Тупая ноющая головная боль заставляет поморщиться.
Чужой хрипловатый голос звучит совсем рядом. Он говорит долго и сердито, но я никак не могу уловить суть разговора.
Пытаюсь открыть глаза, но веки словно потяжелели в тысячу раз. Пытаюсь повернуться или приподнять голову.
В ответ к горлу подкатывает тошнота. Головная боль усиливается.
Жадно облизываю пересохшие губы.
Я не умерла. А так хотелось. Незачем больше жить. Каждый удар сердца отдается болью в груди.
Глаза начинает щипать от быстро набежавших слез.
Нет больше ни мечты, ни цели.
- Очнулась? – гремит надо мной все тот же хрипловатый голос.
- Кажется, - едва могу выдавить из себя.
- Отлично! Открой глаза.
Делаю еще одну попытку. Поднимаю веки и тут же опускаю их. Слишком яркий свет.
- Где болит?
Я словно на допросе.
- Голова, - голос не слушается. Сипит.
- А еще? – все тот же настойчивый голос.
Не ласковый, хриплый, требующий ответов, проходящийся наждачкой по моим расшатанным нервам. Но все равно такой… такой… не знаю, как объяснить.
Просто от каждого слова вздрагиваю. Волоски на теле приподнимаются и рассыпают по коже мурашки.
Даже сердце, кажется, стало биться чаще.
- Не знаю, - шепчу я и снова пытаюсь открыть глаза.
- Здесь?
Чувствую осторожное и вместе с тем уверенное прикосновение. Вздрагиваю. Мурашки ускоряют свой бег.
Подушечки его пальцев мягко надавливают на кожу, перебирают сантиметр за сантиметром. Все выше и выше по моей ноге. Колено, бедро…
Волнение и паника нарастают, как и боль.
Его руки не останавливаются, продолжают гладить, мягко надавливать.
- Что вы делаете? – щеки вспыхивают. Голос становится громче.
Страх и злость придают мне сил.
Пытаюсь приподняться и отползти от настойчивого незнакомца.
- Обследую вашу ногу, - строго говорит мужчина.
- Обследуете? – мне удается, не смотря на головную боль и накатывающую волнами тошноту, приподняться.
Белесая пелена медленно растворяется, оставаясь лишь по периферии.
Вокруг меня ярко-белая комната. Неживой свет. В стороне стоят медицинские приборы.
Я лежу на безумно удобной и дорогой функциональной кровати, я такую видела лишь однажды, на практике в реанимации.
Белоснежное постельное белье смято, на мне не вечернее платье, а больничная ночнушка.
Перевожу взгляд на собеседника. Мужчина средних лет с жемчужной сединой на висках. Интересно, это естественный цвет или стилисты постарались?
Встряхиваю головой. Что за бред лезет в голову?
Мужчина терпеливо ждет. Его темный глубокий взгляд следит за мной.
Быстро разрываю зрительный контакт, чувствую, как щеки вспыхивают.
Только сейчас замечаю, что на мужчине врачебный халат. Вот только стетоскоп не переброшен через шею.
Из-под распахнутого халата виднеется идеально отглаженная батистовая сорочка, ее ворот распахнут. В вырезе успеваю заметить жемчужные курчавые волосы.
Они кажутся такими мягкими. Интересно, они и в правду…
Ловлю себя на мысли, что уже поднимаю руку, чтобы потрогать. Черт!
Сжимаю ладонь в кулак и опускаю. Да что это со мной?
Чувствую, что теперь пылают не только щеки, но и шея.
Опускаю взгляд ниже и дергаюсь.
Его рука продолжает лежать на моем бедре и нежно массировать. Смуглая, загорелая рука с длинными изящными пальцами.
Дыхание перехватывает, стоит мне рассмотреть то, что под его рукой.
Моя нога! На ней буквально нет живого места – сочащиеся сукровицей глубокие ссадины, безобразные багрово-синюшные синяки. Колено распухло и стало больше раза в два.
- Что случилось? – слезы все-таки срываются с ресниц и падают на белоснежную простынь.
- Ты не помнишь? – мужчина хмурится.
- Я помню дождь, - тру пальцами лоб. – Холод и…
- И? – его голос требует ответа.
- И машину, - наконец разрозненные картинки всплывают в моей памяти, и мне удается ухватить пару из них.
- Отлично, - сердито говорит мужчина. – Где болит?
- Везде, - морщусь.
Мужские пальцы умело обследуют каждый сантиметр повреждений.
- И здесь? – он касается слишком чувствительной внутренней поверхности бедра.
Сердце бьется чаще и тревожнее.
- И здесь, - отворачиваюсь.
- И здесь? – голос строгий, сердитый.
- Везде! – говорю твердо. Не понимаю, почему врач такой хмурый. Я же не виновата, что досталась ему в пациенты! Мог бы проявить сочувствие!
- Хорошо, - он берет с процедурного столика стерильную повязку.
- Что в этом хорошего? – удивляюсь я.
- Хорошо, что ты отделалась лишь синяками и ушибами, - он не поднимает взгляд, а продолжает клеить повязки на ссадины.
- А колено?
- Растяжение связок, ерунда!
- По-вашему это ерунда? – слезы звенят в голосе.
Сама не знаю, почему меня так задевает его черствость и жесткость в общении со мной.
- Ты помнишь, как тебя зовут?
- Да, - отвечаю не так уверенно, как бы хотелось. – Диана.
- Итак, Диана, - врач быстро заканчивает перевязку. - Да, я считаю, что ты отделалась легким испугом. А теперь ответь мне, какого черта ты прыгнула мне под колеса?
