В конце августа 1942 года на Ленинградском фронте что-то назревало. В роту, которая закрывала проход между болотами, приехал начальник разведки полка.
- Партизаны докладывают о передвижении немецких войск, но точных данных нет. Есть информация, что противник перебросил на твой участок обороны танки «Тигр». Это новые машины, броня такая, что наши тридцатьчетвёрки их издалека не берут.
- Нам что делать? – спросил командир роты.
- Нужно разведать, где эти танки! Я слышал, что у тебя есть чудо-разведчик. Познакомь меня с ним.
- Разведчик, как разведчик. Чего его до небес возносить?
- Настаиваю. Познакомь.
- Послал уже за ним. Понимаю, что не так просто приехали.
Ждали минут тридцать. В блиндаж ротного вошёл сержант, представился.
- Долго идёшь! – возмутился начальник полковой разведки.
- Проводил занятия по маскировке, - ответил сержант.
- И что? Нашли тебя?
- Нет. Сам вышел.
- Давно в разведке? – спросил комполка.
- Полгода. Девять выходов за линию фронта.
- За то слышал. Награждён?
- Нет.
Начальник разведки посмотрел на ротного, тот пожал плечами.
- Я отправлял представления в штаб полка, - виновато доложил он.
- Вернёшься из десятого с результатом, будет тебе награда. Обещаю.
- Видимо сложное задание будет, - сержант снял с головы пилотку, обтёр ею лицо.
- Садись, - скомандовал ротный, - сложное! Тут ты прав.
Трое склонились над картой.
- Здесь вы были, - ротный обвёл карандашом, - что там?
- Овраг. Уходит в сторону противника. Справа от него болото, - слева немецкие траншеи.
- Танки там можно спрятать?
- Танки? – переспросил сержант.
- Да.
- Да как эту зажигалку!
Сержант положил на стол трофей, его было видно со всех сторон.
- Ясно. Что здесь?
- Деревня, но мы туда не заходили. Вы сами приказывали.
- Приказывал. Теперь нужно зайти. ВыхОдите ночью.
- Есть.
Когда сержант ушёл, командиры закурили.
- Он выполнит задание, - тихо сказал ротный.
Разведчики наблюдали за деревней из кустов. Сержант распределил бойцов так, чтобы населённый пункт было видно с двух сторон. От долгого напряжения, начали болеть глаза, но ничего интересного он так и не увидел. Из крайнего дома несколько раз выходили две женщины, они выливали воду в канаву и тут же возвращались в дом. Других гражданских не было. Появлялись и немцы, но на танкистов они не походили, форма пехотная. Помощник сержанта предлагал взять «языка» и как следует его допросить, но был приказ ротного: «Ни в коем случае себя не обнаружьте!». Оставалось ждать.
Прошёл день, начало темнеть. Донесений от других разведчиков не было, значит, и они ничего интересного не видят. «Время теряем! А если немцы с утра в атаку пойдут, а мы не готовы?!» - думал сержант. Небо серело, собирался дождь. Оставив за себя своего помощника, сержант пополз к дому, откуда выходили женщины. Зашёл с огорода, и вот те на! В сарае, на верёвке, висела сырая чёрная форма! «Здесь они, здесь!» - обрадовался он. Подойдя к двери в дом, разведчик приложил к ней ухо. Были слышны только женские разговоры. Потянув за ручку, сержант осторожно приоткрыл дверь и заглянул в дом. Увидев его лицо, одна из женщин вскрикнула, вторая на неё зашипела. Войдя, разведчик поздоровался.
- Немцы где? – спросил он шёпотом.
- Здесь проклятые и много, - ответила та, что была постарше.
- А танки есть?
- Есть.
- А почему я их не вижу?
- Так они в домах стоят, и танкисты там же прячутся.
- Сколько танков?
- Десять, - ответила та, которая испугалась разведчика.
- Вас здесь сколько?
- Двое, остальных неделю назад из домов выгнали. Они в овраге землянки выкопали.
- Уходить вам отсюда надо.
- Немец хватится, в овраг пойдёт, тогда всем худо будет!
- Ну, как знаете.
- Это тебе уходить надо, скоро патруль с собакой пойдёт, - предупредила его одна из женщин.
- Спасибо. Я уже ушёл.
Сержант вышел из дома и прежним путём вернулся в кусты.
- Скажи разведчикам, чтобы уходили самостоятельно. Сбор у спуска к ручью, - приказал он помощнику.
Условным сигналом подозвав к себе бойца, который находился правее, сержант уже приготовился скрыться в лесу, как увидел немецкий патруль. Шестеро солдат и собака, которая рвалась с поводка. Не доходя до лёжки сержанта метров тридцать, собака насторожилась. «Вот как животное выдрессировали! Издалека чужого чует». Подполз разведчик.
- По нашу душу? – прошептал он.
- Не знаю, - сержант потянул затвор автомата.
- Толк с задания есть? – спросил боец.
- Есть, - сержант не сводил глаз с патруля, особенно с собаки.
- Это хорошо.
- Молчи!
Разведчик посмотрел на ветку стоящего рядом дерева. «Ветер в нашу сторону. Повезло!». Собака опустила нос к земле и потянула своего хозяина дальше. Остановившиеся было немцы, пошли следом.
Часовой разбудил командира роты и начальника разведки. Доложив о результатах выхода, сержант отправился отдыхать. Утром его разбудил гул самолётов в небе. «На деревню пошли, сейчас дадут жару!» - догадался разведчик.
Днём сержант получил приказ сходить в деревню. Добравшись до населённого пункта уже знакомой дорогой, разведчики наблюдали, как немцы собирают тела убитых солдат. Тягач тащил за собой танк, его вставшие колом гусеницы, срывали с земли дёрн. Дом, где он разговаривал с женщинами, был разрушен. Сержант утешал себя мыслью, что те успели уйти.
