В прошлом рассказе о теории цвета мы в общих чертах охватили огромный период времени от античности до XVI века, и лишь мельком коснулись художественного значения цвета. Как рассказывалось на примерах, для человека далекого прошлого цвет был неотделим от формы. Поэтому, например, рождается цветовой символизм, который, усложняясь, превращается в свой язык цветовых атрибутов. На этом языке «говорят» одежды святых в христианстве, одежды императорских чиновников в Китае, цвета тел индийских божеств. И высшим мастерством художника в данном случае является не подобрать самый красивый, яркий, необычный оттенок каждого цвета, а заставить эти цвета гармонировать друг с другом на одной плоскости – чтобы ни один из них не был бледным, потерянным, «задавленным». Ведь иногда бывает, что нежная и сложная бирюза становится болотной рядом с неправильно подобранным красным, а красный – слишком оранжевым рядом с определенным оттенком розового. И здесь на помощь приходит теория дополнительных цветов.
Как учились цвету классики искусства
Теория дополнительных цветов была описана и разработана только в XIX веке, но что же делали художники до этого? Писали плохие картины? Путали желтый с зелёным? Нет; они тренировали глаз и опирались исключительно на интуицию и собственный опыт. Все великие живописцы когда-то были учениками в мастерских, и прежде чем вставать за собственные холсты, они сначала копировали все полотна своего учителя, потом учителя своего учителя, потом под присмотром выполняли какие-то части заказанной мастеру картины, и так изучали, как ложатся друг с другом разные цвета. Эти старинные методы актуальны и сейчас – так, Михаил Шемякин, работая такелажником в Эрмитаже, в свободное время копировал Тициана, Рембрандта и других классических живописцев.
Бурая каша или просто радуга
Но многие современные дизайнеры и художники знают: раз уж существуют теории – не стоит ими пренебрегать. И осваивают вполне конкретные научные вещи – законы оптики, цветовые спектры и круги. В первую очередь своим появлением они обязаны Исааку Ньютону (1643 – 1727), который в 1672 году пропустил луч света через призму и получил спектр из 7 цветов. Однако художники XVII-XVIII века могли порадоваться за науку, но никак не за себя. Ведь если Ньютон мог соединить радугу обратно в белый свет, то у живописца на палитре из смешения 7 цветов получалась какая-то бурая каша. В итоге, открытие Ньютона глобального эффекта на историю живописи не произвело – разве что кто-то пытался выстраивать колорит картины последовательно из 7 цветов, но и тех философ эпохи Просвещения Дени Дидро с насмешкой называл «рабами радуги». Ньютоновский спектр как будто больше соответствует музыке, где 7 цветов можно соотнести с 7 нотами – и уже в XX веке живопись и музыку, соединят воедино Кандинский, Скрябин и многие другие, ну а в творчестве Шемякина она выразится в концепции «Симфония цвета» в серии «Гербарий».
Гёте против Ньютона
Дело в том, что ньютоновский эксперимент – это сложная теория, математические вычисления и сложный процесс, в то время как на практике теория цвета проявляет себя по-другому. В связи с этим Иоганн Вольфганг фон Гёте (1749 – 1832) решил оспорить открытия Ньютона. Да, тот самый Гёте, который написал гениального «Фауста» и другие произведения, мощь которых до сих пор откликается в мировой литературе. Этот же Гёте был естествоиспытателем, критиком, философом; он открыл новую кость у млекопитающих и единую морфологию у растений; он был эдаким Леонардо да Винчи от литературы, последним человеком эпохи Возрождения, который успевал изучать и делать всё. Вот только художником он не был. Но живописью интересовался и с художниками славно дружил, оттого и задумал составить труд о теории цвета. Составлению «К теории цвета» (1810) предшествовали неудачные оптические опыты (Гёте пренебрегал некоторыми сложными условиями опытов Ньютона, и получал другие результаты), изучение цветовых открытий прошлого, в том числе Леонардо, о котором мы рассказывали в прошлой статье; несколько статей и выступлений, разгромленные физиками того времени, и теплая поддержка со стороны художников – например, Филиппа Отто Рунге, который в том же 1810 году выпускает свой труд о теории цвета, составленный исключительно для живописцев. Эту работу Гёте хвалил и неоднократно выделял.
Труд Гёте о цвете глазами физиков
В итоге Гёте взялся не за оптику как раздел физики, а оптику через восприятие человека. Например, он писал, что в глазах человека два цвета могут смешиваться, образовывая третий (а через примерно 100 лет люди научились отходить от картин импрессионистов, чтобы получить разбитое на мазки цветовое «впечатление»), описал явление дальтонизма и т.п. Он также говорит о преломлении и искажениях цвета, когда белый цвет кажется нам синеватым или зеленоватым рядом, например, с красным объектом (помните пример про бирюзу в начале?). А главное – он составил цветовые круги, где выявляет три основных цвета, от которых исходят все остальные: красный, синий, жёлтый; и размещает их на круге вместе с дополнительными цветами.
Влияние на искусство: От импрессионистов до современности
Гёте считал, что составление «К теории цвета» куда важнее сочинения «Фауста». Даже несмотря на то, что признания у научной среды он не получил. Лишь в XX веке о нём вспомнили квантовые физики – те самые, которые преодолели ньютоновскую физику. Для них «К теории цвета» - пример восприятия мира в его целостности, движение от идеально высчитанных теорий к постижению сложных и взаимосвязанных законов Вселенной. Ну а многие художники с момента появления этого труда использовали цветовые круги и схемы Гёте как пособие, которые перетекли в многие другие учебники, справочники и исследования. Впоследствии появились многие другие теории цвета; так, импрессионисты вдохновляются трудами химика Мишеля Шевреля, дизайнеры XX века – Иоганнесом Иттеном.
«Гербарий» Шемякина: воплощение теорий Гёте на практике
Труды Гёте оказали также большое влияние и на самого Шемякина, который изучал их в эмиграции, не раз делал оммажи в своих работах, и опирался на них при создании серии «Гербарий». И это, пожалуй, один из лучших примеров воплощения теорий Гёте на практике. Ведь дополнительные цвета – это не только «противоположные», например, пурпурный и зелёный; это ещё и оттенки, которые уравновешивают композицию в контрастах, делают развитие цвета от лепестка к лепестку динамичным и многогранным. Но когда к этому присоединяется и музыка, слышимая через цвета – произведение буквально играет. Поэтому в следующем выпуске мы обсудим, как теория цвета сталкивается с музыкой – и как рождается «симфония цвета». Подписывайтесь на наш дзен-блог Шемякин дизайн, чтобы не пропустить обновления.
Автор статьи: Елизавета Губанова,
искусствовед, куратор, независимый исследователь,
автор канала «Маслом вниз»
