Иногда обид так много и они так объёмны, что приходится обзавестись копилкой. Она наполняется, растёт, раздувается, давя на горло хозяину, и даже представить страшно, что случится, если она с треском лопнет.
У моей мамы была приятельница с цветочным именем Лилия. Возможно, она и теперь здравствует, но после того, как мои родители из города в посёлок переехали, их общение постепенно сошло на нет. Да и не только в переезде причина. Общение с ней стало вызывать у мамы странное чувство, похожее на оторопь или даже страх.
А в своё время они работали в одной лаборатории химического завода. Мама — инженер, Лилия — лаборант. Лиля была моложе, но это им не мешало приятельствовать. Первая имела статус «разведёнки с прицепом». Вторая — замужняя женщина с тремя детьми. Из посторонних только моя мама знала, что старший сын Лилии не от мужа.
Владимир взял её за себя беременной от другого. По сути спас. Он вообще был замечательным мужем и отцом. Любил жену, мальчишек, позабыв, что один из них не родной. И матери оказывал уважение, тем более что жили вместе. После всякого разного Лилии бы себя счастливой считать, а у неё часто плескалась печаль в глазах.
И приступами пугала вдруг не в силах вздохнуть. Тогда она бледнела, искала куда присесть. Кто первый раз видел, вскрикивал: «Скорую?!» Лилия делала отрицательный жест и совала валидол под язык. Плацебо, но ей вскоре становилось легче. Розовея лицом, говорила, кажется, в сотый раз: «Копилка проклятая давит». И опять только мама моя знала, что Лиля имеет в виду.
Но хватит недоговорок. Пора вам узнать всю историю про копилку внутри героини. Читайте, пожалуйста, кому интересно.
Было начало июля. Лиля, не желая никого видеть, каждый день уходила на стадион, предназначенный для спидвея и других спортивных мероприятий. Часами сидела на скамье, утопая в слезах. Она перешла на последний курс ГПТУ, но, похоже, бросить придётся. Тот, кто называл Лилю «моё татаро-монгольское иго», уехал с началом весны.
Они познакомились в кафе, куда девушка впервые в жизни пришла вместе с подругами по училищу. Красивый, молодой мужчина, подсев к девчатам за столик, заказал шампанское, фрукты. Сказал, что планировал посидеть с приятелем, но тот не пришёл. «Быть может, вы позволите вам составить компанию, девочки?» — спросил, любезно улыбаясь.
Сначала насторожились, но Олег - так он назвался, был очень мил. Сыпал комплиментами, рассказывал анекдоты. Попросил не брать в голову стоимость ужина. По очереди приглашал танцевать. Последней — Лилю, и уже все последующие танцевал только с ней. Засобирались в общагу, и Олег им вызвал такси.
Проводив до машины, заплатил водителю и назначил Лиле свидание, тихонько добавив: «До встречи, моё татаро-монгольское иго». Она знала, что необычна. Жгуче-черноволосая, скуластая, с узким разрезом неожиданно синих глаз. Без солнца смуглая, с ладной фигуркой. Не татарка, но вот такая — экзотичная. Парням нравилась, но себя строго держала, мечтая о настоящей любви.
Подумав про Олега: «А вдруг это Он? Тот, с кем навсегда?» — отправилась на свидание. Мужчина был командированным инженером, проживал в служебной квартире и намекал, что «жутко устал от одиночества». Роман ей предложил элегантный - цветы, посещение кинотеатра, долгие прогулки с разговорами.
Она верила каждому его слову. На смену сентябрю пришёл октябрь. Взамен её поношенной куртки Олег купил на барахолке новую, фасонистую. Благодаря тёплой подстёжке, её можно было носить даже зимой. «Не хочу, чтоб моя будущая жена замерзала», — произнёс, глядя в глаза. Разве такие слова говорят просто так?
