Капитан Максимов ждал в кабинете для допросов Сизо-3 осужденного Ивана Стругова и размышлял об этом человеке. Образ складывался очень противоречивым. На фотографии из дела Стругов был одним, по совершенному убийству представлялся совсем иным, письма любимой девушке, так и не отправленные, писал корявым почерком совсем другой, к тому же безграмотный.
А конвойный завел в кабинет з/к, вообще не подходившего под образ, кое-как слепленный капитаном. Стругов оказался высоким, но сутулым, что скрадывало его рост. Поникшие плечи и руки за спиной добавляли Ивану обреченности. Худоба и бледность на небритом осунувшемся лице, потухшие выцветшие глаза, лишенные мысли, вообще делали из Стругова вконец сломленного человека, безразличного ко всему.
- Выйдет он сейчас на свободу, - подумал Максимов, - и что с таким будет. Сопьется окончательно и тут же влипнет в какое нибудь новое преступление. Как же его разговорить, не заставить давать показания, а именно разговорить. А для начала хотя бы искорка, пусть и слабая, должна мелькнуть в этих пустых, словно выцветших глазах.
- Осужденный Стругов, статья восемьдесят девять, - доложил по форме з/к.
Максимов молча кивнул и указал на табуретку, привинченную к полу. Сам устроился напротив за столом и достал коробку Казбека. - Будешь?
- Не откажусь, - Стругов чуть оживился, взял папиросу, слегка смял и чиркнул спичкой, закурил. Затянулся глубоко, по настоящему, выдохнул дым через нос, чтобы прочувствовать табак, и пояснил. - В ларьке Беломор, не тот аромат.
- Скоро на волю, - заметил Максимов. - Там выбор есть.
- Воля, - прошептал Иван, но как-то обреченно, что было непонятно.
- Что, не тянет? - Удивился Максимов.
- Разная она, - Стругов первый раз взглянул на Максимова пустыми глазами, и в них все же появилась заинтересованность. - По мою душу? - Вопрос з/к был даже неожиданным.
- Уголовный розыск, капитан Максимов, - представился капитан, тоже закурил. - Согласен, с Беломором не сравнишь. - И пояснил свое появление. - Прокуратура начала проверку по делу об ограблении продуктового магазина. У меня есть поручение допросить тебя.
- Спрашивай, - безразлично ответил Стругов, - два года, как прошло. Перетерли все, нового ничего не скажу.
- С Ольгой Трухиной был знаком? - Неожиданно спросил Максимов.
- Был, - ответил Стругов, ответил автоматически, рука дрогнула, и пепел от папиросы упал на стол. - А она тут причем?
- Убили ее в тот вечер, она в магазине продавщицей работала. Разве не знал?
- Ну, помню, лежала в магазине на полу женщина, не разглядел кто… темно было… Так допрашивали меня раньше. Нового-то что?
- Да ничего. Убийцу так и не установили...
- А я знаю?! - Стругов похоже вышел из своего безразличного состояния, даже разволновался. - Можно? - Кивнул на коробку с папиросами.
- Кури, кури, - разрешил Максимов и раскрыл картонную папку, лежавшую тут же на столе. Стругов проследил за этим движением Капитана, даже испуг промелькнул на его лице, небритая щека дернулась.
- Она? - Максимов протянул Ивану фотографию Ольги, где девушка улыбалась, держа в руках охапку полевых цветов. Капитан подготовился заранее, взял фото у сестры убитой.
- Оля, - подтвердил Стругов, а потом вдруг добавил. - Я фотографировал. - Тут и губы Ивана дернулись, а глаза затуманились.
- Вы ведь раньше дружили?
- Да, - односложно ответил Стругов. - Потом как-то все разладилось...
- Новые знакомые появились. - Максимов и к этому разговору был готов. - Выпивали часто...
- Не без этого.
- С шахты за прогулы уволили, так? - Капитан достал из папки приказ.
- Да, так, - Стругов был явно не готов к такому разговору, да и отрицать очевидное не имело никакого смысла.
- А ведь ты, Иван, до сих пор свою Олю любишь, - Максимов перешел к главному.
- Мою?! - Стругов вдруг насторожился. - А ты, начальник, мне в дуду не лезь!
- Как хочешь, - усмехнулся капитан. - Только зачем ты ей письма писал?
- Какие письма?! - Иван даже привстал с табуретки и затушил в пепельнице недокуренную папиросу.
- Вот эти, - Максимов еще достал из папки пять измятых листочков с неровными строчками. - Ты не волнуйся, сядь, сядь.
- Откуда они у тебя?! - Прошептал Стругов и медленно опустился на табуретку. - Я же их все выбрасывал… Напишу, изомну и выброшу… - И вдруг догадка пришла Ивану. - Варька?! Она значит… Вот значит как… Ну, баба! - И правая рука Стругова сжалась в кулак.
- А ты на соседку зла не держи. Она-то ведь не со зла их сохранила, тебя жалела… Молчишь?.. Так, стало быть!
- Так, хотя… - Стругов вдруг замолчал, а потом продолжил, глядя на Максимова широко раскрытыми глазами, в которых теперь стояла пронзительная боль. - Снится она мне!
- Варвара? - Максимов сделал вид, что не понял.
- Оля, два года как снится… живая! И улыбается… вот как здесь! - Иван показал на фотографию. - Мочи моей больше нет… - Стругов опять привстал. - Я ее тогда… замком по голове! - Иван словно не вполне владел собой, а за него говорил кто-то совсем другой, другой человек, а быть может маленькая частичка его самого, лучшая, что все еще таилась где-то в глубине. - Сниму груз с души!
Стругов рассказал все, как оно было, куда спрятал замок, орудие убийства. Не такой и пьяный он был в тот вечер и ночь, как оказалось. Допросил его в установленном порядке уже следователь прокуратуры. Потом были проведены следственные эксперименты с выездом на место происшествия, повторный обыск в каморке. А замок оказался спрятанным, вроде даже в самом неподходящем месте, в изголовье топчана, на котором спал Стругов.
Иван и сам не смог толком объяснить, почему так поступил. Место для тайника было совсем неподходящим. При первом обыске замок не нашли, искали плохо. А Максимов понял это место по своему. Замок для Стругова был дорог, так как был связан с любимой Олечкой. Вот Иван и положил орудие убийства себе под голову. Только спать на том топчане преступнику уже не пришлось.
Варвара Петровна участвовала при обыске в качестве понятой, женщиной была активной. Но речь о письмах Стругова не зашла, не стал Максимов подставлять эту правильную женщину. Она свой долг выполнила. Без этих писем вряд ли бы Стругов раскололся.
Стругов получил восемь лет по части первой статьи сто второй - убийство из корыстных побуждений. Хотя по большому счету какая тут была корысть - несколько бутылок водки, консервы, колбаса и хлеб. Но Закон есть закон, и он строг. А на кону стояла жизнь человеческая. Ольга Ивану больше не снилась, и он наконец обрел душевный покой.
Вохмянов тоже получил срок по сто второй как соучастник. В ходе допросов было установлено, что он подбил Стругова на грабеж магазина, а потом дал неправильные показания, скрыв факт убийства.
Максимов остался в тени, он свою задачу выполнил.
Следующая часть ЗДЕСЬ
Антология произведений о Максимове
