- Живём в деревне, а всё с магазина. Непорядок. Надобно хоть какую животинку завесть. Всё ж мясо на зиму. Лето скоро – травка пойдёть. Будеть чем кормить. Да, и энтих охломонов к труду приучать надобно, - кивала бабка Фёкла на Соньку и Саньку.
- Ага, и Андрюху тоже, - поддерживал её Санька, - а то вон без дела зачах пацан совсем. Мы с Сонькой в 7 лет уже снег во дворе чистили, и грядки поливали, и куриц кормили, с отцом в лес ходили, картошку копали. А этот всё сиднем сидит. Маааааленький. Как же.
- И он помогать станеть, что сможеть. И вообще, веселей с хозяйством во дворе. Стайку какую-никакую можно сколотить на лето для двух поросят да бычка маленького, - она поглядывала на зятя, ожидая поддержки.
Отец мясо любил. За живностью ухаживать тоже не отказывался никогда, поэтому соглашался с бабкой, но условие всё же своё ставил:
- Сколочу, конечно, куда ж я денусь. И деньжат для покупки поросят и бычка найдём, но уж вы, Фёкла Васильевна, откажитесь тогда от пыток голодом во время ваших постов. Договорились?
Он с надеждой смотрел на любимую тёщу.
- Мели Емеля – твоя неделя. Этой когда ж я тебя морила голодом-то? Всегда готовила во время постов, чего положено. А ты ишшо и салом баловался. Думаешь, я не видела, как ты его с кладовки таскаешь? – укоряла зятя бабка.
А тот только похохатывал от такого напора.
Но сдался, не выдержав бабкиных ежедневных просьб, и весной всё же слепил из подручного материала стайку-засыпуху, в которой вскоре и поселились два безымянных поросёнка и рыжий двухмесячный бычок, Мишка.
***
На поросят Санька внимания не обращал. Неинтересная это живность: только жрать без меры да визжать, когда корм кончится.
О Санькиных непростых отношениях с бычками здесь
А вот телёнок. Бычок. Это было интересно. Душа бывшего тореадора просила продолжения. Санька обихаживал Мишку, как мог и как умел. А ухаживать за ним внучкА учила бабка. Учила, надо сказать, хорошо, потому как уже через неделю Санёк своего питомца поил, косил серпом ему молодую травку, угощал очистками, чесал за ушком и поглаживал только проклюнувшиеся на кудрявом бычьем лбу рожки. За это бабка ему неоднократно пеняла:
- Не тронь рога-то. Бодучий будеть.
Но Санькина своенравность не признавала правоту старшего, умудрённого опытом поколения. Бычок пил и ел – Санька оглаживал своего питомца меж ушей и трогал-шевелил его зародившиеся рожки. А тот, млея от ласки, сам подставлял СанькУ свой широкий лоб. В небольшом загончике они устраивали игры- догоняшки. Санёк бегал от бычка – тот следом. Догонял своего хозяина бычок и поддевал сзади головой. Санька только смеялся - сил у маленького бычка было пока немного, удары под задок были мало чувствительны.
- Смотри, Санька, он же вырастет, куда ты лететь от него будешь, - вступала с предостережениями мама.
Но сынок был глух и к её увещеваниям.
- Сам с усам, - качала головой бабка.
***
И ещё одно было увлечение у Мишки. Очень уж ему нравилось Санькину фуфайку* лизать. И чем она ему так приглянулась - не понятно. Стоит эта парочка в загончике, Санёк поглаживает кучерявую головёнку своего дружка, а тот лижет-лижет рукав Санькиной одёжки своим шершавым языком. Бабка предполагала, что, когда-то, готовя быку пойло, тот сыпанул на рукав соли. Слизав её раз, он, облизывая одёжку, надеялся, что вкусняшка на ней снова будет. Вскоре Мишка кидался облизывать уже каждого, кто в стайку входил. Отец и мама его отталкивали, бабка батожком охаживала, Сонька старалась удрать. Очень уж не хотелось ласк слюнявых. А этот баловник вскоре уж и не разбирал где и чего лизать – куда попадал его язык-скребок, то и ладно. Рос Мишка не по дням, а по часам. Вот уж вместо шаловливого бычка-маломерки, хороший такой, увесистый бычара-подросток. Не взрослый ещё, но уж и не ребёнок вовсе.