Она согласилась «посмотреть, как он живёт». Ну и пусть всё до свадьбы произойдёт, ведь они любят друг друга... Счастье оказалось коротким и лживым. В марте у Олега закончилась командировка, и он уехал к... жене и ребёнку, сказав на прощанье:
«Ты не ребёнок, Лиля. Понимала, на что шла. Да, я влюбился, потерял голову, но, если б отказала, мне бы хватило невинных свиданий с красивой девчонкой».
Словом, в свои аж восемнадцать лет сама виновата, а он — беленький, тридцатилетний козлик совсем ни при чём. Ну увлёкся, забыл, что уже женат и даже отец. Запутавшись в женских днях и не чувствуя в себе никаких изменений, Лиля поздно поняла, что беременна. В аборте ей отказали. Лиле грозила судьба матери-одиночки.
Поддержки никакой, и могли из временного пристанища выселить — это ведь не рабочее общежитие было. Профессия лаборанта химического анализа грозила остаться неполученной Лилей. Вернуться в родную деревню она не могла, с содроганием вспоминая папашу-тирана. Перед ним мать девушки держала руки по швам.
Старшего сына он бил ремнём до восемнадцати лет, и, отслужив в армии, в деревню тот не вернулся. Когда Лилия уезжала с тайными деньгами от мамы, отец ей вслед прокричал: «Вернёшься — на порог не пущу!» Самодур хотел, чтоб дети оставались при нём, давая возможность власть проявлять — одной послушной жены ему было мало.
Да, наверное, мама будет продолжать присылать немного деньжат, но как на них выжить с ребёнком? Все эти мысли-страдания разрывали Лилю на части. Сидя на стадионе, оттягивая момент какого-либо решения, она не замечала гонявших туда-сюда парней на мопедах. А один из них на неё удивлялся:
«Это ж какое горе случилось у девушки, что слёзы никак не заканчиваются?»
Парня звали Владимир. В свои двадцать шесть он был крупноват для мопеда, но купил совершенно недавно, не имея денег на мотоцикл. Теперь, находясь в отпуске, обкатывал каждый день и поглядывал на девчонку, утирающую слёзы ладошкой. Володя был широким во всём: фигурой, лицом, в проявлениях чувств. И сострадательным.
Притормозив возле трибун, он в несколько шагов добрался до скамьи, на которой Лиля сидела. Даже зарёванная, она показалась Владимиру очень красивой. Сам — большелобый, губастый, чубастый, здоровенный парнище, больше обаянием брал. На Лилю оно пролилось в виде протянутой шоколадки, чистого носового платка и готовности выслушать.
Уставшая от своего груза девушка доверилась добродушному на вид здоровяку, предложившему называть его Вовкой-морковкой. Рассмешить так хотел, но скорбный рассказ завершился рыданием. Осторожно обняв её, Володя пообещал:
«Тому гаду слёзки твои отольются, воробушек. Скоро ему ни одна баба не даст, кроме жены. Чем не наказание для донжуана? У мамки где-то заговор записан, я отыщу и накажу негодяя. Мой батя шибко гулял. Вот мать и хотела к юбке своей его привязать. Не успела — его ревнивый соперник с лестницы скинул и батька копыта откинул. Да, я за мамку. Она хорошая и от него нахлебалась».
Трагедия Лили чуток отодвинулась. Володя в ней вызвал симпатию. Неделю, а может подольше, они встречались на стадионе. Новый приятель поил девушку чаем из термоса, кормил бутербродами, катал на мопеде. Ничего особенного не происходило, просто Лилия была не одна. Как вдруг Владимир сказал:
«Воробушек, выходи за меня замуж. Беременность твоя меня не смущает. Ну, подумаешь, сразу стану отцом! Мамка моя — добрейшая женщина, но чтоб не шокировать, скажем, что ты от меня залетела, а я только узнал. Она поверит — девок-то у меня было немерено... До тебя. Теперь всё, в завязке!»
Не гусарство. Володя по уши в Лилю влюбился. Успев побывать во многих постелях молодых, не особенно притязательных женщин, он так и не узнал, что такое любовь. В физиологию, мужские потребности — верил, а в любовь — нет. Заплаканная девушка, беременная от другого, стала для Вовки-морковки первой любовью.