Писарь
В начале 1943 года войска Калининского фронта, продвинувшись на 130-160 км, глубоко вклинились в оборону противника. По замыслу командования, таким образом, создавался плацдарм для крупномасштабного наступления советских войск. Немецкое же командование такая прыть целого фронта не устраивала. Противник всячески пытался устранить этот клин, ежедневно атакуя советские войска со всех сторон. Про один из таких дней я и хочу рассказать.
Служил в штабе нашего полка писарем боец. Ну, как боец! Про таких в народе говорят: «Без смеха и не глянешь». Щуплый, ростом от горшка два вершка, его очки были с такими толстыми линзами, что казалось, он видит сквозь тебя. Бойцы удивлялись, как такого доходягу взяли в армию. Подшучивали над ним, но тот не обижался. Недалеко от штаба располагался медсанбат. В свободное время писарь читал там стихи раненым. Бойцы из малограмотных просили его написать письма им домой. Потом потянулись те, кто хотел похвалиться перед своей девушкой красивым почерком. «Ваня, черкни пару строк» - просили они. Ваня никому не отказывал, такой он уж был человек. Жертвуя временем на сон, он стал делать заготовки писем, оставалось лишь подпись поставить.
Рано утром раздался крик часового: «Немцы!». При штабе какое войско? Комендантский взвод, повара, связисты да штабные. Всполошились все! Командира полка на месте не было, оборону возглавил начальник штаба. Грамотно расставив людей, он послал посыльного в медсанбат, каждый боец был на счету, подойдут и раненые. Я тогда там на излечении находился, конечно же, поднялся, вот только оружия не было. Большой группой мы залегли за забором у дороги. Уже вовсю шла стрельба, а мы лежали, не зная, что делать. Вдруг увидели немецких солдат. Пригнувшись, укрываясь за тем же самым забором, что и мы, только с другой стороны, они заходили в тыл обороняющим штаб. Дождавшись, когда они будут напротив нас, мы выскочили с диким криком. Надо было видеть ужас в глазах противника! Полуголые, перемотанные окровавленными бинтами, мы никак не походили на бойцов Красной армии. Каждый, в меру своих возможностей, пытался внести вклад в смерть врага. Его душили, рвали зубами, били здоровыми конечностями. Численное превосходство было за нами, поэтому немцев одолели быстро. Вооружившись, кто чем, мы пошли к штабу. Там бой был в самом разгаре.
Я лёг за бревно, здоровой рукой перезарядил немецкий карабин. В доме, где находился штаб, открылась дверь. Из неё, держа в руках винтовку со штыком, выскочил писарь Ваня. Оглядевшись, он скрылся за углом здания, но тут же вернулся, на него наступали три здоровенных фрица. Я выстрелил в одного из них, но промахнулся, не очень-то удобно держать оружие одной рукой! Лежащий рядом со мной боец был вооружён сапёрной лопаткой. От нас до писаря было метров тридцать, добежать, чтобы ему помочь, мы бы не успели. Немцы не стреляли, окружая писаря с трёх сторон, пугали его резкими выпадами. У них, как и у Ивана, оружие было с примкнутыми штыками. Выстрелив, я снова промахнулся. Тут началось такое, что ни один писатель не сможет описать. Резко остановившись, Иван бросился на врага. Немцы замерли, такого они не ожидали! Воспользовавшись этим, писарь воткнул штык в грудь фашиста, стоящего к нему ближе других, и тут же отскочил. Теперь за Ивана немцы взялись всерьёз, стараясь прижать того к стене. Но не тут-то было! Крутясь волчком, он каким-то чудом умудрялся уйти от ударов. Одному из немцев это надоело, он прицелился в бойца, я выстрелил, попал, но пуля лишь скользнула по каске и срикошетила в стену. Немец посмотрел в мою сторону и тут же схватился за живот. В его тело вошёл штык Ивана. Третий немец тоже решил покончить с беготнёй, поднимая свой карабин, но Иван, отпрыгнув в сторону, ударил фрица прикладом по голове. Я был готов стрелять, но писарь заслонил собой врага. Тот мотнул головой. Его каска упала на землю. Секунда и Иван пронзил его штыком насквозь. Когда мы с другим бойцом подошли к месту схватки, Иван сидел на приступке, равнодушно глядя на поверженного им врага. Я спросил: «Ты почему не стрелял?!», Иван отвёл затвор винтовки, под ним было пусто.
Бой затих, немцы отступили. К нам на помощь пришли два взвода бойцов, которые ударили с фланга. Когда я в следующий раз увидел Ивана, он сидел на крыльце штаба, медсестра перевязывала его руку, достали его всё же фрицы. Подходящие бойцы, которые не знали, что произошло, стали подшучивать над писарем, но их осадила медсестра. «Он такое геройство совершил, а вы потешаетесь!» - крикнула она. Весть о штыковом бое Ивана с немцами быстро разлетелась по полку. Многие не верили, так как с каждым рассказчиком к трём немцам добавлялось ещё по одному.
Вернувшийся в штаб командир полка спросил Ивана: «Как же ты сподобился трёх фрицев одолеть, да ещё только штыком?». Ответ писаря был прост: «Я сильно испугался». В приказном порядке Ивана заставили лечиться в медсанбате, тем более что тот остался без очков, они были раздавлены в ходе схватки. Через несколько дней писарю принесли с десяток трофейных очков. Подобрав те, которые ему подошли, он улыбнулся. Ещё через три дня Иван красовался перед всеми орденом Красной звезды.
