-Чей это мальчик?- от резкого окрика сзади, я даже вздрогнул.
На меня надвигались два мужика с ружьями:
-А ну, пацан, давай сюда ружьё.
Из камыша вышагнул отец. Надо хотя бы раз увидеть разъярённого отца:
-Что за попугаи? Кто такие?
У одного из шляпы торчало перо. Другой тоже - с картины Перова.
Карат, вздыбив шерсть и злобно рыча, начал обходить противника с тыла.
-Мы вот… общественная охрана, пат… это… руль… проверяем здесь. А у вас мальчик с ружьём. Непорядок.
-Сынок, покажи им охотничий билет.
Я уже отучился год в суворовском училище. Последние дни отпуска. Скоро опять на учёбу.
В советское время существовал порядок, по которому охотники малочисленных народов севера, а также воспитанники суворовских училищ имели право на получение охотничьего билета с 14 лет.
Они ошалело смотрят документы. На фотографии я в военной форме.
-Ни хрена себе. Мы не в курсе. Извините.
Я председатель охотколлектива в полку.
Организация выездов на охоты – моя обязанность.
Спешу в гарнизонную комендатуру на инструктаж. Комендант гарнизона инструктирует и выдает папку с документами. В папке куча инструкций и карта. На карте нанесены границы угодий, показано место жительства немецкого егеря.
Егерь отвечает за организацию охоты с немецкой стороны.
Участков таких несколько. На каждом свой егерь.
-Читай внимательно, не путай,- обращает внимание комендант,-там несколько Хобеков. Егерь живет в Гювель Хобеке.
-Гю-ю-ю-вель, запомни,- вытягивая губы трубочкой, говорит подполковник,- Хельмут Ангельхарт. Понятно?
Еду в Гювель Хобек.
Так я оказался знаком с Хельмутом. Хельмут жил в большом просторном доме. Услышав шум машины, он сразу вышел и пригласил меня к себе.
Начинаю объясняться по-немецки. Хельмут усмехнулся и заговорил на русском языке.
Немолодой, за шестьдесят.
Много было охот с Хельмутом. С тех пор я всегда старался получить именно этот участок. Греха таить не буду, коменданту привозил мясо с этих охот. Подмазывал.
Другие полки роптали:
-Опять Анастасин Хельмута захапал.
Все хотели попасть к нему.
Охоты проходили по-разному, но заканчивались они всегда одинаково.
Заезжали домой к егерю. Хельмут показывал, каких кабанов, косуль и ланей необходимо выгрузить возле его дома. Всё это он потом сдавал в Магдебург. У него был план на добычу дичи. Он так и говорил:
-Это на план.
Потом мы ехали в гаштет – к Анне.
Анна выходила, осматривала трофеи. Показывала на двух кабанов, которых она согласна забрать и объясняла нам меню-раскладку в обмен на это мясо.
Меню всегда было одно и тоже. Сосиски, пиво и водка.
В гаштете я всегда сидел рядом с Хельмутом. Под гаштетный шумок он много мне чего рассказывал. И о себе - тоже.
Оказалось, он воевал в прошлой войне и побывал у нас в плену. Строил дома в Подмосковье. Поражался тому, что наши женщины жалели военнопленных и подкармливали их.
Времена - конец семидесятых - поздний брежневский период. Народ любил травить анекдоты, в том числе и про генсека.
Хельмуту эти анекдоты не нравились. Он злился и говорил мне:
-Саша, вы не понимаете в какой вы стране живёте. У вас мужчины выходят на пенсию в шестьдесят лет. У нас в шестьдесят пять. Мне уже очень тяжело, но я вынужден работать. А я бы мог заниматься только охотой и рыбалкой.
На работу он ездил в Магдебург, довольно далеко от Гювель Хобека.
По выходным Хельмут организовывал охоты. Это была его общественная нагрузка, его хобби, его любимое дело.