Дальше спасение Лили происходило стремительно. Заявление в ЗАГС с росписью в будний день — твёрдое пожелание невесты. Знакомство с будущей свекровью — Светланой Александровной — произошло по плану Володи:
«Мамуль, это Лиля. У нас будет ребёнок. Решили успеть записаться. Нормально, если мы вместе с тобой станем жить?»
Немного оторопевшая женщина не возражала. Своих Лилия не извещала, боясь подлости от отца. Матери написала письмо на адрес соседки. Избегая подробностей, обещала потом сообщить, где живёт и к себе пригласить. Они не встретились. Женщина скоропостижно умерла, не узнав, что у дочки родился сын.
Лиля стала считать себя сиротой — отца для неё не существовало. Где старший брат, не знала. Её поддержкой, защитой и благодетелями стали муж и свекровь. Это благодаря им она ждала ребёнка в комфортных условиях и в срок купила приданое для него. Это благодаря им она возобновила учёбу в ГПТУ и стала лаборантом химического анализа.
Выйдя замуж нелепо, случайно, Лилия так сильно полюбила Владимира, что была готова идти за ним хоть по снегу, хоть по стеклу босиком. Да и он в ней души не чаял. Немного поработав после училища лаборантом-помощником в кабинетах физики и химии специализированной школы, Лиля родила одного за другим ещё двух сыновей.
Мучаясь совестью, она рассказала свекрови историю знакомства с Владимиром. Светлана Александровна её обняла, поблагодарив за честность и искренность. Оказалось, сын ей давно прошептал тайну на ушко, и шокирована святая женщина не была.
Пояснила Лиле: «Мне главное, чтоб сын счастлив был, и ты ему это счастье дала. А дети... все родные, если их сама растишь».
«Мне повезло. У Володи ваш характер и ваша душа, мама Света», — с чувством сказала невестка.
Светлана Александровна чуть приметно вздохнула:
«Внешне он весь в отца — ты видела на фотографиях. А вот характер... Володя до тебя по разведёнкам и одиноким много гулял. О постоянной подруге речи не шло. И о чувствах тоже. Вот которая готова не отказать, он тут как тут. Надеюсь, что это в прошлом осталось. Володя очень любит тебя и мальчишек. Лишь бы гены отцовские в нём опять не проснулись - он ведь вон какой жадный до всего».
Это была чистая правда. Казалось, если с Владимиром рядом стоять, можно услышать, как в нём кипит и играет кровь молодая. Он сталеваром на заводе работал. Горячий цех, условия труда непростые. А он запросто сверхурочные брал — только платите. Дали участок под дачу, так, встав в четыре часа утра, Володя отправлялся на огородную стройку и до второй смены горы успевал своротить.
Конечно, и Лиля со Светланой Александровной сложа руки не сидели. Покраска забора, посадка плодовых деревьев — всё, что по силам. И пацанята бестолково пытались помочь, потрясая игрушечными лопатками и машинками. Невыразимо счастливое семейное счастье! Другие ещё пыхтели, а у них уже утеплённый дом щитовой стоял и банька готова к открытию.
Ох, как Володька её полюбил! Зайдя в самый жар, хлестал себя веником из крапивы. Потом, остудившись из шланга холодной водой, снова в баню нырял, жене подмигнув: «Принеси-ка мне в баньку кваску!» Из тех, кого называют двужильным, мужчина сам признавал, что внутри него будто зуд:
«Пока не ухайдакаюсь вусмерть, заснуть не могу!»
О первой (не первой?) в браке измене Лилии донесла соседка по даче. Володька, когда первое время один ездил на «дачный пустырь,» между строительными делами, нашёл время на молодую бабёнку из деревни поблизости — она ходила по участкам с предложением молока и яиц.