***
Сонька сидела возле окна и читала. В доме тишина и спокойствие – все на улице. Деньки конца лета на вес золота. Кто в огороде работает, кто на лавочке возле дома лясы точит, кто на стадионе в футбол играет, кто столярные работы во дворе затеял. При деле домашние. Сонька всё порученное ей переделала – теперь и почитать можно. С чистой совестью. С желанием. Никто слова против не скажет. Заслужила. Заработала. Имеет право.
Вдруг шум и гам во дворе. Голоса слышны - случилось что-то. Тут и Андрюшкины тоненькие трели, и бабкины ворчливые, и отец ругается…
Сонька на крыльцо. Такого представления давным–давно не было на их подворье. Хорошо смотреть на него с крылечка высокого, будто со сцены. Начало, правда, со слов отца восстановлено.
Во двор выбрался Мишка. Как у него это получилось, то не ясно. Отец, который мастерил что-то под навесом, оглянулся, а тот уже чью-то рубашонку, повешенную для просушки на верёвку, жуёт. Хозяин к нему, отобрать вещь попытался. Не тут-то было. Тут и Андрейка с бабкой подоспели, и мать из огорода прибежала. Попытались, было, усмирить бычка. Да тот не захотел усмиряться и в загон возвращаться. Понравилось на свободе. Видно, решил, что играют с ним. Мычит, рубашка клетчатая во рту, жмякает он её от души:
- Муу-муууу! Вкусно же! Нууу! – орёт, не соглашается в неволю идти.
Тут главный воспитатель в ворота - то Санька, пламенно любимый Мишкой. Тот к нему кинулся, пожаловаться на домашних решил. Мол, чего это они меня выдворяют, жить, как хочется не позволяют.
- Не троньте его, отойдите. Сейчас я его сам загоню.
Команды никто не ослушался. Подались в сторону зрители. А Санька понёсся по двору к загончику - Мишка за ним. Как же не поиграть-то, коль так удачно сложилось всё.
Скорость у них была разная. Оказывается, Санька бегал куда медленнее, чем его рогатый товарищ. Догнал бычок СанькА возле навозной кучи да как поддал ему под зад своими уже чуть отросшими рожками, что тот и сунулся носом в ту самую кучу. А бычок продолжает играть, шпыняет пацана по зад, словно предлагая:
- Ну, вставай, давай ещё побегаем. Весело же.
Весовые категории у друзей, как выяснилось, тоже уже разные. Санька кулдыхнулся носом подале, уже в свежий навоз, недавно выброшенный отцом из стайки. Только после этого подхватился и вскочил на заборчик, удирая от разочарованного таким пренебрежительным отношением бычка.
Тут уж отец подоспел и калитку захлопнул - Мишка оказался в неволе и обиженно замычал.
Всё семейство разглядывало Саньку, сидевшего на заборе. Красавчик тот еще!
- Ты у нас сегодня чумазее поросёнка, - хохотал отец.
Отмывался Санька в холодной баньке, домой его такого симпатичного не пустили. Синяки на филейной части в этот раз он лечил сам, бабке смазывать раны боевые не позволил.
- В следующий раз жена уже лечить станет, - подсмеивался над сынком отец.
Фуфа́йка* — преимущественно тёплая нательная одежда, закрывающая туловище и руки. В этом значении слово известно в русском языке с 1765 года.
Кто ещё не читал о приключениях Соньки и Саньки, подписывайтесь на канал и знакомьтесь со сборником "Неслухи"
Рассказы из серии "Диалоги Рыжего" по ссылке
Продолжение рассказов о Соньке и Саньке в подборке "Другое детство" и новая подборка "От судьбы не уйдёшь"
Добро пожаловать на канал.Читайте, подписывайтесь, комментируйте, ставьте лайки. Это помогает развитию канала.
Для связи и сотрудничества: svekrupskaya@yandex.ru
Грубость, ненормативная лексика на канале запрещены.
Копирование текста без разрешения автора запрещено.