***
- Я… - замираю, словно кролик перед удавом.
Темный сердитый взгляд пронзает меня насквозь, обливает раздражением.
Перед внутренним взором моментально проносится огромная черная машина, сквозь мокрое лобовое стекло образ мужчины с серебристыми волосами. Следующая картинка – капли падающие с неба и все тот же образ с удивительно живыми встревоженными глазами. Кажется сама поверхность радужки пошла волнами от волнения и страха… нет, не страха… а чего-то… чего-то еще…
- … это не я! – хватаю ртом воздух.
Его серебристые брови иронично взлетаю вверх. Словно спрашивая: а кто?
- Я шла по переходу, - голос подводит меня.
Мужчина кивает.
- Горел зеленый…
- Не горел, - прерывает меня мужчина.
- Горел, - уже не так уверено отвечаю я.
- Ты стояла посередине дороги, на красный, под дождем.
- Я думала…
Стоит вспомнить о том дне, как я попадаю в свой персональный ад.
Выпускной в медицинском колледже. Торжественная часть. Выпускники в нарядных платьях и костюмах.
У каждого в зале сидят родители, парни, девушки.
Только у меня никого…
Ничего страшного – уговариваю себя. Мама с Алсу поехали куда-то по делам, отчим никогда не интересовался моими делами, Марат работает. Мы увидимся вечером. Все вместе. Мама обещала приготовить праздничный ужин. И Марат обещал что-то особенное.
К горлу снова подкатывает тошнота, стоит вспомнить ТО ОСОБЕННОЕ…
- Мама, алло, - почти кричу в трубку, перекрикивая порывы ветра. – Вы дома?
Вся моя группа поехала в ресторан, только я тороплюсь домой, на семейный ужин.
- Нет, Диана, - отвечает мама и хохочет с кем-то на том конце связи. – Мы встретили Галию апай и решили зайти к ней в гости. А тут такой ураган начался. Останемся у нее ночевать.
Из динамика очередной врыв хохота, кажется, даже звон бокалов.
- А ужин? – стараюсь засунуть подальше надвигающуюся обиду и разочарование.
- Диана, - голос матери становится сердитым. – Нельзя быть такой эгоисткой!
Она говорила что-то еще, но я уже не помню что…
Возвращаться домой не было никакого желания. Да и кто меня там ждал?
Пропускаю свой автобус и сажусь на маршрутку до Марата.
У меня уже давно лежат ключи от его квартиры, только я никогда не позволяла себе заявиться без звонка или в его отсутствие. Но не сегодня. Сегодня другой случай.
Мне просто необходимо почувствовать себя нужной, любимой, желанной…
От волнения перехватывает дыхание.
Мы договорились с Маратом, что не будем торопиться, сблизимся чуть позже, возможно, после свадьбы.
Но в тот вечер дверь в его подъезд я открывала с совершенно другими мыслями.
Сегодня я потеряю девственность с любимым мужчиной!
Сердце учащенно бьется в груди. Пальчики покалывают от волнения.
С трудом делаю вдох. Перед глазами темнеет.
Я открываю дверь, и с порога меня окатывает непонятным предчувствием. Темная прихожая пропитана запахом чужих духов. Едких, приторных, смутно знакомых. Женских…
Из глубины квартиры раздается приглушенные шорохи.
Сердце замирает. Осторожно опускаю клатч на тумбочку.
Иду вперед.
С каждым шагом шорохи становятся громче, различаю тихие стоны... Но не могу, не хочу верить…
Захожу в комнату...
И снова чертова тошнота подкатывает к горлу.
Одежда разбросана по полу. На автомате поднимаю женское белье.
В полумраке, на диване вижу их. В воздухе стоит удушливый запах чужой страсти.
Так вот как это происходит…
- Ах! – меня будто ударили под дых.
- Диана?! – взвизгивает Алсу. – Что ты здесь делаешь?
Она подхватывает первую попавшуюся тряпку и пытается прикрыться.
Но Марат не дает ей. Его пальцы еще сильнее впиваются в ее бедра, удерживают на месте.
МОЙ мужчина не открывает глаз, делает еще пару резких движений бедрами и…
- Твою…
Разворачиваюсь.
Мерзко, как же это мерзко!
- Диана! – визжит сестра.
- Заткнись, - шипит на нее Марат и, судя по звукам, кубарем слетает с дивана.- Не глупи, Диана…
Его последние слова сливаются с грохотом входной двери и болезненным и громким биением моего сердца.
Не помню, как вылетела из подъезда.
Перед глазами только пелена. Не сразу понимаю, что ледяной дождь смешался с моими слезами. Бегу, не разбирая дороги, не чувствуя холода и пронизывающего ветра…
Только боль. Острым раскаленным жалом она вонзается в самое сердце. Замирает на секунду, давая сделать вдох, и распадается на тысячу жалящих осколков. Боль…
Визг тормозов. Удар. И новая боль, только уже не в сердце.
Поднимаю руку и тру грудь, пытаюсь прогнать проснувшуюся боль.
- Диана, Диана! – мужские пальцы впиваются мне в плечи.
Пелена воспоминаний рассеивается не сразу. Для этого мужчине приходится меня встряхнуть пару раз.
- Я в порядке, в порядке… - шепчу и только замечаю, что слезы солеными ручейками стекают по щекам на подбородок и падают на белоснежную простынь. Рыдания душат.
- Успокойся, девочка, - неожиданно мужской голос становится мягче. Мужчина привлекает меня и обнимает. Крепко. Порывисто. От этих объятий перехватывает дыхание. - Я не хотел.
Конец первой главы. Глава 2