И... не устояла против обаяния Вовы. Потом ещё приходила. С остановившимся сердцем, Лилия вспомнила: действительно, когда уже всей семьёй приезжали, какая-то женщина заглядывала через забор, и выражение лица у неё было... яростное. Жена сразу к ответу мужа призвала. Володя, не отпираясь, ей в ноги упал, моля о прощении.
Быть совершенно категоричной Лилии помешала память о том, как он её спас — несчастную, униженную и беременную, между прочим. Простила, но что-то маленькое, остроугольное образовалось в груди. Позже Лиля назвала «это» копилкой. Она пополнялась, мешала дышать. С ней внутри Лилия — замужняя, детная — устроилась в центральную лабораторию химического завода и обрела приятельницу по имени Аля (мама моя).
Та была старше, с нелегкой судьбой, и разговоры происходили вполне откровенные. Отчего, страдая и задыхаясь от ревности и обиды, Лилия не разводилась? Очень Володю любила, и было за что. В ней еще жила благодарность. Как мать почитала свекровь. Трое сыновей обожали отца и его воспитание влияло на них благотворно.
К жене супруг повседневно так относился, как у других в медовый месяц не получается. На руках, в прямом смысле носил, подхватив у подъезда и до самой квартиры. Большой, сильный, искренний, страстный, всё через край. Если бы не «копилка», женщина была бы счастлива совершенно. И ведь не сказать, что у него были классические романы.
Там всё же присутствуют хотя бы букет с клумбы или ириска в кармане. У Володьки всё происходило "случайно", наскоро, и «если под руку само подвернулось». Эта фраза из его виновного лепетанья. Мог зайти в кладовую за ветошью и минут через двадцать выйти, затягивая ремень. И при этом затрудниться с именем:
«То ли Валя, то ли Оля. Я не помню, воробушек».
Про кладовщицу открылось, когда та подкараулила Лилию у подъезда, чтоб «глаза на мужа раскрыть». Ничего бабёнка, но явно из одноклеточных, как и все остальные, довольствующиеся спонтанным «дудурканьем» (словцо моей бабушки Катерины Даниловны) с обаяшкой Володей. Лиля тогда впервые за чемоданы схватилась:
«До развода у приятельницы поживу, потом комнату добьюсь в общежитии. Пацаны, собирайтесь!»
Но они сгрудились возле отца. Младшие носами зашмыгали, старший насупился: «Я с папкой останусь. Мы змея клеем, и весной пойдём запускать».
Свекровь, тоже сама не своя, увела невестку на кухню. Чайник не ставила — достала наливку. Часа два слышались их голоса, а потом про горькую бабью судьбу запели: «Зачем вы, девочки, красивых любите, не постоянная у них любовь».
Володька на коленях в кухню вполз, лбом распахнув дверь:
«Родные, любимые, я некрасивый и постоянный. Лиличка, только ты мне нужна. Сам не рад, и изменять не стремлюсь. Как затмение. А я знаешь что? Зарубку - напоминанье сделаю!»
Вскочив с колен, достал топорик для кухонных дел и в раковине мгновенно отсёк себе полмизинца, не пикнув. Дети, слава богу, свидетелями не были. Женщины онемели, а Володя пророкотал радостно: «Всё! Готова зарубочка! Не даст оступиться!» И вот что с ним делать? Только в травмпункт отправлять да снова поверить.
Лилия любила мужа и ненавидела. Хотела к чёрту послать и к сердцу прижать. Вот как так? Приятельница Аля, по себе судя, говорила, что решительное расставание возможно, когда «через край» наступает. С ней было именно так, хотя не измены причина. Вскоре она перешла на новое место работы, а Лиля осталась на химзаводе. Отношения сохранились.
Приятельницы встречались, чтоб поболтать — общих тем им хватало. Про свою «копилку» Лиля помалкивала, а Аля не спрашивала — наладилось, живут и хорошо. Сама Аля замуж вышла и родила вторую дочь. Шли годы. Володя с Лилей с большим прискорбием похоронили свекровь — им маму обоим и добрейшую бабушку внукам.
