Начало здесь
Вторая часть здесь
Людмила Марковна про себя подивилась таким чудесам, но уже на следующий вечер, забыв все наставления, кружилась в вальсе с моложавым подтянутым офицером. “Наверное, капитан”, – поглядывала Людмила на звездочку, которая сияла перед её глазами, поскольку и этот кавалер хоть на вершок, да был меньше её ростом. Но факт этот уже не имел никакого значения, поскольку Игорь, как красиво звали нового знакомого, своей бравой выправкой, умением бережно взять под руку, а, главное, закружить в вальсе, поразил Людмилу в самое сердце.
Наутро, после тяжёлой, но полезной процедуры промывания кишечника, они, сплетя руки, бродили по парку, и капитан рассказывал ей о своем суровом детстве, нелёгкой службе и сварливой жене, с которой у него “уже давно ничего нет”. Перед словом “ничего” Игорь обычно тормозил, набирал в легкие воздуха, а потом выдыхал обвинительный приговор своей запущенной мужской жизни. Людмила Марковна гладила его по мягким редеющим волосам и читала стихи собственного сочинения:
- Хочется подняться до вершин, где любви взаимной белый клин. Где коварства нет и вера есть, где царят мир, воля, нежность, честь…
Он слушал, вздыхал, обнимал Людмилу робко, как будто не верил, что ему дозволено дотрагиваться до этого большого, пышущего жаром и страстью тела! Она тоже вздыхала, томилась и с тоской представляла, что после романтического свидания ей придётся возвращать капитана в трёхместный мужской номер, где всегда накурено и стоят пустые бутылки. Вести его к себе тоже не получалось –соседка третий день дулась, ревновала. Есть же такие эгоистки!
Людмила могла бы организовать свидание днем, когда народ уходит на лечение, но именно тогда в номера врывались хамовитые и шумные уборщицы с пылесосами.
Пару раз им все-таки удалось остаться наедине, но короткие напряжённые свидания не принесли никому радости: Игорь был робок, зажат, делал всё неловко и торопливо.
– Как бы я хотел каждый раз засыпать и просыпаться рядом с тобой! – повторял он в сотый раз уже на вокзале, когда она лихорадочно записывала и засовывала ему в карман свой адрес и телефон. Он жил не на другом краю света, – в соседнем городе, и обещал не позже чем через неделю всё окончательно решить.
…Но ни через неделю, ни через месяц Игорь не объявился.
– С ним что-то случилось! – уверяла Людмила подружек, которым сразу по приезду рассказала о самой большой любви своей жизни. Подружки ахали, одобрительно кивали и восхищённо рассматривали красные бусы, которые Игорь купил на базаре города Ессентуки. А ведь он, бедный, прибыл на отдых с десятью рублями в кармане и одной сменой белья, которое регулярно стирал куском казённого мыла.
“Неухоженный мой!”– разрывалось сердце Людмилы от любви, жалости и неопределенности. И она не выдержала, поехала в соседний город, прихватив с собой надёжную подружку.
В замешательстве они присели на лавочку во дворе панельной пятиэтажки и стали ждать что называется с моря погоды. Но случилось чудо, хотя адрес был самый приблизительный.
В сгущающемся сумраке Людмила разглядела знакомую фигуру. Рядом с ней бодро семенила, помахивая маленькой сумочкой, квадратная коротышка, укутанная в каракулевую шубу. Она тараторила, не умолкая, а, поравнявшись со скамейкой, визгливо выкрикнула:
– Мямля ты, надо было сплеча рубануть! Завтра же пойдешь к нему и скажешь...
Людмила сидела на лавке как приклеенная: Игорь прошел почти рядом, и даже не поднял головы! Не почувствовал, что рядом любовь всей его жизни!
А может, и хорошо, что не почувствовал?! Разве с этим человеком она летала от счастья, собирая в букеты жёлто-красную листву? Разве ему читала такие красивые, почти как у Анны Ахматовой, стихи?
Жалкий, безропотный, он напомнил ей покойного мужа, который так же втягивал шею в плечи, с такой же покорностью выслушивал команды. У Людмилы заболело сердце, и она впервые за три года, прошедших со смерти Юрия Ивановича, пролила по нему настоящие слёзы.
– Ну, успокойся, успокойся! – утешала её подружка, – видишь, какая мегера, разве с ней можно жить? Вот увидишь, он скоро её бросит и к тебе явится, никуда не денется!
Всю недолгую дорогу домой она прислушивалась к себе и не находила даже отзвука чувств, с которыми ещё утром ехала в том же вагоне. Опять вспомнился покойный Юрий Иванович, заболела душа о старой матери, о сыне, который, похоже, отбивался от рук. Дома она бросилась к нему, как будто сто лет не видела, хотела обнять, всплакнуть на худом колючем плече, но сын вырвался с тихим звериным рычанием и напомнил про обещанный мотоцикл. Тогда Людмила дала ему увесистый подзатыльник и велела отправляться к любимой бабке, потому что мать у него не миллионерша и не торгашка, а работник духовной сферы.
Понравилось? У вас есть возможность поддержать автора добрым словом! Подписывайтесь, ставьте лайки и комментируйте. Делитесь своими жизненными историями!