Продолжение. Начало здеcь>
Волки вылетели из чащи, как тени – чёрные, быстрые, смертоносные тени. Гулко и раскатисто, на весь лес, затрещали выстрелы.
От ужаса и волнения Ольга не понимала, кто в кого стреляет – она слышала лишь частые выстрелы, отрывистые, короткие выкрики и тонкий, пронзительный визг раненого волка.
Вдруг темноту прорезал страшный, истошный крик – это кричал Тихон Левданский. Крупный волк опрокинул поручика на землю и потянулся страшной, оскаленной мордой к распростёртой, беззащитной человеческой фигуре.
Княжна закричала и выстрелила одновременно. Она не знала, попала ли, потому что тут же стала взводить курок непослушными, дрожащими пальцами. Прозвучало ещё несколько выстрелов. Волк, опрокинувший Левданского, дёрнулся и громко заскулил.
И тут Ольга увидела, что прямо на неё несётся огромный серый хищник. От ужаса княжна не могла ни пошевелиться, ни крикнуть, а волк был уже совсем рядом. Выстрел прозвучал сухо и, как показалось девушке, тихо. Она попала не благодаря своей меткости, а просто потому, что с такого расстояния невозможно было не попасть.
Волк остановился, будто натолкнувшись на невидимую стену. Хищник стоял, напряжённый, готовый прыгнуть, между глаз волка виднелась маленькая чёрная точка, тёмная струйка крови сбегала по его морде и частыми каплями падала на землю. Вдруг зверь зашатался, припал на передние лапы, а потом хрипло, утробно зарычал, весь напрягся, сделал попытку подняться и тут же замертво повалился на бок. Бездыханный волк распластался у ног Ольги, почти касаясь своим чёрным носом высоких кожаных ботинок княжны.
По перепонкам Ольги внезапно ударила тишина – смолкли выстрелы, стих предсмертный скулёж волков, и вдруг эту тревожную тишину разорвал громкий стон.
Княжна бросилась к мечущемуся на земле Левданскому, опустилась на землю возле поручика и положила его голову себе на колени.
Он дышал хрипло и страшно, из глубокой раны на горле толчками вырывалась кровь и лилась Ольге на юбку. Княжна схватила правую руку поручика и изо всех сил сжала её обеими ладонями, пытаясь поймать глазами взгляд Тихона. Поручик в последний раз дёрнулся и затих, глядя широко раскрытыми глазами на далёкие, холодные звёзды.
И тут девушку прорвало: осторожно опустив умершего на землю, она, как была на коленях, доползла до ближайшей сосны и зарыдала, уткнувшись лицом во вкусно пахнущий смолой огромный ствол. Её подхватили чьи-то руки, кто-то аккуратно уложил Ольгу на душистую походную постель из елового лапника. Княжна порывалась встать, хотела куда-то бежать, но Дмитрий Петришевич удержал её:
– Успокойтесь, Ольга, успокойтесь! Вам нужно успокоиться и поспать.
Она долго плакала, зарывшись лицом в колючие, ароматные лапки ели, а потом усталость взяла верх, и девушка провалилась в сон. Княжна так и уснула в мокрой от крови юбке.
Лес накрыла хрустальная ночная тишина – настолько хрустальная, что было слышно, как время от времени падают на землю листья со старой берёзы, в одиночестве, как экзотическая красавица, растущей здесь среди вековых сосен и елей.
Князь Петришевич не собирался спать, но усталость одолела и его. Он накрыл Ольгу своим армяком и устроился рядом на тощей подстилке из лапника. Засыпая, Дмитрий чувствовал себя почти счастливым: рядом с ним спала любимая женщина.
Ольга проснулась рано, когда только-только занимался рассвет. Она сбросила тёплый армяк, которым укрыл её князь, и, поёжившись от холода, поднялась. Взгляд упал на заскорузлый от высохшей крови подол юбки, и девушка вздрогнула, ясно вспомнив и ночное нападение волков, и жуткую смерть молодого поручика.
То и дело спотыкаясь, Ольга дошла до телег, стоящих на крохотной полянке у двух огромных елей, нашла в котомке чистую юбку и, спрятавшись за кустами орешника, переоделась.
Княжна хотела ещё немного поспать, но услышала, как кто-то негромко читает молитву и пошла на голос. У огромного разлапистого дуба Павел Родянко в одиночестве молился над телом Тихона Левданского.
– Здравствуйте, Павел Павлович. Вы хоть спали? – негромко спросила девушка.
– Здравствуйте, Ваше Высочество. Да, немного поспал.
Их разговор был прерван далёким, призывным ржанием. Ольга вздрогнула.
– Неужели Буран или Ягодка? – Родянко встал и громко свистнул.