Старший сын Володи и Лили женился. Следующий за ним, отслужив в армии, уехал на север. А самый младший в железнодорожный институт поступил и теперь жил в другом городе. Там и семью создал потом. Разлетелись птенцы. Лиля разменяла пятый десяток, муж шёл впереди лет на восемь.
Его бесконечное здоровье закончилось неожиданно. Он всегда отличался крупностью тела, но толстым не был. Сильный, подвижный. Теперь погрузнел, отяжелел, появились отёки. На заводе перешёл в другой цех, на производство полегче, но и там уставал. Дача, баня — всё не прежняя радость.
Одышка, давление, ноги как многопудовые гири. Проходил медкомиссию, и ему еле штампик «годен» поставили, предупредив: «Обследуйтесь и сердце лечите». Пошёл к врачу под приглядом жены. Кардиолог, заподозрив серьёзное, с анализами и картой с «каракулями» в больницу мужчину направил.
Очень вовремя — Володя оказался в двух шагах от инфаркта. Лиля каждый день навещала супруга, консультировалась с врачом. Завела тетрадь, озаглавив «Здоровье Володи». В ней предполагалось вести мониторинг давления да и всей жизни Владимира. С новым питанием, регулярным приёмом лекарств, а не когда заболит. Делилась с Алей взволнованно:
«Будем много гулять, а дачу — к чёрту! Пусть старший сын занимается. Володе надо худеть, а ходьба — верное средство. И потребую, чтоб вышел на пенсию — зря, что ль, по горячей сетке работал?»
А месяцев через семь Володя умер. Ночью. Наверное, для удобства супруги в разных комнатах спали. Лиля снотворное принимала и крепко спала. Ей снился камнепад с потолка. Всё же проснулась и, войдя в спальню мужа, поняла причину тревожного сна. На полу валялось всё, что стояло на тумбочке возле кровати: настольная лампа, стакан, книга, тонометр, флакончик с нитроглицерином.
Володя, без сознания, с судорогой на лице тихо хрипел. Скорая помощь прибыла уже к телу. Врач сказал, что мужчина не мог встать из-за жуткой боли в груди и сигналил, как мог. А она спала, как сурок! Похоронили Володю рядом с матерью. Аля предложила вдове поддержку и помощь, но та отказалась: «Со мной сыновья. Пока меня не тревожь».
Лилия пожелала увидеться два года спустя и открыла Але страшную тайну: «Это я уморила Володю. Намеренно».
Приятельница решила, что вдову мучает чувство вины, как это нередко бывает, но дело обстояло иначе. Владимира из больницы выписывали в понедельник, и в субботу Лиля поспешила на рынок, чтобы купить самое правильное и полезное: кусочек телятины, грецких орехов и сухофруктов — в кураге много калия. Вот лучше бы обошлась тем, что в холодильнике было!
Да потому, что на рынке она столкнулась с той самой «одноклеточной» кладовщицей, к которой Володька «за ветошью заглядывал». Отрубив мизинец, муж Лили должен был навсегда верным стать, но теперь эта тля заявила с ходу:
«А у меня от Володьки дочка растёт! Восьмой годик девчонке. Володя потому и сдал, что совесть замучила. Бывало, передаст через меня куколку, деньжат сунет и так вздохнёт! Из-за вашего шалмана с ней не виделся, и вся наша с ним любовь в кладовой проходила. Как же — жена, три сына, мамулька! А я за него крановщице Аньке клок волос выдрала, когда она повадилась во вторую смену с ним выходить».
Вот в каких страстях продолжал жить Володя, даже с половинкой мизинца. Хотя мизинец не ... Не вся рука, в общем. У Лилии потемнело в глазах, воздух куда-то исчез. Не в силах продолжать разговор, она поплелась прочь и за рынком прямо на траву села. Ещё чуток без вдоха — и каюк. Вдруг то, что она называла копилкой, задвигалось и будто сдулось, как шарик воздушный.
