- Что получили женщины в результате революции? - спросила шестнадцатилетняя Люсиль своего отца. И Жак Менье совсем растерялся.
Сорок лет назад его, участника штурма Бастилии, прозвали "Жак Отважный".
И сейчас, в преддверии Июньских дней, никто не сомневается, что на баррикадах он будет в числе первых. Но что он может ответить дочери? И КАК ему понять, почему Люсиль завидует участницам легендарного Похода Женщин на Версаль, с восторгом говорит о писательницах, общественных деятельницах?
Жаку, при всех его передовых устремлениях, никогда и в голову не приходило, что женщинам нужны какие-то права. Ничего революция им не могла ни дать, ни отнять, потому что природа им дала право и обязанность рожать и кормить. И если относиться к своему предназначению серьёзно, неужели хватит времени и сил на что-то ещё?
Но Люсиль ведь видит: некоторые женщины проживают свою собственную жизнь, а не в качестве придатка к мужчине или детям. Художницы, писательницы, актрисы, хозяйки литературных салонов... с чего начать, если девушки совершенно бесправны? Весь Париж говорит о новой драме Виктора Гюго, а ей придётся довольствоваться пересказом: даже в театр девушке нельзя, только замужним дамам. Даже на улице не обменяешься несколькими фразами со знакомым: непременно найдутся насмешники!
Но вся самостоятельная работа, которую может предложить ей отец - вести конторские книги в его книжной лавке. А что? У других конторщик-мужчина, это вполне профессия. А он лучше будет платить жалование дочке. Что?! Она мечтает о сцене?!
Вот уж об этом и мечтать грешно: всякий знает, что роли дают не за таланты, что закулисье театра - гадюшник. Надо посоветоваться с женой...
Но его замечательная Бабетта может предложить только одно: срочно выдать Люсиль замуж за её друга детства. Да, пылкой страсти между ней и Ксавье, вроде, незаметно, но ведь они - друзья, это надёжнее! Да и что заставляет её помышлять о театре? Тщеславие?
Нет, не тщеславие. Талант, который требует реализации. Но и сама Люсиль ещё не очень понимает, чем именно она могла бы заняться. Хороший голос - и всё, других дарований она у себя не замечает. А то, что сочиняет песенки сама - что в этом особенного?
И вдруг...
Удалось уговорить родителей позволить ей заниматься музыкой. С частным преподавателем. Во время урока к учителю зашёл его племянник Вальдек, прочитал стихи и попросил дядюшку переложить их на ноты. Вежливо спросил девушку, как ей стихи понравились? Ожидал столь же вежливой похвалы. И что же? Прямодушная Люсиль ответила, что стихи очень слабы, но поправить можно. Тут же переделала несколько строк...
И уже через несколько недель весь Париж распевал песни нового поэта. Вальдек мог соперничать с самим Беранже! Сколь богата талантами милая Франция!
И никто не подозревал, что настоящий автор - девушка. Не-при-лич-но юной особе высовываться и позволять трепать свою фамилию в газетах, но кто запретит писать стихи и музыку для того, кто способен платить?
И не узнает Люсиль, зачем эта сделка нужна была Вальдеку. А ему очень хотелось, для поправки дел, жениться на богатой аристократке. Гордячка поставила условие: он обязан стать кем-то и чем-то. Сделать себе имя. Просто "Вальдек", тридцатилетний рантье, это для неё мелко.
Но вот теперь он - поэт, известный Парижу и Франции! А - поздно, богатая вдова оказалась вовсе не столь уж богатой, и сама для поправки своих дел вышла за того, у кого есть деньги.
Вальдеку так и надо, а вот Люсиль жалко. Да, выйдет замуж за друга, да, её внуки станут коммунарами, можно ли сомневаться. Но песни, которые она, может быть, ещё и будет сочинять, станут "французскими народными".
Это только одна из сюжетных линий трилогии Яхниной Евгении Иосифовны "Жак Отважный из Сент-Антуанского предместья", "Чердак дядюшки Франсуа" и "Семьдесят два дня".
Буквально энциклопедия жизни "третьего сословия", проиллюстрированная Иваном Кусковым.
Рассказ о художнике здесь:
Первым сословием были "те, кто молится", священники, вторым - "те, кто правит", дворяне. А третье - все остальные.
Все те, кто впервые почувствовали себя не навозом истории, а её творцами. Соавторами.
Есть ли во Франции свои "хрустобулочники"? Есть, конечно. И там умиленно вспоминают Бурбонов, и невинно убиенную Марию-Антуанетту, и Луи Семнадцатого, умученного в застенке...
Но всё же там разобрались, "зачем революция". Гордятся, что именно Франция определила развитие Европы на двести лет вперёд, и развитие именно демократическое. Поймём ли и мы, что после нашей революции мир уже не будет прежним?