Через несколько минут, показавшимся им вечностью, ржание послышалось снова, уже громче. А потом между деревьев мелькнул вороной конь. Конь остановился в нескольких шагах от Родянко и снова громко заржал.
– Молодец, Буран, вернулся! А где ты Ягодку потерял? – Родянко осёкся: он понял, что хромая лошадь не смогла убежать от волков и стала добычей хищников.
Лошадиное ржание разбудило тех немногих офицеров, что ещё спали. После короткой молитвы Тихона Левданского похоронили на пригорке под дубом – выбрали хорошее, сухое место. За неимением лопат, могилу пришлось копать кинжалами. Князь Петришевич срубил две молоденькие сосёнки, тщательно обрезал ветки и счистил кору, сделал при помощи ремня самодельный крест и вкопал его в изголовье могилы.
Наскоро перекусив холодными лепёшками, купленными ещё в Миассе, и переложив все вещи на одну телегу, тронулись в путь, и никогда ещё этот путь не казался путникам таким тяжёлым.
***
– Михаил Константинович, я предлагаю сделать небольшую разведку с воздуха – небольшой полёт на «Илье Муромце» над позициями «красных». Заодно можно сбросить пару бомб на склады с оружием, – Татьяна вопросительно посмотрела на генерала.
Генерал Дитерис задумчиво барабанил пальцами по столу, не поднимая глаз на девушку. Прошло почти два месяца с тех пор, как Белая гвардия освободила Екатеринбург, и теперь обе стороны выжидали, присматривались к противнику, копили силы.
– Что ж, Ваше Высочество, идея неплоха. Я прикажу штабс-капитану Озёрскому организовать разведку, – наконец ответил он.
– Я бы хотела полететь с ними, – радуясь сговорчивости генерала, быстро добавила княжна.
– Ваше Высочество, это очень опасно!..
– Я не боюсь. У меня есть хороший фотоаппарат, я могу сфотографировать позиции «красных» с воздуха.
– Хорошо, воля Ваша, Татьяна Николаевна. Хотите рисковать – рискуйте, – после долгой паузы ответил Дитерис. – Я переговорю со штабс-капитаном Озёрским.
Разведывательный полёт был запланирован на утро 30 сентября. Полковник Градов сопровождал Татьяну до «аэродрома», куда они, как и раньше, добирались верхом, и на этот раз княжна гораздо увереннее держалась на лошади – почти две недели ежеутренних верховых прогулок с Марией Железновой не прошли даром: купчиха была отличной наездницей и кое-чему научила свою гостью.
– Удачи Вам, Ваше Высочество! – Сергей Градов помог Татьяне подняться на борт.
Девушка кивнула и исчезла за дверью, а полковник, спрятавшись в тени деревьев, наблюдал, как биплан резво покатился по траве, тяжело взлетел, скользнул над самой Исетью, поднялся над лесом и исчез.
Полковник признался себе, что волнуется за княжну, и не просто волнуется – боится за неё. Он предпочёл бы сейчас быть на борту «Муромца» рядом с девушкой, но по приказу штабс-капитана Озёрского в бомбовый отсек самолёта загрузили вместо двух целых три бомбы, и Озёрский сказал Градову, что, кроме членов экипажа и княжны, больше никого не может взять на борт. Поэтому полковнику предстояло сейчас самое трудное – ждать.
Татьяна, «вооружённая» фотоаппаратом Kodak, который она нашла среди разбросанных вещей в доме Ипатьева, прошла в кабину и поздоровалась с экипажем.
– Присаживайтесь, Ваше Высочество, – улыбнулся штабс-капитан Озёрский. – Сейчас полетим. Не боязно Вам? А как собьют?
– Не собьют, «Катюши» ещё не придумали, – на автомате ответила Татьяна.
– Простите? Что Вы сказали? – распахнул глаза штабс-капитан.
– Ничего, вам послышалось, – отводя взгляд, откликнулась княжна. Она оглянулась – по углам кабины лежали многочисленные мотки верёвки и проволоки, стояли большие железные канистры с водой.
Взлетели легко, хотя самолёт был загружен под завязку, – ветра почти не было. Примерно полчаса биплан низко летел над лесом, а затем, оставив за собой кромку леса, резко набрал высоту:
– Мы над территорией противника, – негромко, буднично произнёс Озёрский.
Татьяна неторопливо расчехлила Kodak, хотя фотографировать пока было попросту нечего: они скользили над печальными, тёмными, пустыми полями.
– А вон и Меркушино виднеется, – поручик Константин Рымарев указал девушке на крохотные, будто игрушечные, домики.