Лиля с облегчением задышала и решила не мешать болезни, если вздумает Володю пораньше забрать. Повествуя это, вдова спросила с усмешкой:
«Знаешь, Аля, где самые верные мужья?»
«Где?»
«На кладбище!» И засмеялась, а у Али холодок пробежал по спине.
Есть статья, предусматривающая ответственность за оставление человека в опасности или в беспомощном состоянии. Дальнейшие поступки Лилии где-то рядом стояли. Из кардиологии муж с женой ехали на такси. Володя бодрый, с надеждой, что ещё поживёт. Врач его убедил оставить работу — ведь уже пенсионер и может себе отдых позволить.
«Буду за здоровьем следить, на рыбалку ходить. Составишь мне компанию, воробушек?» — спросил жену.
«Воробушек — твоя дочь. А я — глупая ворона», — процедила она.
Володя притих. Дома Лилия объявила программу их жизни. Не ту, что раньше планировала:
«У каждого своя комната. На квартал таблетки я закупила — пользуйся, а дальше — всё сам. Считаешь нужным — идёшь к врачу. Нужно диетическое питание — готовишь. Лень — ешь моё, но участвуй хоть частью пенсии. Не всю же на куколок тратить».
И пошло, как постановила. А мужики, как дети, таблетки подай на блюдечке, желательно со стаканом воды. Чтоб правильно жили — организуй. Вот это всё Лилия делать не захотела. На столе — борщ с салом, жареные котлеты, а не паровые, как раньше хотела. Слова на вес золота, взгляд — лучше б совсем не смотрела.
Володя тосковал и хирел. На рыбалке не был ни разу. В основном на кровати лежал. Таблетки то ли принимал, то ли нет. Старший сын навещал, и батька ему не нравился:
«Папа, ну что ты лежишь? Инфаркта боишься? От него бежать надо, а не лежать».
Владимир махал рукой: «Плевать. Надоело всё».
Ни он, ни Лилия детей в закулисье своё не тянули. Сын пожимал плечами и уходил — не один же отец, мама присмотрит. Лиля обнаруживала в ведре бутылку от водки на пару стаканчиков. Володе было нельзя, но молчала. В голове у неё будто молоточек стучал: «Пусть, пусть». И одышка пусть, и ночной кашель — сердечный. В конце концов, она его не держит, пусть к кладовщице уходит.
А Володя другое место тишины и покоя нашёл для себя — в ту самую ночь. Лиля слышала, как он вещи ронял, как звал: «Ли-ля, Ли-ля!» Но не шла, тянула. И пшикалка с нитроглицерином на тумбочке не стояла — муж поставить забыл. Это жена уж потом с ней подошла, но не пригодилась. Поправив одеяло, вызвала скорую помощь. Ей дышалось легко, и тревога не особо давила.
Володю нагнал-таки обширный инфаркт. Или Володя его нагнал. Неважно. Лиле нравилось считать, что это её личная месть наказала предателя. Потому и приятельнице заявила: «Это я его уморила. Намеренно. Сколько можно прощать? И я его не держала — мог к своей кладовщице уйти».
Всё-таки, видно, нуждалась она в оправдании, если так сказала. Когда ушла, Аля и так и сяк разбирала признание Лилии. Решила считать, что та проснулась, когда мужу уже невозможно было помочь. Всё в ней было подчинено состоянию растерянного аффекта, а не злому умыслу. Да, так и случилось.
Но видеться с Лилей ей не хотелось.
А та зачастила и говорила всё о том же. Выручил переезд в посёлок. Новый адрес приятельнице Аля не назвала и потом по телефону не сообщила. И если Лиля звонила, просила мужа соврать, что её дома нет. Так и отстранилась от непонятной, страшной истории про мстительную копилку. Не заводите такую — она губительна.
от автора: Имена сохранены, а отчества Володи и Лилии моя мама забыла, а может и не знала.
Благодарю за прочтение. Пишите. Голосуйте. Подписывайтесь. Лина
