И указывать нужно было именно по тому батальону, на чьём участке эта выгрузка была произведена.
С непривычки голова шла кругом. А «двойная бухгалтерия» (план и реальность) постоянно приводила к ошибкам в арифметике. И этими вычислениями приходилось заниматься всю ночь. Каждую ночь. То есть, «всю ночь занимался я сверкой и сводкой» (оба последних слова писать слитно, а не то, что вы подумали).
И каждые сутки ранним утром с итоговыми цифрами я уже шёл к командирскому коттеджу и передавал эти цифры лично Ю.С. Галагану. Командир вскоре докладывал эти мои цифры вышестоящему командованию на ежедневном селекторном совещании, по радио. А потом, если случались нестыковки, вызывал меня к себе и устраивал «разнос»: «Какой же ты инженер-расчётчик, – строго спрашивал меня Юрий Сергеевич – если не можешь так посчитать, чтобы цифры совпадали?»
Очень скоро я научился так ловко учитывать одновременно множество различных строительных работ, что замечаний ко мне уже почти не было.
После доклада ранним утром командиру, я шёл на утреннее построение, потом на завтрак – и отправлялся спать. Встав по будильнику к обеду, я после обеда забирал на кухне перекус (вместо ужина) – и ехал на попутной машине на очередной строительный объект, в один из батальонов нашей бригады. И всё повторялось вновь. Таблицы наполнялись цифрами, а ночью вычислялись все результаты за очередные сутки.
Наибольший объём работы в качестве производственного диспетчера мне пришлось выполнять во время так называемых «учений». Учения в нашем соединении были объявлены, естественно, в связи с производственной необходимостью. Никакого оружия никому не выдавалось, да в этом и не было нужды. В преамбуле Приказа было сказано что-то внушительное и правильное, вроде «…синие нанесли фланговые удары по тылам зелёных…» и тому подобное, Но далее уже следовала наша, специфическая конкретика: «В связи с выше изложенным, войсковой части номер такой-то в срок трое суток, начиная с 08 часов 00 минут такого-то августа 1986 года, завершить бетонирование водоотводного лотка на таком-то пикете такого-то километра восточного участка БАМ». После чего производственные работы для указанной воинской части на трое суток переводились на круглосуточный режим, смежные части поставляли ей всё необходимое также в авральном режиме.
Так незаметно прошли всё лето и начало осени 1986 года. К концу лета в результате выполненных работ состояние насыпи железнодорожного пути настолько улучшилось, что по нашему участку уже запустили регулярный пассажирский поезд. Командир наш вернулся в Тынду, а объём моей ежесуточной работы производственного диспетчера существенно уменьшился, так же существенно снизилась и острота всех вышеописанных проблем. В итоге я далее так и проработал, фактически, производственным диспетчером, до самого конца своего срока службы, до начала сентября 1987 года.
Продолжение следует.