Они подлетали к крупной деревне, в центре которой возвышался большой красивый каменный храм. На земле заметались крохотные тёмные фигурки людей, княжна защёлкала фотоаппаратом. Снизившись, биплан сделал круг над деревней.
– Смотрите, смотрите, пулемёт выкатывают! – воскликнул бортмеханик Александр Карский. – Сейчас стрелять по нам начнут!
Несколько крохотных фигурок суетились, выкатывая пулемёт из большого сарая, стоящего на краю деревни.
– В этом сарае, похоже, и есть склад оружия! – перекрывая гул моторов, прокричал Озёрский. – Приготовиться к бомбометанию!
Первая попытка оказалась неудачной – они промазали: чёрный столб взметнулся в стороне от сарая и стал медленно расплываться в холодном, чистом осеннем воздухе. Вторая бомба тоже попала «в молоко». Штабс-капитан Озёрский выругался и упрямо сжал тонкие губы. Самолёт круто развернулся и снизился настолько, что едва не цеплял брюхом крыши хат. В «Муромца» стреляли из всего, что стреляет, пули щёлкали по крыльям, но биплан медленно, плавно и уверенно шёл на цель.
Третья бомба угодила точно в цель – Татьяна видела, как она пробила крышу сарая, как взметнулись в высокое осеннее небо языки пламени вперемешку с обломками.
Штабс-капитан Озёрский победно взглянул на княжну и улыбнулся. Набрать безопасную высоту они не успели: самолёт судорожно дёрнулся – почти одновременно пули попали в два из четырёх моторов.
Биплан неуверенно набирал высоту – «Муромец» дрожал, будто в лихорадке. Озёрский, Рымарев и Карский молча переглянулись – они понимали, что на двух моторах до своего «аэродрома» могут просто не долететь.
Татьяна зачехлила фотоаппарат и вжалась в кресло. Самолёт, постепенно теряя высоту, неуверенно скользил над лесом, перегруженные двигатели работали с перебоями.
– Ну, ещё, ещё немножко! – кусая губы, пробормотал Озёрский. – Наш аэродром уже совсем рядом!
Самолёт, стремительно теряя высоту, нёсся вниз, на деревья. Татьяна в ужасе закрыла глаза, крепко сжимая в руках Kodak…
Измученный ожиданием полковник Градов вначале услышал гул самолёта – он был каким-то непривычным, тихим, неуверенным, а потом увидел, как биплан падает в реку, но каким-то чудом «Муромец» перелетел Исеть, из последних сил зацепился колёсами за высокий берег, прокатился по траве, заскрежетал и замер. Два из его четырёх двигателей сильно дымились.
Сергей Градов бросился к самолёту. Распахнулась дверца, и бледная княжна, шатаясь, с трудом выбралась из кабины. Полковник подхватил девушку под руку и отвёл подальше от «Муромца», экипаж которого в спешке поливал дымящиеся двигатели из огнетушителя.
– Сергей Иванович, вы мне поможете проявить фотоплёнку и напечатать фотографии? – отдышавшись, спросила Татьяна, указывая на массивный фотоаппарат, висевший у неё на груди. – Честно признаться, я совсем не ас в этом деле.
– Конечно помогу, Ваше Высочество, – с улыбкой ответил полковник.
***
– Это, наверное, к Вам, Ваше Высочество, – купчиха Мария Железнова, стоявшая у окна с чашкой утреннего кофе, первой заметила подлетевшую к дому пролётку со взмыленной лошадью и выскочившего из неё поручика. – Похоже, сегодняшняя верховая прогулка отменяется.
Татьяна подбежала к окошку, и, увидев бегущего к дому молодого поручика Антона Тихомирова, бросилась к нему навстречу:
– Что случилось?
– Ваше Высочество, звонил адмирал Колчак. Адмирал побеседовал с генералом Дитерисом и сказал, что перезвонит через час, чтобы побеседовать лично с Вами. Осталось тридцать пять минут…
«Как плохо без мобильников. А их придумают ещё очень нескоро. Я точно не доживу», – думала Татьяна, когда они с Тихомировым, сломя голову, бежали к пролётке, а затем, рискуя перевернуться, мчались во весь опор к усадьбе Рязановых.
Княжна вбежала в комнату в тот момент, когда громко зазвонил телефон – огромный чёрный аппарат, гордо стоявший в самом центре стола. Девушка схватила трубку и чуть было не заорала во всё горло: «Алло!», но услышала сквозь треск помех негромкий, далёкий, словно пришедший из соседней Галактики голос:
– Адмирал Колчак у аппарата.
Она сглотнула, попыталась унять рвущееся из груди дыхание и ответила:
– Княжна Романова у аппарата.
---
Автор: Наталия Матейчик